Филип Дик - Солнечная лотерея (сборник)

Широким шагом Гамильтон ринулся в гостиную и схватил Силки за руку.

– Пошли! – отрывисто приказал он. – Спустимся в подвальчик послушать квартеты Бетховена.

Недоуменная девушка, спотыкаясь, неохотно побрела за Джеком.

– А как же обед?

– К черту обед! – Он рывком распахнул дверь на лестницу. – Поторопись, пока Притчет не упразднила музыку.

В подвале было холодно и сыро. Гамильтон включил обогреватель и спустил шторы. Когда вместе с теплом вернулся уют, Джек принялся пачками доставать пластинки.

– Что будем слушать? – спросил он нервно.

Перепуганная Силки жалась к дверям.

– Я хочу есть! Марша приготовила чудный обед…

– Только скот ест! – проворчал Гамильтон. – Отвратительное занятие. И неприличное! Я отменил его.

– Не понимаю! – жалобно заныла Силки.

Включив усилитель, Гамильтон подкрутил регуляторы.

– Что скажешь о моей системе? – гордо спросил он.

– М–м… симпатичная.

– Симпатичная… Параллельный выход в противофазе! Никаких искажений вплоть до тридцати тысяч герц. Одних низкочастотных колонок – четыре! Восемь – высокочастотных. Трансформаторы ручной работы. Алмазный звукосниматель, идеальная кинематика! – Он поставил пластинку на проигрыватель и, не удержавшись, добавил: – Способна крутить восьмитонный груз без потери скорости хотя бы на десятую процента! Неплохо?

– Угу.

Зазвучали «Дафнис и Хлоя»… Добрая половина фонотеки загадочным образом испарилась – в основном современные аранжировки или эксперименты с ударными. Миссис Притчет предпочитала добротных классиков: Бетховена, Шумана, тяжеловесные концерты, привычные для слуха человека пуританских устоев. Утрата любимой коллекции Бартока привела Джека в страшное уныние. Вещи Белы Бартока лучше всего ложились Джеку на душу, отзываясь самым интимным переживаниям. Нет, жить в мире миссис Притчет нельзя – старуха пострашней Тетраграмматона.

– Как теперь? – почти машинально спросил он, убавив свет лампы почти до нуля. – Больше не бьет в глаза?

– Она и не била, Джек! – откликнулась Силки. Смутное беспокойство отразилось у нее на лице. – Странно… Я не вижу, куда идти. Боюсь, упаду!..

– Упадешь – так найдем! – усмехнулся Гамильтон. – Что будешь пить? Где–то тут оставалась бутылочка виски.

Дернув дверцу бара, он опытной рукой пошарил внутри. Пальцы обхватили горлышко бутылки. Одновременно он нагнулся за стаканами. Бутылка показалась подозрительно легкой – ближайшее ознакомление подтвердило отсутствие выпивки.

– Тогда хлебнем мятного ликера, – вздохнул Джек. – О’кей?

«Дафнис и Хлоя» уже наполняли полутемную комнату великолепием страсти и неги. Джек подвел Силки к тахте и усадил девушку. Она послушно взяла рюмку ликера и чинно пригубила. Джек с видом судебного эксперта на месте преступления расхаживал взад–вперед, то регулируя звук, то убавляя свет. Потом взбил подушку на тахте, убедился в том, что дверь заперта на ключ. Сверху слышалось, как Марша суетится на кухне. Что ж, сама виновата…

– Закрой глаза и расслабься! – приказал он Силки.

– Я расслабилась!.. – В ее голосе по–прежнему звучал испуг. – Этого, что ли, недостаточно?

– Конечно, конечно, – мрачно согласился Джек. – Все просто замечательно. Послушай, а что, если ты сбросишь обувку и сядешь по–турецки? Вот увидишь, Равель будет восприниматься совсем по–другому.

Силки послушно сбросила белые кроссовки и, подтянув ноги, уселась по–восточному.

– Очень мило, – проговорила она с грустью.

– В сто раз лучше, правда?

– Ага.

И тут неожиданный приступ отчаяния накатил на Джека.

– Все бесполезно, – подавленно забормотал он. – Ничего не получится!

– Что не получится, Джек?

– А, не важно!

На пару минут повисло гнетущее молчание. Потом Силки тихо и осторожно тронула Джека за руку:

– Мне очень жаль.

– Мне тоже.

– Я виновата?

– Немного. Так сразу не объяснишь.

Чуть поколебавшись, Силки сказала:

– Можно тебя спросить?

– Конечно. О чем угодно.

– Ты бы хотел…

Голос девушки звучал едва слышно. В сумерках ее широко распахнутые глаза напоминали две тусклые звездочки на затянутом тучами небе.

– Джек, хочешь меня поцеловать? Один только раз?

Джек крепко обнял девушку и притянул к себе. Взял в ладони ее маленькое острое личико и поцеловал. Силки прильнула к нему, легкая, хрупкая и ужасно костлявая. Джек не разжимал объятий, пока девушка сама не высвободилась. Впрочем, какая девушка? Всего лишь слабая тень, потерянная своим владельцем в сумерках.

– Мне так плохо. – Голос ее задрожал.

– Не надо…

– Я какая–то… опустошенная. У меня все болит. Почему, Джек? В чем дело? Почему мне так плохо?

– Оставь! – отрывисто бросил он.

– Мне страшно. Мне хочется тебе что–то дать… и нечего. Я всего лишь пустое место. Пустышка.

– Не совсем.

Силки вскочила на ноги и теперь маячила размытым силуэтом, быстро передвигаясь по комнате. Когда Джек вновь поднял глаза, Силки предстала уже полностью нагой. Одежда аккуратной стопочкой сложена рядом на тахте.

– Ты меня хочешь?

– Да, но… скорее теоретически.

– Ты можешь!

– Могу? – иронически усмехнулся Гамильтон.

– Тебе – можно, я хотела сказать.

Гамильтон протянул ей обратно тряпки:

– Одевайся. Мы зря теряем время, а обед стынет.

– Что, бесполезно?

– Да! – с горечью ответил Джек, стараясь не смотреть на нелепо исковерканное женское тело. – Абсолютно бесполезно. Но ты сделала все, что могла.

Как только Силки оделась, Джек взял ее за руку и повел к двери. Проигрыватель за спиной все еще плел бессмысленные кружева любовных призывов. Ни Гамильтон, ни Силки не слышали их, удрученно поднимаясь по лестнице.

– Извини, я так подвела тебя, – шептала Силки.

– Забудь.

– Может, найдется какой–нибудь выход. Может, я…

И вдруг голос ее смолк, оборвавшись на половине фразы. А ладонь Джека уже не сжимала тонкие сухие пальчики. Шокированный, он резко обернулся и вытаращился в темноту.

Силки исчезла. Она выбыла из этой реальности.

Джек замер на месте, с дрожью в коленях поджидая новых сюрпризов. И тут наверху распахнулась дверь, на лестнице показалась Марша.

– О!.. – удивленно воскликнула она. – Вот ты где. Поднимайся быстрей, у нас гости.

– Гости!.. – тупо повторил Джек.

– Миссис Притчет. И она привела еще кое–кого. Похоже, намечается вечеринка.

Как в дурмане, Гамильтон одолел оставшиеся ступеньки и проковылял в гостиную. И окунулся в оживленное многоголосие. Из всех пришедших выделялась громоздкая фигура женщины в кричаще–дешевой шубе и нелепой шляпе с громадными перьями… Ее перекрашенные локоны обрамляли одутловатое лицо и морщинистую шею.

– А вот и вы! – восторженно закричала миссис Притчет, едва завидев Джека. – Сюрприз! Сюрприз!