Марк Михаловски - Сияющая темнота

Гараман, должно быть, заметил настороженность Донны:

— Не доверяете механизмам? — спросил он, улыбнувшись.

— Если речь о видеокамере или mp3 плеере — всё в порядке, просто… — она жестом указала на маленького робота. — Ну, вам не кажется, что они немного жутковаты?

Гараман посмотрел на Мезанта.

— Механизмы — всего лишь приборы, — заверил он.

Затем он повернулся к роботу.

— Что? — рявкнул он, и Донна слегка поморщилась.

— Огмуни велел мне передать вам, что мы прибудем в систему через час, — сказал предмет мелодичным голосом, похожим на детский.

Гараман его проигнорировал, а затем, когда тот не убрался сам, прогнал его резким взмахом руки. Малыш скрылся.

— А они… — осмелилась спросить Донна. — Они… Они думают? Так же, как мы?

— Как организмы? — спросил Мезант. — Вовсе нет. Они обезьянничают — простите за выражение — подражают поведению и реакции организмов, но это в них всего лишь запрограммировано, что бы вам ни утверждали про-механики.

— Про-механики?

— Модные нынче интеллигенты, которые твердят о том, что у механизмов тоже есть права, чувства, и прочую чушь.

Мезант умолк и наклонился ближе к Донне. От него пахло лавандой и рыбой.

— А у вас, в вашей галактике, на вашей планете, есть механизмы?

Донна закатила глаза:

— Не напоминайте! — сказала она. — Роботы Санта-Клаусы! Кто мог такое придумать? Один из них меня похитил — увёз меня на такси. В день моей свадьбы! Вы можете поверить? А роботы на Планете 1 — это просто жуть.

Гараман задумчиво кивнул:

— Похоже, что в вашей галактике всё то же самое.

— Такова их суть, — сказал Мезант, грустно покачав головой. — Наши учёные доказали это несколько десятков лет назад: механизмы не способны думать и чувствовать так же, как это делают организмы. Так уж они устроены. Не их в этом вина, но тем не менее.

Донна кивнула. Судя по тому, что Доктор ей рассказал о своих предыдущих путешествиях, роботы не представляли собой ничего хорошего. Её же чувства к тем роботам, которых она встретила здесь, тоже не были тёплыми.

— Мне кажется, — сказал Гараман более мягким тоном, — что у нас с вами больше общего, чем нам казалось. Быть может, — он сделал паузу и посмотрел на Мезанта, — нам следует быть более гостеприимными по отношению к Донне. Прошу прощения за то, как я вёл себя до этого. Возможно, когда вы поймёте, в чём заключается миссия «Тёмного Света», вы сможете простить меня.

Гараман натянуто улыбнулся, но Донна не ответила. Ему ещё долго придётся прощение зарабатывать.

— Возможно, в качестве дружеского жеста, вы примете небольшую экскурсию по кораблю?

Когда Лайен завела Доктора в командный отсек «Меча Правосудия», тот кипел, как улей. Мамы не было, а Келлика и Буни склонились над сенсорами. Три или четыре робота разных (и весьма экстравагантных) конструкций суетились вокруг, словно блестящая, ультрамодная кухонная техника. Корабль настораживающе стонал и скрипел.

— Доктор, — сказал Буни, заметив их, — мы вот-вот прибудем в систему Каррис.

— Правда? — с энтузиазмом откликнулся Доктор. — Превосходно. А где это?

— Простите, я забыл, что вы из другой галактики.

— Ну, галактик разных очень много, Буни. Всё про все запомнить не получается, — он протиснулся между Буни и Келликой и посмотрел на дисплей сенсора. — И что в этой системе Каррис такого особенного?

— В ней сейчас корабль последователей Культа.

— Корабль последователей Культа? А, вы о корабле Донны! А почему вы называете его «кораблём последователей Культа»?

Келлика и Буни снова странно переглянулись.

— Да хватит уже! — воскликнул Доктор. — Сколько можно говорить загадками? Представляете, если бы все так делали: «Мне хотелось бы… ну, знаете… такой сосуд с ручкой сбоку. В котором есть вещество. Жидкое. Тёплое», — он опустил руки. — С таким подходом ничего не добьёшься.

— Простите, Доктор, но вы у нас на корабле ещё и двух часов не провели. Пока мы не узнаем вас лучше, думаю, нам не стоит раскрывать вам наши карты.

Доктор пожал плечами:

— Что же, понятно, но вот Лайен считает, что, возможно, пришло время быть немного общительней.

Буни посмотрел на Лайен, та посмотрела на него.

— Это так, — подтвердила она. — Возможно, Доктор оказался втянут в это случайно, как он и утверждает. А может и неслучайно. Он явно не настолько глуп, как выглядит.

— Ну же, — сказал Доктор, — скажите это: «Таких круглых идиотов, каким он выглядит, вообще не бывает». Поверьте, я слышал это много раз. Не судите о книге по обложке. Давайте вы просто расскажите мне, что вы задумали, и я решу, помочь вам в этом, или предотвратить это, — и он широко им всем улыбнулся.

Трое андромедян безмолвно переглянулись, и Буни кивнул:

— Возможно, Лайен права, — выпрямившись, он подошёл к своему капитанскому креслу и поманил Доктора. — Что вам известно о Культе Сияющей Темноты?

— Это музыкальная группа? — он изобразил задумчивость. — Скорее рок-группа, возможно глэм-рок. Альбомы в основном издают, — определился он. — С синглами у них, наверно, не очень. Ну как, тепло?

Буни вздохнул:

— Вы что-то говорили о том, что не бывает таких идиотов, каким вы выглядите…

Доктор усмехнулся:

— Ладно, ладно… Культ Сияющей Темноты. Первый раз о них слышу. Чем они занимаются?

— Ещё несколько лет назад, — сказал Буни низким и серьёзным голосом, — они были всего лишь группой чудиков. При деньгах и при мозгах, но всё-таки чудиков.

— А потом?

— А потом, после смерти их лидера, женщины по имени Хну эм Ллодис, они затихли. И так было до совсем недавнего времени.

— Они снова объявились?

Буни кивнул.

— И во что же верят поклонники этого культа? Культы же обычно во что-то верят, да? Даже если это какая-то чушь — а оно обычно и есть чушь, иначе бы культом это не назвали.

Доктор заметил, что Буни посмотрел на Келлику и Лайен, следившими за разговором от пульта управления сенсорами.

— Они верят в превосходство организмов.

— То есть, они недолюбливают роботов?

Буни слегка скривился:

— Корректный термин — ну, наиболее корректный — «разумные машины», Доктор. Последователи Культа называют их «приборами», из чего вам должно быть понятно, как они мыслят.

— Значит, «роботы» — плохо, да?

Буни снова скривился:

— Если речь идёт не о бессознательных аппаратах, то плохо. Все, кто выше сорока по шкале Липанова, называются «разумные машины», — он закатил глаза. — Хотя, если спросите об этом у десяти разумных машин, то получите десять разных ответов. Некоторые предпочитают «спроектированные организмы», другие — «неорганические», — он покачал головой и устало улыбнулся. — Иногда как по минному полю ходишь.

Пришла очередь Доктора ехидно усмехнуться: