Сергей Кусков - Игрушки для императоров

Молчание

— Мафия — это люди, Хуан, в первую очередь люди. Есть хорошие, есть плохие; есть преданные, есть не очень; есть шакалы, есть львы; есть умные, а есть «бычье» и «мясо». Есть «камаррадос», сражающиеся на твоей стороне закона, а есть «красные» — те, кто тебя ловит или должен ловить и расстреливать. И разобравшись в этой науке, кто есть кто, научившись понимать людей, ты становишься на самую высокую ступеньку лестницы общества. Из доступных, конечно.

Старик Альфаро взял меня в семью, сделал ее членом. Затем долго и упорно, много лет, вбивал мне в голову науку управлять людьми, посвящал в дела, в их тонкости. А когда посчитал, что я готов, представил меня авторитетным людям, другим донам, на утверждение. На тот момент он сам стал доном, так как оказался единственным достаточно авторитетным команданте, кандидатура которого устраивала всех. Так я стал преемником хефе.

— Это обязательно? — спросил я. — Представление и все такое?

— Разумеется. Это важный шаг. Мафия — не монархия, в ней нет короны. Кто-то из донов сильнее, кто-то слабее, у каждого разное влияние и занимается каждый своим, но они — равные, они — высшее общество. И если общество не принимает тебя в свои ряды…

— А такое может быть?

— Разумеется. Конечно, запретить они не могут, но как правило, люди, которых это общество не приняло, не получают уважение и поддержку «снизу». А без авторитета, будь хоть семи пядей во лбу, ты долго не протянешь. Всегда найдется другой команданте, более достойный и сильный, желающий сесть на твое место.

Но доны видят людей, без этого им нельзя, я уже сказал. И достойных обычно в свой круг принимают.

Ну ничего себе закончики! Я непроизвольно сглотнул. Волчья стая, натуральная, со сложной многоуровневой системой подчинения. Готовая порвать на части любого, даже своего, если он не нравится большинству.

— А потом? После принятия в круг?

— Потом наставник постепенно сдает дела и уходит. На отдых. Исчезает. И то, куда он отправится — тайна. Его же преемник должен сделать всё, чтобы эта тайна так и осталась тайной, ибо очень многие пытаются отомстить за то, что тот сделал, будучи на вершине пирамиды. Дети заботятся об отцах, это нормально.

— А Альфаро Белый Волк, он тоже ушел?

— Естественно. Для того он и искал себе преемника. И не спрашивай меня, что с ним стало потом, скажу только, что я опекал до самой его смерти.

— То есть, вы тоже собираетесь уйти, — сделал я главный вывод этого разговора.

Сеньор Кампос задумался, делая долгий затяг.

— Я устал, Хуанито. Я достиг всего, чего мог достичь, а скучная рутина повседневности… Напрягает меня. Ты даже не представляешь, как.

Это произойдет не сейчас, для этого потребуется несколько лет, но это случится. Я так решил.

Я принимаю тебя в свою семью. У меня нет дочери, но это и не обязательный шаг, достаточно моего слова. Я предлагаю тебе стать моим сыном и преемником.

Он обошел стол, подойдя ко мне, и протянул руку.

— Сеньор, можно я подумаю? Я не могу принять решение так сразу.

Прежде, чем пожать руку я долго, с полминуты, смотрел на нее, чувствуя, как исходит от стоящего передо мной человека чувство удовлетворения. Он знал, что пожму, ждал, не спешил. Он играл мною, как специалист, видящий собеседника насквозь, непроизвольно заставляя делать вещи, которые требуются. Белый Волк научил его разбираться в людях. И теперь честь перенять знания дона Альфаро удостоилась мне.

— Но все же, объясните, почему из тысяч людей именно я? Человек, которого вы не знаете и к которому у вас должна быть… Ну, антипатия что ли?

Он сел и затушил остаток сигары.

— Я уже сказал, что хочу уйти. И что разбираюсь в людях. Может я не специалист-психолог, для меня важнее то, что чувствую к человеку, как его оценивает моя интуиция, но делаю выводы я на основе нее. Никаких заумных тестов, они лишь отражения того, что настоящий специалист должен знать на подсознательном уровне. Понимаешь?

Я кивнул, вспоминая тестирования в корпусе. Там голая наука, слово «интуиция» в тех стенах расценится, как преступление.

— И вот однажды я услышал о тебе.

Разумеется, это была беглая негативная информация. Кто-то дал моему сыну в морду на второй же день обучения в школе. Как я мог отнестись хорошо к такому человеку? Я ведь отец, в первую очередь!

Я озадачил своих людей. Выяснилось удивительное, что ты никто и за тобой никто не стоит. Какая-то мутная история имеется, что-то в семье у вас не чисто, насчет твоего отца, но это не то, что может защитить тебя, перейди ты мне дорогу.

Он сделал многозначительную паузу. Я понял его: все время обучения за мной наблюдали, и жизнь моя висела на волоске. Что ж, я подозревал нечто подобное.

— Но ты не переходил. Защищался, зная, что победить не можешь, но не ставя меня в положение, когда я не могу не вмешаться.

Это заинтересовало. Человек, обладающий смелостью, способный бросить вызов превосходящему противнику — редкость в наши дни. Я имею в виду не идиотов, бросающихся на амбразуры ради идеи, а именно рассудительных людей.

— Но я себя чувствую скорее идиотом, — хмыкнул я.

Дон Виктор согласно кивнул.

— Отчасти это так. Любой, кто идет против системы и устоев — идиот. Но все дело в том, что миром правят идиоты!

Он усмехнулся, довольный последней фразой.

— И ты, и я, и небезызвестный тебе дон Козлов — все мы идиоты, какими бы разными ни были. Мы подстраиваем мир под себя, и если получается, становимся в нем королями. Мы, кто может рисковать, кто отстаивает свое право на мнение и действие.

Львиная доля идиотов гибнет, не без этого. Те, у кого нет тормозов, кто слишком прямолинеен или кому просто не повезло, но некоторые достигают своего кресла и своего трона. И мне показалось, что ты сможешь стать одним из нас.

— Что у меня есть тормоза?

— Тормоза. Принципы. Воля. Ум. Вот собственно и все, что надо, чтобы править миром. Остальное, знания и выдержка, дело наживное.

— An nescis, mi fili, quantilla prudentia mundus regatur?.. [3] An nescis, mi fili, quantilla prudentia mundus regatur? (лат.) — Разве ты не знаешь, сын мой, как мало надо ума, чтобы управлять миром? Слова, приписываемые папе Юлию III (1550–1555) — процитировал я.

Дон Виктор согласно кивнул, из чего я сделал вывод, что он знает латынь или конкретно этот афоризм, что подняло его в моих глазах. Непростой мужик!

— Я приказал Бенито не трогать тебя, не устраивать ничего, серьезнее мордобоя, и внимательно следил за развитием событий. И мне понравился их итог: несмотря на все свои ошибки, ты выстоял.

— А последний эпизод? После которого приехала королева?

Сеньор Кампос с сожалением вздохнул.

— Я не вездесущ, что делать. И не могу следить за вами с Бенито круглые сутки. Он сын, а дети редко бывают послушными. Но он не убил бы тебя, если ты об этом, мой запрет в любом случае в силе и нерушим.