Майя Малиновская - Будущее Эл

– Том, я хочу обыграть тебя в шахматы, – доедая яблоко, сказала Эл.

– Ни за что, – парировал историк.

– Если вы сыты, инспектор, предлагаю быть нашим секундантом. Шахматы – это древняя тактико-стратегическая игра… – стал объяснять Том.

– Не надо. Я знаю, что такое шахматы, – сказал Рассел.

– Тогда к столу! – воззвала Эл.

Они достали настоящую доску и старинные антикварные фигурки. Игра началась.

– Я слишком устала, – оправдывалась Эл. – Том, у тебя найдется сухое дерево на этом островке жизни и изобилия? Страсть как хочется костер запалить.

– Я это предвидел. Рассел, вы когда – нибудь жгли костер?

– Нет, – пожал плечами Курк. – Ни к чему было.

– Вы не попадали в катастрофы, не бродили в одиночку в лесу, не охотились? – удивилась Эл.

– Никогда, – ответил Курк.

– Вы родились инспектором, – заключила Эл. – Это надо исправить.

– В двадцатом веке это уже было развлечением для так называемых цивилизованных людей. Сейчас об этом вообще никто не думает. Хотя не стоит обобщать, люди разные, – размышляла Эл.

– А что обычно делали с костром?

– Грелись, готовили еду, пели песни. Много чего.

– Песни? – спросил Рассел. – Ты умеешь петь?

– Все умеют петь. Люди не могут не петь, если только у них не черствая душа. Идите за мной, – позвала она.

Они нашли место для костра в дальней части острова. Эл выбрала место, где ветер дул не сильно. Тщательность и быстрота, с которой она развела огонь, говорили об опыте. Рассел наблюдал ее манипуляции и думал, что так она спасается от мыслей о надвигающейся проблеме.

– Ты хотела спеть, – сказал Том. – Спой что-нибудь, какую-нибудь древнюю песню.

Эл задумалась. Наступила полная тишина, только костер потрескивал, нарушая молчание. Эл подняла голову и запела, на незнакомом языке. Она обладала тонким и чистым голосом. Рассел оцепенел, что-то изменилось в ней в этот момент. Она растворилась в своей песне, черты лица смягчились, взгляд стал туманным, в глазах мерцало отражение огня, и казалось, что они сами горят.

– О чем песня? – спросил Том.

– О любви, – ответила она. – Самые красивые песни всегда о любви.

– А язык? – спросил Курк.

– Русский.

Курк вдруг понял, что за много лет монотонной работы в его жизни не было такого дня, как сегодня. Он никогда не прыгал в воду с борта катера, не приручал дельфина, не проходил сквозь время, он ничего в жизни не делал, кроме своей работы. Он исследователь-аналитик, его дело искать и сопоставлять факты, делать выводы, исследовать. Но это лишь теория. Он словно не жил. Его натуре чуждо безрассудство. Он по-доброму позавидовал Эл. Он хотел затеять разговор еще в порту, но не стал торопиться. Недавнее откровение Тома заставило его подумать о том, что Эл действительно человек, необычный, яркий, которого стоит уважать. Она не спрячется и не станет уходить от проблем. В этом деле она его соперник, достойный соперник. На всем протяжении разбирательства окружающие люди неизменно старались ей помочь, их было не мало, на Земле у нее есть более близкие люди, даже дельфин. Курк почувствовал свое одиночество. Рассел всегда жил один, его старомодные предки не стали продлевать себе жизнь. Не так давно умерла мать, с отцом отношения были натянутые. Отец, капитан дальней разведки в отставке, тоже доживал последние годы. Курк ни о ком не заботился эти годы, только о самом себе и своей работе. Нрав Рассела, его бескомпромиссность и чрезмерная замкнутость сделали из него одиночку. Начальство ценило его, а коллеги недолюбливали. В этой девушке он усмотрел часть своей натуры, задушенной в детстве и юности рациональностью и стремлением только к разумным и взвешенным, осторожным действиям. Возможно, оттого он так захотел помочь ей. И еще потому, что давно стал осознавать, что в конфликте с Галактисом многое неясно и искусственно раздуто, словно некий скрытый механизм портил и портил отношения. Эл была не виновата, что попала к спасателям. Рассел был на ее стороне, хоть и скрывал это от радикально настроенного Донована и сослуживцев, потому он и выбрал путь правды, чтобы казаться объективным.

Когда он очнулся от своих мыслей, то увидел, что Эл растянулась на песке и спит. Том смотрит на нее и улыбается. Он заметил ожившего Рассела и шепотом сказал:

– Оставим ее, пусть спит тут.

– Я еще посижу, – сказал он.

Том пошел к домику. Шаги сзади, и грузная фигура Рассела выросла рядом из темноты.

– Надо накрыть ее чем-нибудь.

Том шел рядом и думал о том, что решит инспектор. Том полагал, что Рассел настроен дружелюбно, но мнение может всегда изменить. Зависит от Эл.

– Том, простите, что опять о своем. Я постоянно думаю о деле. Очень непросто доказать, что Эл связана с Галактисом, если не предположить, что она не послана во время полета "Тобоса". Все можно опротестовать, но ее экзотизм мы не сможем скрыть. Врачи докопаются.

– Я расскажу один случай. Эл тогда только год, проучилась в академии. Она же списала себе три года, по фальшивым документам ей было лет… Она год проучилась в академии. Они проходили обучение в экстремальных условиях, знаете как жестоко, никто не смотрит ребенок или нет. Эл и несколько ребят испытывались в пустыне и по неопытности заблудились. Нашли бункер старинный военный, залезли в него, чтобы спрятаться от солнца, а двери как в мышеловке захлопнулись. Оказалось это заброшенный военный полигон, напичканный психологическим оружием, излучатели, датчики страха. Их там было пятеро – две девочки и три мальчика. Мозг системы оказался целым, и вся эта машина заработала в одночасье. К счастью с наружи остались двое ребят. Вы знаете Алика, он был на Плутоне. Он подняли тревогу. Сутки по всей Земле собирали информацию, как отключить систему, а дети как мыши бегали по лабиринту. Я эти сутки до смерти не забуду. Когда систему вывели из строя, троих нашли в довольно безопасном месте. Знаете, что они делали? Пели. Эл нашла в нише следящее устройство и сломала его. Оставила ребят и подучила их петь, чтобы не бояться, а сама ходила по полигону до последней минуты. Ее нашли в камере управления. Оказалось, она не стала искать выход, потому что поняла, что его нет, и решила уничтожить систему. На ней было девятнадцать глубоких ожогов от низкотемпературных излучателей. Ей не хватило совсем немного сил и времени, чтобы уничтожить всю систему, она только повредила ее. Она была в сознании, но не могла двигаться, потому что парализующее излучение задело левую часть тела. Она прошла четыре километра коридоров. После этого у нее изменился состав крови, и открылась способность чувствовать любое наблюдение. Эксперты сказали, что это чудо, а Эл выдирала из шевелюры седые волосы. Когда я спросил, что ей помогло, она ответила: "Страх". Я попросил объяснить, а она сказала, что предположила, что, если она боится систему, то почему система не может бояться ее. Она уловила самое главное. Полигон был создан, чтобы отбирать сильных и учить. Отбирать тех, кто обладает выдержкой, и учить не бояться. Если испытуемый проявил смелость, система отключалась. Эл поняла это после десятка ожогов. Там, где она шла, были сломаны все системы управления.