Фредерик Пол - Врата

Много пятиместных кораблей возвращались с тремя членами экипажа. Некоторые - с одним.

И вот время проходило - не легко и, несомненно, не быстро.

Вначале болеутоляющим служил секс, и мы с Кларой много часов проводили в объятиях друг друга, дремля и время от времени просыпаясь, чтобы снова заняться сексом. Я думаю, парни в основном занимались тем же; вскоре шлюпка стала пахнуть, как раздевалка в мужской школе. Потом мы начали искать уединения, все пятеро. Конечно, для пятерых на корабле уединение невозможно, но мы делали, что могли: по общему согласию каждый из нас время от времени на час-два оставался один в шлюпке. Пока я был здесь, Клару терпели в капсуле. Пока один из них был здесь, остальные двое составляли нам компанию. Понятия не имею, что делали остальные, оставаясь в одиночестве: я просто тупо смотрел в пространство. Буквально: я смотрел в иллюминатор шлюпки на абсолютную черноту. Ничего не видно, но это лучше, чем видеть то, что мне смертельно надоело в корабле.

Некоторое время спустя у нас начали вырабатываться свои привычки. Я слушал музыку, Дред смотрел порнодиски, Хэм разворачивал гибкое электрическое музыкальное устройство и играл электронную музыку в наушниках (но даже и так, если прислушаться, кое-что было слышно, и мне смертельно, смертельно надоели Бах, Палестрина и Моцарт). Сэм Кахане искусно организовал занятия, и мы проводили много времени, посмеиваясь над ним и обсуждая природу нейтронных звезд, черных дыр и Сейферовых галактик, если не повторяли испытательные процедуры во время посадки на новых мирах. Хорошо в этом то, что хоть на полчаса мы переставали ненавидеть друг друга. Остальную часть времени - что ж, да, мы ненавидели друг друга. Я не мог выносить постоянное тасование Хэмом карт. Дред проявлял необычную враждебность к моим редким сигаретам. Подмышки Сэма были ужасны даже в гнойной атмосфере корабля, по сравнению с которой воздух Врат показался бы розовым садом. А Клара - да, у Клары была отвратительная привычка. Клара любила спаржу. Она принесла с собой четыре килограмма обезвоженной пищи, просто для разнообразия и чтобы иметь чем заняться. Иногда она делила ее со мной, иногда с остальными. Но она настаивала, что спаржу она будет есть одна. Как романтично узнавать, что твоя возлюбленная ела спаржу, по изменению запаха в туалете!

И тем не менее - она была моей возлюбленной, да, была.

Мы не только сексом занимались эти бесконечные часы в шлюпке - мы разговаривали. Я никогда не знал так хорошо, что внутри у другого человека, как у Клары. Я любил ее. Ничего не мог с этим сделать.

Никогда.

На двадцать третий день я играл на электрическом пианино Хэма, когда неожиданно почувствовал тошноту. Изменения тяготения, которые я почти перестал замечать, вдруг усилились.

Я поднял голову и встретил взгляд Клары. Она робко, со слезами улыбалась. Указала на изгибы спирали, золотые искры бежали по ней, как пескари в ручье.

Мы обняли друг друга и держали, смеясь, а пространство вокруг нас перевернулось, и потолок стал полом. Мы достигли поворотного пункта. И у нас еще оставался запас времени.

Кабинет Зигфрида под Пузырем. Здесь не может быть холодно или жарко. Но иногда мне так кажется. Я говорю ему: "Боже, как здесь жарко. Твои кондиционер не действует".

- Здесь нет никакого кондиционера, Робби, - терпеливо отвечает он. - Возвращаясь к вашей матери...

- К черту мою мать! - говорю я. - И твою тоже.

Наступает пауза. Я знаю, что его цепи сейчас напряженно работают, и понимаю, что пожалею о своей запальчивой ремарке. Поэтому я быстро добавляю: "Я хочу сказать, мне здесь действительно неудобно, Зигфрид. Тут жарко".

- Вам здесь не жарко, - поправляет он меня.

- Что?

- Мои сенсоры отмечают, что ваша температура повышается на градус, когда мы говорим на определенные темы: ваша мать, женщина Джель-Клара Мойнлин, ваш первый полет, ваш третий полет, Дэйн Мечников и разъединение.

- Замечательно! - кричу я, внезапно рассердившись. - Ты шпионишь за мной!

- Вы знаете, я слежу за вашими внешними проявлениями, Робби, - укоризненно говорит он мне. - В этом нет никакого вреда. Это не более обидно, чем когда друг замечает, как вы краснеете, запинаетесь или начинаете барабанить пальцами.

- Это ты так говоришь.

- Да, я так говорю, Роб. Я говорю так, потому что хочу, чтобы вы знали: эти темы слишком эмоционально перегружены для вас. Хотите немного поговорить о них, чтобы облегчить груз?

- Нет! Я хочу поговорить о тебе, Зигфрид! Какие еще тайны ты от меня скрываешь? Считаешь мои эрекции? Подсовываешь мне в постель "жучков"? Подслушиваешь мой телефон?

- Нет, Боб. Ничего подобного я не делаю.

- Надеюсь, это правда, Зигфрид. У меня есть способ узнать, когда ты врешь.

Пауза. "Мне кажется, я не понимаю, о чем вы говорите, Роб".

- И не надо, - насмехаюсь я. - Ты всего лишь машина. - Достаточно, чтобы я понял. Мне очень важно сохранить это в тайне от Зигфрида. В кармане у меня бумажка, мне ее ночью дала С. Я. Лаврова - ночь была полна травки, вина и большого секса. Однажды я достану листок из кармана, и тогда мы посмотрим, кто из нас босс. Я наслаждаюсь этим соревнованием с Зигфридом. Он сердит меня. А когда я сердит, я забываю о своей боли. А мне больно, и я не знаю, как это прекратить.

Через сорок шесть дней сверхсветового полета капсула снова вынырнула на скорости, которая вообще не казалась скоростью; мы находились на орбите вокруг чего-то, и все двигатели молчали.

Мы воняли до неба и невероятно устали от общества друг друга, но столпились у экрана, взявшись за руки, как верные любовники, в нулевом тяготении, глядя на солнце перед нами. Звезда больше и ярче Солнца, и мы к ней ближе астрономической единицы. Но наша орбита пролегала не вокруг звезды. Центром ее была гигантская газообразная планета с единственным спутником, размером в половину Луны. Ни Клара, ни парни не кричали и не вопили от радости, поэтому я ждал, как мог долго, потом спросил: "В чем дело?" Клара с отсутствующим видом сказала: "Сомневаюсь, чтобы мы могли высадиться на этом". Она не казалась разочарованной. Ей как будто было все равно. Сэм Кахане выпустил в бороду долгий негромкий вздох и сказал: "Ну что ж. Прежде всего снимем спектр. Мы с Бобом сделаем это. Остальные начинают прочесывать в поисках признаков хичи".

- Отличный шанс, - сказал кто-то, но так негромко, что я не понял, кто. Могла быть даже Клара. Я хотел спросить, почему они не радуются, но чувствовал, что если спрошу, кто-нибудь мне ответит, и мне не понравится ответ. Поэтому я вслед за Сэмом протиснулся в шлюпку, и мы мешали друг другу, пока надевали костюмы, проверяли системы жизнеобеспечения и коммутаторы и закрывались. Сэм знаком послал меня к шлюзу. Я услышал, как насосы всасывают воздух, и затем шлюз открылся, и легкий толчок выбросил меня в пространство.