Урсула Гуин - Крылья ночи (сборник)

— Не верю, чтобы вы это всерьез.

— Что это такое? — спросил Кармоди.

— Шоколадоварочный автомат, — ответил город.

— Совсем не похож. Как он действует?

— Очень просто. Нажмите красную кнопку. Выждите. Поверните любую рукоятку в ряду А. Теперь нажмите зеленую кнопку. Есть!

В ладонь Кармоди скользнул шоколадный батончик.

— Ого! — Кармоди развернул обертку и нечаянно выронил ее.

— Вот, — упрекнул его город, — со мной никто не считается.

— Это ведь всего-навсего бумажка, — сказал Кармоди, разглядывая шоколадную обертку на безукоризненно чистом тротуаре.

— Конечно, всего-навсего бумажка, — подхватил город, — но умножьте ее на сто тысяч жителей, и что получится?

— Сто тысяч шоколадных оберток, — ответил Кармоди.

— Не нахожу ничего смешного, — сказал город. — Уверяю вас, вам бы вовсе не захотелось жить среди этого мусора. Вы бы первый стали жаловаться, что улицы захламлены. А вносите вы свою лепту? Убираете за собой? Конечно, нет! Предоставляете это мне, несмотря на то, что я несу и все остальные обязанности по благоустройству, тружусь денно и нощно, без выходных.

Кармоди наклонился, чтобы поднять бумажку. Но не успели его пальцы сомкнуться, как из ближайшей сточной трубы высунулся рычаг с пинцетом, схватил обертку и скрылся из виду.

— Ничего, — сказал город. — Я привык убирать за гражданами. Только тем и занят.

— Уф, — промямлил Кармоди.

— И никакой благодарности не жду.

— Да благодарен я, благодарен! — воскликнул Кармоди.

— Нет, неблагодарны, — стоял на своем Яснопо-годск.

— Сыты? — спросил город после ужина.

— Еще как! — ответил Кармоди.

— Съели вы немного.

— Я съел все, что хотел. Было очень вкусно.

— Если вкусно, почему вы не съели больше?

— Больше ни один кусок в горло не шел.

— Если бы вы не перебили себе аппетит шоколадкой…

— Будь все проклято, шоколадка мне его не перебила. Просто я…

— Вы зажигаете сигарету, — сказал город.

— Это уж точно, — сказал Кармоди.

— Неужели нельзя подождать?

— Вот что, — окрысился Кармоди, — какого дьявола вы мне тут…

— Но у нас есть более серьезная тема, — поспешно сказал город. — Вы уже подумали о том, чем будете заниматься?

— В сущности, у меня не было времени толком задуматься.

— А я подумал. Неплохо бы вам стать врачом.

— Мне? Да ведь для этого надо пройти специальный подготовительный курс в колледже, потом проучиться на медицинском факультете, и так далее.

— Все это я устрою, — пообещал город.

— Не заинтересован.

— Ну… а как насчет изучения права?

— Никогда.

— Отличная профессия — инженер.

— Не для меня.

— Кем же вы хотите стать?

— Пилотом реактивного самолета, — порывисто сказал Кармоди.

— Да полноте!

— Я вовсе не шучу.

— У меня здесь и аэродрома-то нет.

— Тогда я буду пилотировать где-нибудь еще.

— Вы это говорите только в пику мне!

— Вовсе нет, — сказал Кармоди. — Я хочу стать пилотом, действительно хочу. Всю жизнь хотел стать пилотом! Честное слово, хотел!

После долгого молчания город проговорил:

— Выбор — ваше глубоко личное дело.

Это было произнесено замогильным голосом.

— А теперь что вы делаете?

— Гулять иду, — ответил Кармоди.

— Вечером, в половине десятого?

— Почему бы и нет?

— Я думал, вы устали.

— Это было давно.

— Понимаю. А еще я думал, что вы могли бы остаться, и мы бы славно поболтали.

— А если мы поболтаем, когда я вернусь? — спросил Кармоди.

— Да не надо, болтовня — пустяк, — сказал город.

— Прогулка тоже пустяк, — сказал Кармоди, снова усаживаясь. — Давайте поговорим.

— Мне что-то расхотелось говорить, — ответил город. — Ступайте, пожалуйста, на свою прогулку.

— Что ж, покойной ночи, — сказал Кармоди.

— Повторите, пожалуйста.

— Я говорю “покойной ночи”.

— Вы собрались спать?

— Конечно. Поздно уже, и я устал.

— Вы собрались спать сейчас же?

— Да, а в чем дело?

— Ни в чем, — сказал город, — но вы забыли умыться на ночь.

— А-а… И верно ведь, забыл. Утром умоюсь.

— Когда вы последний раз принимали ванну?

— Очень давно. Приму утром.

— Вы почувствуете себя лучше, если примете ванну сейчас же.

— Нет.

— Даже если я сам ее наполню?

— Нет! Нет, черт побери! Я иду спать!

— Поступайте как вам заблагорассудится, — сказал город. — Не умывайтесь, не учитесь, не получайте сбалансированного пищевого рациона. Но только, чур, меня не вините.

— Вас не винить? В чем?

— В чем бы то ни было, — ответил город.

— Так. А конкретно, что вы имеете в виду?

— Неважно.

— Для чего же вы завели об этом разговор?

— Я заботился только о вас, — сказал город.

— Это я понимаю.

— Когда принимаешь что-то близко к сердцу, — продолжал город, — когда сознаешь свою ответственность, очень обидно выслушивать бранные слова.

— Я не бранился.

— Сейчас — нет. А раньше, днем, бранились.

— Да я… просто понервничал.

— Это от курения.

— Не начинайте все снова-здорово!

— Не буду, — сказал город. — Дымите как паровоз — мне-то что.

— И верно ведь, черт бы вас побрал, — сказал Кармоди, раскуривая сигарету.

— Разве только я сочту себя неудачником, — докончил город.

— Нет, нет, — взмолился Кармоди. — Не надо так говорить!

— Забудьте мои слова, — попросил город.

— Хорошо.

— Бывает, я переусердствую.

— Факт.

— Мне особенно трудно, потому что я прав. Я ведь всегда прав, знаете ли.

— Знаю, — сказал Кармоди. — Вы правы, вы всегда правы. Правы-правы-правы-правы-правы…

— Не надо так возбуждать себя перед сном, — сказал город. — Выпьете стакан молока?

— Нет.

— А если подумать?

Кармоди прикрыл глаза ладонями. Ему было очень не по себе. Он чувствовал себя виноватым, хилым, беспомощным, грязным, неряшливым. Чувствовал себя безнадежно и неисправимо испорченным, и так будет всегда, если только он не изменится, не переломится, не приспособится.

Но вместо того, чтобы попытаться сделать нечто подобное, Кармоди встал, расправил плечи и решительно зашагал мимо римской площади и венецианского мостика.

— Куда вы? — спросил город. — Что случилось?

Молча, стиснув зубы, Кармоди продолжал свой путь мимо детского парка и здания “Америка-Экспресс”.

— В чем моя ошибка? — вскричал город. — В чем, скажите только, в чем?

Кармоди ничего не ответил, размашистым шагом миновал ресторан “Рошамбо” и португальскую синагогу и вышел наконец в жизнерадостную зеленую степь, что окружала Яснопогодск.

— Неблагодарный! — визжал ему вслед город. — Вы такой же, как все. Люди — упрямые скоты, вечно всем недовольны.

Кармоди влез в машину и завел мотор.

— Но, конечно, — проговорил город более ровным тоном, — вы, люди, и недовольны-то не бываете по-настоящему. Отсюда, наверное, мораль: город должен научиться терпению.