Александр Белый - Мореход

— Только плохо, что это бабьё бестолковое, стервы, одним словом, — скривив рожу, пробормотал дед Котяй.

— А волы разве в сцепке ходят? — повернулся и спросил у него, проигнорировав реплику.

— Волы? Конечно, ходят! Можно сцепок и не делать, как передние темп задали, так остальные и бредут. Но это дело не такое простое, управляться со сцепкой будет тяжело, особенно с этим бабьём.

— Короче, отвлекать воина на управление арбой не придется?

— Нет, но всё равно, намучаемся мы.

— А теперь слушайте, господа деды, что я решил в отношении Хондара: незачем его товару перебивать мою торговлю.

— Это как? — спросил дед Котяй.

— А так! Пускай себе торгует на своей большой реке, зачем же нам самим делать такую большую дополнительную работу. И мы тоже постараемся расторговаться как можно быстрее, а встретимся уже на обратном пути.

— М–да, — Лагос почесал затылок и сам себе утвердительно кивнул, — всё же в твоем роду торговцы были.

В это время в свете костра появилась Илана, и старики дружно поднялись, поклонились и пошли к своей арбе.

— Ну что, Солнышко моё, как там твои пациенты?

— Вначале тяжело было, — ответила она и уселась рядом, — Эти твари поиздевались над ними жутко. Представляешь, воительнице Гите в задний проход еловую шишку засунули, никаких специальных инструментов нет, пока вытащила, то намучилась здорово.

— Ужас! — сказал я и меня передёрнуло.

— Но ничего, — она взяла меня за руку и тихо вздохнула, — сейчас уже всё нормально, наши препараты справляются. Некоторое опасение вызывает лишь девочка Кара, у неё серьёзное воспаление лёгочной ткани, но надеюсь, что выкарабкается.

— Могла умереть?

— Запросто, и не только Кара, но и остальные. Не будь у нас набора первой помощи, заживляющего состава и противовоспалительного коктейля, то умерли бы все, не завтра, так послезавтра. Кстати, когда делала им инъекции антивирусного комплекса, то заодно проколола всех наших мальчиков.

— Я видел, — нежно погладил моей девочке руку.

— Ага! А старики плевались и сбежали! — возмущённо сказала она, — Придётся лечить их потом, а у нас и так препаратов мало.

— Утром скажу, чтобы они тебя послушались.

— Тогда ладно, тогда полезли под арбу спать, я уже всё постелила.

Наш лагерь проснулся, как и планировали, задолго до рассвета. К счастью, семейство вдовы было на ногах, и её женская часть, одетая в трофейную тёплую одежду, помогала собираться, а мальчишка уже ошивался возле деда Котяя. Женщины выглядели неважно, их лица были сине–жёлтыми и опухшими от побоев, но хорошо было уже то, что они могли ходить, и этому обстоятельству больше всех радовалась Илана.

Узнав имя вдовы, я подошёл к ней и спросил:

— Ханна, какие у тебя планы, не желаешь ли ты нас покинуть?

Она удивлённо на меня посмотрела, затем нашла взглядом дочерей, сына и ответила:

— Мне некуда идти, я в вашей власти, господин.

— У меня есть предложение, с которым ты можешь как согласиться, так и отказаться, — она ничего не спросила, лишь внимательно слушала, поэтому я продолжил, — Мне нужны ездовые–погонщики тягловой скотины, это работа не женская, но если вы сможете управляться…

— Да, мы все умеем управляться и с волами, и с лошадьми, — она энергично кивнула головой, подалась вперёд и её взгляд стал более заинтересован.

— Буду платить ежедневно по солду каждому из вас, работы на четыре месяца, расчет по возвращению в столицу. На четверых сможете заработать более шестидесяти зеолов, одежда и питание за мой счет. Я сказал! Ты согласна?

— О, господи, вы нас спасаете второй раз, — из её глаз потекли слёзы, — Конечно, согласна! Клянусь Иолой, что я, мои дочери и мой сын будем работать на вас честно.

— Вот и хорошо, подойди вон к тому мужчине, его звать Котяй и он расскажет, что и как делать.

Для воительницы Гиты и её дочери Кары в телегах приготовили места, так как первая несколько дней не сможет не то, что ходить, но и сидеть, а вторая — вообще лежачая, но к счастью, уже пришла в сознание. Трясучая дорога здоровья не прибавит, но задерживаться здесь мы никак не могли.

К рассвету сборы были закончены, завтрак подогрет и съеден, после чего караван тронулся в путь. На площадке мы оставили полный порядок, но о случившейся здесь драме ещё долго будут напоминать семнадцать насаженных на колья голов, и оторванный от разбитой арбы задний борт, с вырезанной и зачерненной сажей надписью: «Пятого дня первого месяца 3002 года, Рэд Дангор и его четырнадцать воинов на этом месте уничтожили засаду и истребили семнадцать беглых каторжан хардлингцев».

На гребне перевала, продуваемого всеми ветрами, перед глазами раскинулся укрытый снегом склон, плавно переходящий в бескрайнюю белую равнину. И лишь миновав скальную гряду, закрывавшую обзор в северном направлении, далеко–далеко впереди заметили тёмную полоску — границу такой же бескрайней тайги.

К подножью гор сходила тропа пологая, широкая и вполне безопасная, но от того, что путь лежал под уклон, мы быстрее двигаться не стали, теперь колёса вдавливались в снежный покров, и волам всё равно приходилось напрягать тягловое усилие. Вначале хотел было поинтересоваться, почему старики до сих пор не перестают на лыжи, но потом и сам догадался: иначе не волы тащили бы арбу, а арба толкала бы волов, а в горах это чревато большими неприятностями.

Кроме Лагоса и меня ранее снега никто никогда не видел, поэтому в первый же день, как мы на него ступили, народ удивлялся и радовался, а Илана, по–моему, выглядела самой счастливой. Но когда сетчатку глаза начинает резать искристая белизна, которую ты месишь ногами изо дня в день, то удовольствие исчезает быстро, остается лишь чувство временной неизбежности и терпения. Правда, благодаря светофильтрам тактических шлемов для нас двоих это проблемой не было.

К исходу второго дня караван, наконец, сошёл в долину, где приняли решение переходить на лыжный ход. Делалось это просто и быстро: по четверо парней с двух сторон брёвнышками–рычагами приподымали задок или передок арбы, а двое других скидывали колёса и тут же одевали и крепили лыжи. Колёса полезного места не занимали, их цепляли на специальные крючья снаружи борта, и так путешествовали.

Перед нами некоторое время назад здесь кто‑то тоже стоял лагерем, а затем двинулся строго на север, их заметенные позёмкой следы было видно довольно отчётливо.

— Нам нужно туда, — указал Лагос градусов на пятнадцать западнее, — Там торговал мой тогдашний наниматель господин Саридон.

Развернув на лицевом щитке–мониторе электронную карту планеты, некогда снятую спутниками и детализированную ИскИном корабля, отметил пройденный путь к нашему нынешнему местонахождению, и стал осматривать окружающую территорию. В пяти километрах строго на запад разлилось серповидное озеро, которое было местом всеобщего весеннего торга. Собирая ручьи окрестных гор, оно стало истоком широкой и могучей реки, нёсшей свои воды далеко на северо–запад. Вероятней всего, бывший начальник охраны Хондара называл Большой рекой именно её.