Александр Зорич - Пилот-девица

Искушал он и Василису. Но та, наученная горьким опытом, только презрительно фыркала.

Учительнице химии Пакизе — кареглазой и чернобровой красавице с осиной талией и округлой пышной попой — дядя Толя тоже предлагал «по маленькой».

Та поначалу согласилась. Но потом выяснилось, что из вежливости — пила она как птичка, и даже неясно, глотала или сплевывала в кадку с фикусом.

Ну и последнему члену их импровизированной ячейки сопротивления — школьному физруку Фархаду Шакибу — дядя Толя тоже краденую анисовку подносил.

Но тот, сверкнув очами, заявил, что дал обет воздерживаться, пока хоть один нечистый джипс остается на его родном Наотаре.

В общем, коллективная анисовая медитация не задалась. Но это не слишком опечалило бывалого дядю Толю — он щебетал, как соловей и, вдобавок, ругался чаще обычного. Анисовая водка недаром славилась своим коварством.

— А что эвакуация, удалась на славу? — спросил он у Фархада, который из Прибежища Душ вообще не отлучался.

— Удалась-то удалась, да только всех вывезти не успели. Старшеклассников пришлось разместить в бомбоубежище.

— В бомбоубежище? — дядя Толя едва не поперхнулся от удивления. — У школы есть настоящее, обустроенное бомбоубежище?

— Разумеется, — горделиво кивнул физрук. — Все общественные учреждения Великой Конкордии оборудованы бомбоубежищами. Такова воля Народного Дивана!

— Ну вы даете! Тоталитарная сверхдержава — иттитская сила! — одобрительно крякнул дядя Толя и немедленно выпил.

Василиса лишь в самых общих чертах представляла себе, что такое бомбоубежище. И где оно в принципе должно находиться. Но из разговора она уяснила: где-то совсем рядом трясутся от страха несколько сотен детей, которые, конечно, уже не совсем дети, но ведь еще и не взрослые.

Тех самых детей, для которых она еще утром готовила морковный салат с изюмом, орехами, сельдереем и чесноком!

«Боже мой, всего лишь утром… А кажется, с начала этого светопреставления прошло три дня», — горько вздохнула Василиса.

Хотя в школу компания из пулеметного окопа проникла шесть часов назад, комфортом директорского кабинета они наслаждались лишь последние минут сорок.

Стоило им переступить порог, как объявившийся точно из-под земли комбайн, лютуя, снес левое крыло здания. А в открывшемся проломе мелькнули два очень внимательных и недобрых джипса-гребешка…

Даже драчливым егерям «Атурана» хватило ума трезво оценить свои силы.

— За мной, в подвалы! — скомандовал сержант Бабур.

Правда, до подвала они не добежали — лестница, ведущая вниз, была полностью завалена обломками.

Прятаться им пришлось в прихотливо изукрашенной мелкой лазурной плиткой бане-хамаме. Там было сыро, темно, сильно пахло штукатуркой и шампунем. Изможденная беготней и прятками Василиса легла на мраморный массажный стол и сразу же почувствовала себя… трупом.

К счастью, в тот вечер комбайн побрезговал Прибежищем Душ имени Счастливой Звезды — видимо сочтя звездную школу недостаточно питательной.

«Гребешки» — те тоже улетели, сэкономив пару-тройку гигаджоулей для более важных целей.

Вообще же, Василисе и ее спутникам очень повезло, что джипсы не задавались задачей уничтожить все человеческие особи в районе высадки. Точно так же они не стремились тотально следовать тактике «выжженной земли», занимаясь лишь сбором сырья да обеспечением безопасности своих комбайнов и кораблей-«свечек».

Когда сидеть во влажной тишине банного подземелья стало физически невыносимо, сержант Бабур дал «добро» на то, чтобы вновь подняться в вестибюль.

Там дядя Толя взял инициативу в свои руки — отыскал кабинет директора, натащил туда еды из холодильника учительской (где он обнаружил Пакизу и Фархада), раскупорил анисовку…

Кое-как отужинав козьим сыром и копченым угрем, сержант Бабур в очередной раз попытался связаться со своими.

Однако никто ему не отвечал.

Ну то есть совсем никто.

— Даже не знаю, как это понимать, — тяжело вздохнул сержант Бабур.

— Зато я знаю, — воздев палец к потолку, провозгласил — несколько громче, чем это предполагали обстоятельства — уже вдатый дядя Толя. — Знаю! Это — пипец! Уж поверьте мне на слово, милые друзья, я их повидал немало.

— И где, хотелось бы знать, вы их повидали? — сержант Бабур бросил на дядю Толю жгучий ревнивый взгляд. Ему не понравилось, что кто-то выставлял себя более опытным, чем он, в присутствии дам.

— Ну… Скажу обтекаемо: на Вентусе.

— А что вы делали на Вентусе? Ведь, насколько мне известно, гражданскому населению туда летать запрещено.

— Бабочек ловил. Охренительно ценных. И там, когда скакал с сачком… разного навидался.

Василиса уже поняла, что биография дяди Толи — что-то вроде мешка деда Мороза, в который дядя Толя время от времени запускает руку, чтобы извлечь на свет очередную подходящую к случаю (а то и не очень подходящую) диковину-воспоминание.

— Ладно, растолкую для невежд, — снизошел до объяснений дядя Толя, приобнимая сержанта Бабура за плечи. — Вот у тебя, сержант, сейчас нет связи. А нет связи почему? Потому что спутники связи не функционируют. А почему они не функционируют? Потому что кто-то их к едреней фене посшибал! А как этот загадочный «кто-то» мог их посшибать, если их защищают ваши корабли? Ответ: «кто-то» их подорвал после того, как уничтожил все корабли, которые защищали эти спутники связи! И этот «кто-то», я думаю, не кто иной, как джипсы-расчески… Тебе, братка, наверное, трудно поверить в то, что эти расчески могут уничтожать ваши истребители, которые такие дорогие и могучие… А я тебе как пилот скажу: расчесочки — это кошмар и тихий ужас, вот что это такое! Будь я пилотом-истребителем, я бы гордился, если бы одного такого не то что даже сбил, а просто поцарапал! Вот так-то, сержант.

— Спутники спутниками, но горизонтально моя рация должна хоть до кого-то доставать. — Судя по выражению лица Бабура, который, как и большинство клонов, совершенно не умел скрывать свои эмоции, на душе у сержанта воцарилась безлунная ночь. — Должна. Но никто не отвечает…

Рядовой Кумар, посланный сержантом на разведку, доложил, что никаких признаков присутствия егерей в поле больше не наблюдается. Там безраздельно хозяйничают четыре прожорливых комбайна. Но зато — и в этом рядовой Кумар видел хороший признак — в воздухе чисто. Гребешки будто попрятались. Только на западе, над Ритой, алеет зарево и время от времени что-то пролетает.

— Будем ждать, — постановил сержант Бабур и отправился на чердак, к пулемету.

Когда в кабинет директора ввалился оборванный, полуобгорелый человечек с запекшимися кровоподтеками на лбу, все вскочили со своих мест — так много ужаса и горя было в этой лилипутской фигуре. Да, то был именно лилипут, карлик — ростом хорошо если метр двадцать.