Константин Колчигин - Ранняя осень. Книга первая. Изгнанник

– Страшно жил, Крон. Впрочем, как всегда.

– У меня мало сведений о вас. И мне непонятно, откуда вы черпаете эту неимоверную силу, ведь у вас, простите, нет никого и ничего во всем мире.

Клеверов несколько минут молчал, отрешенно глядя на зеркальную гладь озера. Потом устало произнес:

– Просто я стоик, Крон. И моя жизнь шла по жесткой, крайне рациональной программе. Вы, люди, были всегда далеки от меня, я не понимал ваших слабостей, ваших желаний и мне ничего не нужно было от вас.

– Тем не менее вы сделали для людей невероятно много. За одно уничтожение организации Мелана вы могли просить любой награды.

– Награда? – Клеверов рассмеялся. – Крон! Это была моя работа, и я выполнял ее, как должен был выполнять.

– А сейчас? Почему вы не хотите вернуться назад? Боитесь уцелевших людей Мелана?

– Не боюсь. И для вас это не новость, Крон. При необходимости я иду на любой риск.

– Значит, желаете умереть только достойной смертью. В бою.

Вы же эстет?

– Порой в ваших рассуждениях чувствуется здравый смысл, – улыбнулся Клеверов. – Напрасно вы задаете такие вопросы. То, что вы пытаетесь понять, не выразить словами. И потом, любые знания должны приносить пользу, а вы интересуетесь настоящей ерундой.

– Ну что ж, – в голосе бортинженера появилась ирония. – Расскажите мне тогда… Ну, хотя бы, как построить универсальный ротор-мотор, работающий на жидком водороде.

Клеверов начал чертить прямо на песке схемы двигателя, и слушавший поначалу с недоверчивой усмешкой Крон вскоре увлекся, заспорил, привел ряд аргументов, неизменно, впрочем, оказывавшихся несостоятельными. Слушая их, Алена вскоре задремала под горячим летним солнцем и сквозь сон почувствовала, как Клеверов укрыл ее обнаженное тело, оберегая от ожога.

Крейг бросился к катеру эа цифровой фотокамерой, и стал торопливо снимать схемы и вычисления, покрывшие весь берег. Клеверов подошел к Аленке, опустился рядом, легко и нежно коснулся рукой золотых волос.

– Изголодалась, девочка?

Аленка кивнула, не сводя с него глаз.

– Не очень скучаете?

– Нет, мне хорошо, – прошептала девушка. – И вы все такие славные…

Елена уснула, Крон забыл обо всем на свете, кроме своего ротор-мотора, и они были почти одни. Аленка чуть отодвинулась и заглянула молодому человеку в глаза. У обоих замерло сердце, словно пугливые и робкие звери, они сидели друг напротив друга, держась за руки и затаив дыхание. Кто знает, может быть, ради таких мгновений и стоило жить… Девушка начала дрожать. Клеверов мягко высвободил руки, поднялся, отошел. Аленка, с тревогой глядя на него, в свою очередь встала, подошла совсем близко.

– Андрей Николаевич, – чуть слышно произнесла она. – Я… я не нравлюсь вам?

Покрывало соскользнуло с ее плеч. Клеверов вновь посмотрел в изумительные голубые глаза девушки и улыбнулся:

– Наивное прелестное дитя, знаете ли вы, кто я?

Давно стих ветер. На деревьях не дрожал ни один листок. Солнце пекло нещадно. Молчали даже птицы.

– Я знаю, мой друг, вы живете чем-то другим, недоступным нам, обыкновенным людям. Это действительно наивно, но я старалась, очень старалась стать достойной вас. Вы ведь так одиноки! Неужели вам не нужна верная и любящая подруга?

– Девочка моя! У меня никогда не было друзей и тем более подруг. Отношения такого рода незнакомы мне. Слишком велико недоверие к людям.

Он сжал руки девушки и отошел к катеру. Поднялась Елена, пожаловалась на голод. А Клеверов уже расставлял складной столик и стулья. Подошел Крейг; Елена послала его мыть руки и тут же сама отправилась умываться по указанию Клеверова. Им было хорошо друг с другом. Надолго ли?

Трудно сказать… Они казались такие разными, но вместе совершенно неожиданно составили прекрасную дружескую компанию.

Расшалившаяся Аленка набрала в котелок вода и окатила бортинженера. Тот погнался за ней, схватил за руку… Клеверова словно обожгло холодом. Но ничего не случилось, казалось, сама природа смирилась с дружбой этих людей. Девушка со смехом вырвалась, спряталась за Клеверова. Крон с видом побежденного беспомощно развел руками.

– Пойдемте к столу! – потребовала голодная Князева.

За обедом Крейг рассказывал забавные истории, и девушки ужасно веселились. Его примеру последовал и Клеверов. На этот раз все смеялись так, что падали со стульев.

– Вот это и есть быть среди людей, Андрей Николаевич, – по-русски сказала Елена. – Много ли у вас было таких дней?

Клеверов грустно улыбнулся и покачал головой.

– Повторится ли этот день? – тихо спросила Аленка.

– Все в наших с вами руках, Аленушка, – засмеялась Князева.

Приближался вечер. Пора было собираться в обратную дорогу. А так не хотелось уходить! Потому что там начнутся будни, и они все станут прежними.

Налетели дожди. Потоки воды целями днями стекали по иллюминаторам скафа, в просторных каютах которого теперь все время горел электрический свет. Временами шли настоящие ливни, чередуясь с мелким моросящим дождем. Порой становилось довольно прохладно – короткое лето подходило к концу. Клеверов почти не показывался эти дни, занятый какими-то своими вечно неотложными делами. В его отсутствие Аленка была молчалива, а Князева – раздражительна. Крейг ежедневно приглашал их на прогулку и, получив очередной отказ, вздыхал, брал ружье, кивал князю, и они уходили одни. Тер, если Клеверов оставлял его в скафе, предпочитал сопровождать Аленку и Князеву, вечерами гулявших под дождём вдвоем.

– Вас что-то все время тревожит, Елена Александровна? – спросила Аленка в один из таких дней.

Князева невесело рассмеялась и, наклонившись, сорвала крупную ягоду.

– Вам не понять этого, Алена. Вы еще совсем девочка.

На поляну выскочил Тер. Замер, ожидая какой-нибудь команды.

– Он вас слушается? – поинтересовалась Князева.

– Кто? – думая о другом, переспросила Аленка.

Князева внимательно посмотрела на свою спутницу и покачала головой.

– Трудно вам будет, Алена. Очень трудно.

– О чем вы?

Елена не успела ответить. Где-то над тяжелыми тучами появился высокий унылый звук; он быстро усиливался, переходя в пронзительный вой, которой обычно издают идущие в пике скоростные самолеты. Девушки подняли головы. В серой мгле показалась стремительная сверкающая стрела. Похоже, водитель отчаянно пытался выровнять машину. Где-то над самыми верхушками деревьев это ему все же удалось, но подняться он так и не смог. Раздался треск ломаемых деревьев, глухой удар стального корпуса о землю и следом – тяжкий взрыв, от которого вздрогнули стволы берез.

– Кто это? – прошептала Аленка, смутно осознавая происшедшее.