Филип Дик - Солнечная лотерея (сборник)

Неуклюже взяв ее за руку, он не то повел, не то потащил ее через толпу теснившихся к выходу людей туда, где танцуют. Там уже двигалось взад–вперед несколько измотанных пар. Двое гермафродитов, обе женщины, бесстрастно танцевали с двумя посетителями–мужчинами. Потом им, видимо, это надоело, они переменили пол и уже мужчинами побрели между столиков, подыскивая себе партнерш. Сидя за столом, Кассик спросил:

– Они что, умеют управлять своим полом?

Тайла все посасывала свой напиток.

– Наверно, – сказала она. – Это настоящее искусство.

– Разврат.

Одна за другой гасли лампы. Когда Кассик снова поднял глаза, он увидел, что Каминский сидит, облокотившись о стол. Уже не танцует. Но где Нина? Сначала он не мог найти ее взглядом, но потом узнал знакомые белокурые волосы. Она танцевала с одним из гермафродитов. Обняв ее за талию, стройный молодой человек танцевал с бесстрастным профессионализмом.

Не сознавая, что делает, Кассик встал.

– Ждите меня здесь, – сказал он Тайле.

Схватив сумку и плащ, Тайла тоже вскочила:

– Нам лучше быть вместе.

Но Кассик думал только о Нине. Его жена и гермафродит, держась за руки, уже шли туда, где, как подсказывал ему инстинкт, были какие–то кабинеты. Оттолкнув какую–то подвернувшуюся пару, он пошел за ними. Проскочив какое–то темное помещение, он оказался в пустом коридоре. Он слепо рванулся вперед. За поворотом он застыл как вкопанный.

Прислонясь к стене, со стаканом в руке стояла Нина и увлеченно разговаривала с гермафродитом. Ее белокурые волосы водопадом падали на плечи. Тело поникло от усталости, но глаза сияли ярко и лихорадочно.

Подойдя, Кассик сказал:

– Пойдем, маленькая. Нам пора идти. – Он смутно сознавал, что Тайла с Каминским шли за ним следом.

– Проваливай, – сказала Нина натянутым, металлическим тоном. – Давай, давай шагай отсюда.

– Что с тобой, – потрясенный, спросил Кассик, – а как же Джек?

– К черту Джека, – неожиданно взорвалась она, – все к черту, весь твой мир, я не вернусь больше назад, я остаюсь здесь. Если я тебе нужна, то ради бога – оставайся со мной!

Гермафродит лениво повернул голову и процедил:

– Слушай, приятель, не суй свой нос и вали отсюда. Здесь каждый делает что хочет и никто никому не указ, понял?

Кассик шагнул, сгреб его за воротник и оторвал от пола. Гермафродит оказался поразительно легким; сопротивляясь, он извивался, как червяк, и вдруг выскользнул из рук Кассика. Отступив назад, гермафродит вдруг неожиданно, сразу превратился в женщину. Она пятилась, отступала, извиваясь всем телом, и глаза ее словно дразнили Кассика.

– Ну давай, давай, – задыхаясь говорила она, – ну ударь меня.

Нина резко повернулась и пошла по коридору. Гермафродитка, заметив это, заторопилась вслед, лицо ее выражало нетерпение. Но не успела она подвести Нину к одной из дверей в конце коридора, как рядом оказалась Тайла. Профессиональным движением она схватила этого оборотня и заломила ему руку в парализующем захвате. Гермафродитка мгновенно превратилась в мужчину. Но тут подбежал Кассик и двинул его в челюсть. Оборотень сразу отрубился и без звука растянулся на полу.

– Она ушла, – просипел Каминский, с трудом держась на ногах.

Отовсюду сбегались люди; появился давешний партнер первого гермафродита, он в ужасе всплеснул руками и бросился к своему лежащему неподвижно товарищу.

Оглядевшись, Тайла быстро сказала:

– Она не в первый раз здесь. Если хотите, чтобы она ушла с вами, ее нужно уговорить. – Она подтолкнула его. – Пошли скорей.

Он нашел ее почти сразу. Она скрылась в ближайшую боковую комнату, из которой не было другого выхода. Там–то он ее и обнаружил. Он вошел, захлопнул за собой дверь. Нина сжалась в углу, хрупкая, жалкая; в глазах ее горел страх; она дрожала всем телом, молча глядела на него.

Комнатка была аскетически скромной, чистенькой, без единой пылинки. Занавески, мебель – ну все говорило об одном: только Нина могла обставить эту комнату. Ну конечно, это ее комната. Во всем чувствовалась ее рука, ее неповторимая личность. И больно было сознавать это.

За дверью раздался какой–то шум. Его покрыло грубое рычание Каминского:

– Дуг, ты здесь?

Он вышел и увидел за дверью Каминского и Тайлу.

– Я нашел ее. Она в порядке.

– Что вы собираетесь делать? – спросила Тайла.

– Пока остаться. А вам лучше уйти. Сумеете выбраться отсюда?

– Конечно, – сказала Тайла – она сразу все поняла. Взяв Каминского под руку, она повела его к выходу. – Удачи! Пошли, Макс. Нам здесь делать нечего.

– Спасибо, – сказал Кассик, твердо стоя в дверях. – Увидимся. Я разыщу вас обоих.

Хрупкая девушка, крепко вцепившись в руку протестующего и сбитого с толку Каминского, увлекала его за собой.

– Позвони мне, – лепетал он, – когда вернешься… когда выберешься отсюда… чтоб я знал, что с тобой все в порядке.

– Обязательно, – ответил Кассик. – Не забудь свой пакет.

Он дождался, пока они скроются за поворотом, потом вернулся в комнату.

Нина устало сидела на кровати, опершись спиной о стену и поджав под себя ноги. Она слабо улыбнулась, когда он вошел.

– Привет, – сказала она.

– Тебе лучше? – Он повернул замок и подошел к ней. – Они ушли, я отослал их домой.

Присев на край кровати, он спросил:

– Это ведь твоя комната, правда?

– Да. – Она избегала глядеть ему в глаза.

– Давно?

– Нет, что ты, недавно. Может, неделю. Или дней десять.

– Я не совсем понимаю, объясни. Ты хочешь остаться здесь, с этими людьми?

– Я просто хотела сбежать. Мне опротивела эта наша крохотная квартира… Мне хотелось иметь что–то свое, хотелось что–то делать. Не могу тебе объяснить, я и сама не все понимаю, себя не понимаю. Это как воровство, помнишь? Мне казалось, что я должна пройти через это.

– Ага, так вот зачем ты привела нас сюда. Твоя затея не имела бы смысла, если б ты не показала нам всего, что здесь есть.

– Наверное. Да, скорей всего, ты прав. Я хотела, чтобы ты увидел, чтобы ты знал… чтобы тебе стало известно, что мне есть куда уйти… что я могу не зависеть от тебя. Что я не беспомощна, что я ничем не привязана к твоей жизни. Там, за столиком, я ужасно испугалась!.. И героин заказала, чтобы только успокоить нервы. – Она слабо улыбнулась. – Это все так ужасно.

Он наклонился к ней, взял ее руки. Они были холодными и слегка влажными.

– Сейчас ты не боишься.

– Нет. – Она уже овладела собой. – Когда ты здесь, не боюсь.

– Я останусь сегодня с тобой, – сказал он. – Хочешь?

Она кивнула, вид у нее был несчастный.

– А завтра утром мы вернемся, хорошо?

Она отвернулась, и в голосе ее послышалось страдание:

– Не спрашивай меня. Не дави на меня. Я боюсь пока что–нибудь сказать, понимаешь, пока.