Питер Дэвид - Легионы огня: долгая ночь Примы Центавры

Он вошел в свою комнату и замер, как вкопанный.

В его постели лежала Тимов.

На ней была соблазнительная ночная рубашка, а на лице играла милая улыбка. Даже во время их медового месяца, за всю их супружескую жизнь, она никогда не была так рада его видеть.

— Привет, Лондо, — произнесла она. — Я думала, что ты никогда сюда не дойдешь.

— Ты шутишь? — сказал он ей.

— Не беспокойся, — заверила она его. — Знаю, что ты немного выпил, так что нет необходимости быть твоей лучшей…

— Но… сейчас? Сейчас? После всех тех лет? Ты не можешь…

— Лондо, — произнесла она с такой нежностью, на которую она, как ему казалось, не была способна, — проблема и заключается во «всех тех годах». Мы столько упустили из-за пререканий и ссор. Мы выплескивали друг на друга гнев на наши семьи, устроившие, против нашей воли, этот брак. Мне понадобилось много времени для того, чтобы осознать, что незачем продолжать вести себя в том же духе. Мне нужно, чтобы и ты это понял.

Он понял. Ему хотелось поднять ее на руки, любить ее, наверстать все то время, что они потеряли. Но, как бы ему не хотелось этого, он понимал, что это невозможно. Все, кто был близок Лондо, все, кого он любил, имели мерзкую привычку умирать. Надо избавиться от Тимов, ради ее же блага. Чем дальше она будет от него, тем лучше для нее.

К тому же, на его плече сидело это чудовище. А что, если во время любовных игр она его обнаружит? Вдобавок ко всему, из-за этого стража он никогда не чувствовал себя в уединении. Все, что он или она почувствуют, будет передано Сообществу Дракхов. Одна мысль об этом была ему отвратительна. Чтобы что-то, столь личное, интимное стало достоянием коллективного разума этих тварей? Это все равно, что изнасилование, только Тимов не будет об этом знать.

И он, Лондо, станет их орудием.

Он кашлянул и попытался изобразить радость оттого, что, наконец-то, должно произойти. Тимов же — помоги ему Великий Создатель, — хихикнула, как девчонка.

— Что такое, Лондо? Ты, никак, нервничаешь? Я не видела тебя в таком состоянии с нашей первой брачной ночи.

— Я вовсе не нервничал в нашу первую брачную ночь, — лукаво ответил он, стараясь протянуть время. Его мысли неслись бешеным галопом.

— О, конечно же, нет. Так почему же ты дрожал всю ночь?

— Ты открыла окно, и там было слишком свежо.

— А что сейчас здесь тоже… свежо? — спросила она.

Лондо сглотнул. Он с трудом узнавал эту женщину. Она никогда не была особо пылкой любовницей, даже в молодости, и он приписывал это тому, что она потеряла к этому интерес. Но он подозревал, что она скорее потеряла интерес к нему, нежели к любовным утехам.

На мгновение он задумался об этом. А потом он почувствовал, что на его плече пошевелился Страж. Как будто его потревожили. И Лондо тут же отбросил эту мысль. Но убедить Тимов передумать оказалось не столь легко.

Но это было необходимо. Выбора не было. Он просто не мог рисковать — происшествия, подобные сегодняшнему, не должны повториться.

Лондо неловко потеребил свою рубашку и произнес:

— Если ты не против… мне нужно выйти на несколько минут…

— Ненадолго?

— Да, — кивнул он, а потом попятился из комнаты, не отводя от нее глаз.

Отдышался, успокоив бешено стучащее сердце.

А потом послал за Дурлой. Он прямо и быстро объяснил Дурле его задачу.

Глаза министра вылезли на лоб. Конечно, его приказания должны были прийтись.

Дурле по нраву, возможно, он даже обрадовался подобному поручению, ведь Лондо хорошо знал, как Дурла с Тимов относились друг к другу. Лондо счел несправедливостью то, что в эту ночь из всех троих только один был доволен происходящим — Дурла. Который меньше всех заслуживал этого. Воистину, у.

Великого Создателя было извращенное чувство юмора.

Тимов уже начала сомневаться в том, вернется ли Лондо вообще. Это была одна из тех ситуаций, когда ожидающий начинает задумываться о том, сколько еще ему оставаться здесь, и думает так до тех пор, пока не понимает, что тот, кого он ждет, уже не придет.

Затем она услышала скрип двери и подняла глаза. Лондо стоял и с улыбкой глядел на нее. На нем была свободная рубашка. Он выглядел моложе, привлекательнее и живее, чем когда бы то ни было раньше. Или, возможно, дело было не в нем, а ней самой: быть может, он просто казался ей таким. Как будто все годы ссор и обид были стерты, смыты, подобно моллюскам с корпуса судна.

Она ничего не сказала. Слова им были не нужны. Он подошел к ней, лег рядом и поцеловал ее так страстно, как еще ни разу не целовал. Ее поразила его пылкость. Ей показалось, что он вложил в этот поцелуй всю страсть, накопившуюся за эти годы, будто он просил прощения за свою язвительность в прошлом… …или… …или будто они в последний раз вместе.

Она тут же отбросила эту мысль, как нелепую и излишне подозрительную, сочла ее остатком антипатии, которую они испытывали по отношению друг к другу все те годы. Сейчас настало их время, и ничто не сможет испортить этот мо…

Дверь в спальню распахнулась. Лондо мгновенно сел в постели, оглядываясь, и Тимов увидела, что в дверях стоят несколько гвардейцев с Дурлой в центре.

— Если вы не хотите смотреть на город с высоты вашей головы, посаженной на пику, — прорычал Лондо, — то вам надлежит придумать очень веское объяснение своему появлению в этой комнате.

Дурла сделал два шага вперед и произнес ровно и жестко:

— Ваше Высочество… с сожалением должен сообщить вам, что мы получили доказательства того, что леди Тимов замышляет заговор против императора.

— Это же чушь! — тут же ответила Тимов. — Вы что, шутите?

— Неужели вы думаете, миледи, что я стал бы выдвигать обвинение, не имея на то достаточных оснований? — не скрывая презрения, спросил Дурла. — Я лучше всех понимаю тяжесть обвинения и уровень ставок в этом деле. Так что уверяю вас, что не делал бы подобных заявлений, не обладай я неопровержимыми фактами.

У нее есть сообщники, Ваше Величество. Сообщники, которые только и мечтают о том, как свергнуть вас с трона и нанизать вашу голову на ту самую пику, о которой вы только что упоминали. Она выискивает ваши слабые места и, когда обнаружит их, то, вместе с сообщниками нанесет удар.

— Лондо, прогони его! — ярость Тимов росла с огромной скоростью. — Не слушай эту клевету! Они… он…

Лондо посмотрел на нее с таким выражением на лице, которого она не могла понять. Казалось, на его лице смешались гнев, ужас и боль великой потери.

— Я должен был это предвидеть, — спокойно произнес он.

Она оторопела от того, сколько уверенности было в его голосе.

— Ты… ты же не хочешь сказать, что поверил в эту ложь? Ты…

— Почему нет? — резко переспросил он. — Зачем еще ты устроила все это обольщение? Как ты хотела это провернуть, а? Может, при помощи яда? Или просто воткнуть кинжал промеж ребер? Или ты хотела усыпить мою бдительность настолько, чтобы я выболтал тебе что-то, что ты могла бы потом использовать против меня?