Альфред Ван Вогт - Двойники

— Мистер Бартон в порядке! — проговорил он с удовлетворением в голосе. — Сердце, правда, придется несколько подправить, чтобы устранить последствия нездорового питания. Легкие быстро отреагируют на вакцинацию против отравления газами, а наши хирурги смогут его залатать при любых ранениях.

Норма тихо спросила вдруг пересохшими губами:

— Что такое вы говорите? Что? Что случилось с этим человеком?

Он посмотрел на нее ничего не выражающими глазами и произнес холодно:

— Как что? Он вышел через заднюю дверь.

— Неправда! И вы это знаете!

Она понимала бесполезность слов. Мысли ее путались. Она бросилась к двери дальней комнаты, но когда она была уже на пороге, ноги ее внезапно ослабли и подкосились. Она ухватилась за ручку двери, чтобы сохранить равновесие, и поняла, что ей не хватит смелости приблизиться к машине. Стараясь говорить как можно спокойнее, она с трудом произнесла:

— Вы не будете так любезны подойти к задней двери и открыть ее?

Снисходительно улыбаясь, доктор сделал то, что она просила. Это была совсем обычная дверь. Открываясь, она тихонько скрипнула. Когда он закрывал ее, громко щелкнул замок. До этого Норма такого звука не слышала. Щеки ее побелели, а голос слегка дрогнул, когда она спросила:

— Что же это за машина?

— Я думаю, она принадлежит местной электрической компании, — ответил он вежливо-издевательским тоном. — А нам разрешают использовать эту комнату.

— Это невозможно, — сказала она, пытаясь придать своему голосу уверенность, которой не испытывала. — Электрические компании не держат машины в дальних комнатах старых зданий.

Он пожал плечами и безразлично произнес:

— Боюсь, что мне это начинает надоедать, Я уже говорил вам, что это совершенно особенная машина. Вы уже видели, какими уникальными свойствами она обладает, и тем не менее вы все время пытаетесь подогнать действительность под свои ограниченные представления, что, в общем, свойственно людям двадцатого века. Я повторяю, что вы раба этой машины и что вам не имеет смысла обращаться в полицию, не говоря уже о том, что я спас вас от самоубийства и одно только чувство благодарности должно подсказать вам, что вы всем обязаны мне и ничего не должны тому миру, который собирались покинуть. Но л, наверное, слишком многого от вас ожидаю. Жизнь сама вас научит.

Норма, не торопясь, пошла к входной двери и открыла ее. Удивленная тем, что он не сделал ни малейшей попытки остановить ее, она повернулась, чтобы посмотреть на него. Он стоял, не двигаясь, и улыбался.

— Вы, наверное, просто сумасшедший, — проговорила она, помолчав. — Вы, кажется, думаете, что ваши жалкие уловки и претензии на загадочность испугают меня? Боюсь, что мне придется развеять ваши иллюзии. Я иду в полицию, сейчас же!

Когда она уже ехала в автобусе, он все еще стоял перед ее глазами, спокойно и презрительно улыбаясь. Холод, которой несло с собой это воспоминание, подрывал ее напускное спокойствие.

Ощущение кошмара, в котором Норма все это время находилась, исчезло, когда она сошла с автобуса у полицейского участка. Солнце щедро заливало своими лучами мостовую, радостным был даже шум уличного движения. Вокруг была жизнь — привычная и нормальная, и к ней стала возвращаться вера в себя.

Теперь, когда она нашла ответ на вопрос, что же с ней произошло, он оказался неожиданно простым. Гипноз! Именно под его воздействием она увидела, как огромная черная машина вспыхнула ярким пламенем. Кипя негодованием по поводу того, как бесцеремонно с ней обошлись, она занесла ногу, чтобы ступить на обочину.

Нога не слушалась. Мышцы отказывались действовать. Она заметила, что на расстоянии примерно десяти футов от нее стоит какой-то человек и смотрит на нее округлившимися от испуга глазами.

— Боже мой! — воскликнул он. — Наверное, у меня галлюцинации.

Он быстро зашагал прочь, и Норма, отметив про себя его странное поведение, не нашла в себе сил хоть как-нибудь отреагировать. Она чувствовала такое умственное и физическое опустошение, что ей было даже не до любопытства. Неверными шагами она пошла по тротуару. У нее было ощущение, что кто-то или что-то держит ее, сильно и безжалостно, и для того, чтобы двигаться, ей приходится преодолевать сильнейшее сопротивление. “Это машина”, — подумала она, и ее охватила паника.

Дальше она шла только благодаря тому, что напрягала всю силу воли, чтобы сделать следующий шаг. Она преодолела несколько ступенек, ведущих к входной двери, и на мгновение остановилась перевести сбившееся дыхание. Вдруг она вся похолодела от страха. А что, если ей не удастся осуществить задуманное? И тут же она возмутилась. Да что же с ней такое на самом-то деле? Как может машина действовать на таком большом расстоянии с такой безошибочной избирательностью?

В эту минуту она услышала уверенный голос полицейского, поднявшегося по ступенькам вслед за ней, и для нее это был самый приятный звук, который она когда-либо слышала.

— Никак не справитесь, мадам? Позвольте, я помогу вам открыть дверь.

— Спасибо, — проговорила она, и ее собственный голос показался Норме чужим — слабым и болезненным. Она поняла, что через несколько минут уже не сможет вымолвить ни слова.

“Раба машины”, — сказал он, и Норма внезапно со всей ясностью поняла, что, если ей суждено выиграть схватку с машиной, она должна действовать именно сейчас, без промедления. Она во что бы то ни стало должна войти в это здание, должна увидеть кого-нибудь из местного начальства и рассказать все — должна — должна — должна. Каким-то непонятным образом ей удалось войти внутрь большого современной архитектуры здания, и тут она поняла, что это все, она достигла предела своих возможностей.

Она чувствовала, что все внутри у нее дрожит от неимоверных усилий, которые ей приходилось прилагать, просто чтобы стоять прямо. Колени ее похолодели и ослабели, как будто они были сделаны из льда, который растаял и превратился в воду. Она увидела участливо склонившегося к ней полицейского.

— Я чем-то могу вам помочь, мамаша? — спросил он ласково.

“Мамаша!” — мысленно повторила она с ужасом. Действительно ли он сказал это, или это снова галлюцинации, игра ее воображения? Какая же она мамаша? Она даже и не замужем еще.

Она заставила себя не думать об этом, так можно было лишиться рассудка. Сейчас у нее не было надежды добраться до какого-нибудь инспектора. Этот констебль должен выслушать ее историю. Это ее шанс победить зловещую силу, которая приобрела над ней власть, ужасную силу, чьи конечные цели она даже не могла себе представить. Она открыла рот, чтобы начать свой рассказ, и в эту минуту заметила перед собой зеркало. Она увидела высокую, худую и очень старую женщину, стоящую рядом с мощного сложения полицейским. Этот обман зрения поразил ее. Каким-то образом в зеркале было видно не ее отражение, а фигура какой-то старой женщины, очевидно, стоящей сразу за ней и немножко правее. Она приподняла свою руку в красной перчатке, чтобы привлечь внимание полицейского, и одновременно рука старой женщины в зеркале тоже приподнялась. На ней тоже была красная перчатка. Ее собственная рука замерла в воздухе, и рука старухи тоже. Пораженная Норма отвела взгляд от зеркала и уставилась на неподвижно застывшую в воздухе руку. Между краем перчатки и краем рукава ее шерстяного костюма виднелся небольшой участок кожи. Но ее кожа совсем не такая темная!