Андрей Ливадный - Ответный удар [= Последний из бессмертных]

Стремительный, яростный бросок метаморфа остановил только встречный ментальный удар, в который Флора вложила максимум своих способностей и силы.

Тварь потеряла сознание, но место оглушенного метаморфа тут же заняли два других, они налетели на Шодан, сбив ее с ног, тут же начиная трансформацию: их тела выдавливали из себя нечто, подобное щупальцам, которые обвивались вокруг человеческого тела, начиная сжиматься в смертельном захвате.

Она сопротивлялась из последних сил, рассудок начал терять ощущение реальности, но не от боли, а от морального истощения, — ей все же удалось на миг остановить порыв необузданной ярости, и сжимавшие ее мышцы вдруг расслабились, вот только выскользнуть из смертельных объятий уже не достало сил…

Лицо Шодан вдруг начало терять материальность, оружие выпало из рук, ее пальцы тоже становились прозрачны, словно метаморф сжимал уже не человека, а лишь одежду, но спустя несколько мгновений все вернулось, вновь проступили бледные черты лица, обозначились кисти рук, и в миг последнего, предельного усилия воли Флора, одновременно с тоскливой мыслью о неотвратимости смерти, вдруг увидела бегущего от леса человека в странной одежде…

Грохот выстрелов прозвучал в истерзанном сознании как нестерпимый удар грома, обвивавшие ее тело щупальца внезапно конвульсивно сжались, и тут же обмякли, словно стрелок обладал незаурядным хладнокровием и отличным знанием единственного уязвимого места в изменчивом теле метаморфа…

Гром ударил еще и еще, прорываясь в гаснущее сознание бледными, уже ничего не значащими для нее вспышками мгновенной агонии…

Иван заметил машину издалека, но ни предупредить ее водителя, ни помешать прятавшимся в кронах деревьев существам выместить свою ярость на приближающемся автомобиле он не мог, — не успевал, слишком велико оказалось расстояние до места грядущего события.

И все же он рванулся туда, не смотря на численное превосходство противника и леденящие подробности, внезапно открывшиеся взгляду: теперь Таманцев видел, что животные, затаившиеся в истрепанных ураганным огнем автоматических орудий кронах деревьев, не имеют постоянной формы, они видоизменялись, находясь в постоянных метаморфозах, их плоть как будто текла , кожные покровы сливались с окружающим фоном ветвей и листвы, волны слепой ярости, исходящие от них, еще вчера свели бы его с ума…

Ему оставалось пробежать около трехсот метров, когда от деревьев к машине рванулись десятки формирующихся буквально на лету щупалец, хотя такое сравнение все равно оставалось условным, твари, затаившиеся в кронах, с немыслимой скоростью растили мышечную ткань, придавая ей формы и свойства, необходимые для атаки.

Ничего более жуткого и парадоксального Иван никогда не видел.

Машина, наконец, начала резко тормозить, видимо водитель все же заметил опасность, но поздно… слишком поздно, — десятки мускулистых «щупалец» с твердыми ороговевшими «наконечниками», с глухим металлическим лязгом пробили кузов машины.

Иван бежал что было сил. Два автоматических пистолета, найденные им в районе посадки колониального транспорта, являлись единственным оружием, способным остановить взбешенных тварей, сейчас рефлексы галакткапитана, вобрав полученный накануне вечером страшный опыт, диктовали лишь один выход, — он должен использовать свои навыки стрельбы в связке с открывшимися способностями видеть сигнатуры живых организмов, различать структуру их нервной системы, то есть Таманцев понял: стрелять придется по наитию, ориентируясь не на реальное, а на внутренне зрение, но прежде ему предстояло отключить устройства импланта, погрузиться в пучину ярости, агонии, найти в себе силы противостоять ментальному воздействию адских существ…

Он бежал, стремясь опередить роковые события, зная, что древнее оружие эффективно лишь на коротких дистанциях… чувствуя, что опаздывает, Иван все же не сорвался в надрывный, истощающей силы рывок, — он видел, как из покореженной машины через проем выбитого лобового стекла выбрался человек и побежал ему навстречу, а прятавшиеся в деревьях животные, те, что не застряли выращенными для атаки щупальцами в металле пронзенной насквозь машины, ринулись за ним, принимая формы удобные для бега, вот один настиг бегущего, мгновенно видоизменился, захлестывая человека, словно удав, подстерегший жертву…

Таманцев остановился, вскидывая оружие.

Тугая волна боли, ярости, животного желания разорвать любого, кто окажется поблизости, исходила от атакующих существ, человеку в здравом уме не пришло бы в голову противостоять им, казалось, что здесь и сейчас галакткапитан столкнулся с самой опасной формой живых организмов, которые по субъективным ощущениям являлись самим воплощением, квинтэссенцией смерти…

Он погрузился в иной мир.

Мир, где понятия «смерть» и «жизнь» внезапно утратили привычные критерии оценок, где властвовала ярость, боль, а схватка переходила из реальности физической в плоскость ментального противостояния.

Рассудок Таманцева не находил адекватных сравнений среди опыта прошлого. То, что пришлось испытать, не шло ни в какое сравнение с контузией, но последствия множественных ментальных ударов были близки к ней, — он едва не выронил оружие, чувствуя, как подкашиваются ноги, голова представлялась распухающим шаром боли, а беспощадные щупальца уже начали сжимать человека в своих смертельных объятиях…

В следующий миг на него обрушился удар иной силы, — зрение прояснилось, он почувствовал , как ослабла хватка ксеноморфа, а силуэт человека вдруг потерял четкость: он затуманился, взвихрился, как будто в меж ослабевших колец мышечной ткани инопланетного чудовища оказалась лишь одежда, а тело каким-то мистическим образом исчезло, но спустя пару секунд все вернулось на круги своя, теперь уже с роковой бесповоротной, окончательностью, — туманный вихрь опять обрел очертания человеческой фигуры, вновь начали сжиматься мышцы, а по дороге огромными прыжками приближалось еще с десяток тварей, но Таманцев уже оправился от последствий шока, ему хватило нескольких секунд, чтобы сделать вдох, вернуть контроль над собственным телом, окончательно уверовать , — здесь и сейчас он должен дать волю инстинктам.

Все происходило намного быстрее, чем способны передать слова: растягивалось лишь субъективное время, Иван, преодолевая боль, сопротивляясь волнам ярости, которые подавляли рассудок, крича в лицо — ты уже мертвец — во второй раз поднял оружие, его зрение затуманилось, он видел лишь нервную систему того ксеноморфа, что непосредственно держал человека в смертельных объятиях…