Александр Белый - Мореход

— Какое предназначение, мама? — Кара слегка повысила голос, — Я этих мужланов и раньше терпеть не могла, а сейчас ненавижу! Ненавижу!

— Не кричи! — зашипела Гита, — И успокойся, время лечит, поверь. А пока что тебе надлежит быть рядом со мной.

— Хорошо, мама, — вздохнула Кара.

— Да–да, милая моя, я тебя потом научу, что делать, — она опять немного помолчала, и тихо пробормотала, — Думаю, Великая нам не откажет.

— Ты о чём, мама?

— Есть легенды, что раньше отцами наших матриархинь были совсем не мужланы.

— А кто?

— Сама знаешь, но рано ещё об этом говорить. О! Старый мужлан проснулся, сейчас будет общая побудка.

Невдалеке раздались кряхтение и матюги деда Котяя, именно он был главным «будильником» личного состава, поэтому решил по–быстрому ретироваться. Всё, что нужно было, я услышал, и теперь знал главное: воительницы против нас злоумышлять не намерены, значит и мы против них злоумышлять не будем, пускай живут.

Утро оказалось тихим и безветренным, небо было чистым, и день обещал стать ясным и спокойным. Позавтракав и собравшись, мы двинулись в дальнейший путь, только теперь воительницы поменялись местами, за спиной Иланы ехала Гита, а за моей — Кара.

Почему‑то ближе к полудню ощутил какое‑то состояние дискомфорта, почему‑то на душе было тревожно. Обратил внимание, что Гита тоже усердно вертела головой по сторонам, а её глаза сощурились и стали внимательней.

— Илана, ты ничего не чувствуешь? — спросил её на общем языке Содружества.

— Ты знаешь, мне неспокойно ещё с вчерашнего дня, но ауры во всех наших чистые, теней нет и никакой беды не предвижу. А у тебя что, есть ощущения опасности?

— Да, какой‑то неприятный холодок в груди, и вроде как адреналин начал сочиться в кровь.

— Странно, — она пожала плечами и внимательно на меня посмотрела, — при усвоении боевой учебной программы курсант в виртуале многократно умирает, это накладывает на подсознание определённый отпечаток. Поэтому в реальности перед началом боя воин обычно спокоен, а адреналин в кровь попадает только во время боевого транса. Точно так же, как это происходит у нас с тобой.

— Всё это я знаю, поэтому и странно.

— Между тем, в любого опытного воина интуитивное чувство опасности развито неслабо, и к нему нужно прислушиваться, — Илана склонила голову и как бы прислушалась к себе, — Я вот тоже что‑то чувствую, но повторюсь, никакой беды не вижу. Да и визуально степь чистая, ближайший холм в трёх километрах, никаких подозрительных следов тоже не наблюдаю.

Оглянувшись на беспокойную Гиту и безмятежного Лагоса, активировал видеокамеру и в который раз стал осматривать окрестности.

— Рэд, есть опасность! — из наушников ударил звонкий голос Иланы, она привстала в седле и рукой указывала на холм, — Они там! Теперь я их чувствую, их много!

— Тревога! В круг! В круг! К бою! — откинув лицевой щиток, заорал и я.

— К бою! — вторил Лагос, беспрекословно доверяющий чутью Иланы.

Ничего не спрашивая, он тут же развернулся и налетел на переднего левофлангового быка, заворачивая его в сторону. В свою очередь погонщики, железно усвоившие порядок действий, стали энергично тюкать стимулами в круп своим волам, ускоряя процесс. Те недовольно замычали, но перебирали ногами гораздо веселее. Когда вправо завернула уже третья арба, из‑за холмя показалась группа всадников, и не просто большая, а очень большая, по меньшей мере около сотни.

— Прячь! Прячь! — кричал Лагос и размахивал над головой руками.

Это значило, что погонщик догонял впередиидущую арбу и заводил своих волов за укрытие её правого борта. Таким образом, с фронта стояла стена повозок, а саму тягловую скотину видно не было. Мы тоже ретировались за это укрытие, спешились и рассредоточившись по щелям между арбами, стали ожидать приближения врага. А то, что это именно враг, никто из нас не сомневался.

Что такое пробежать три километра на лошадке, привычной к снежному покрову? Да ничего, пять минут времени. Сейчас степняки, удерживая в руках луки, пошли дугой и стали вытягиваться цепью.

— Строят карусель! — воскликнул Лагос, знающий о тактике степняков не понаслышке и поведавший об этом и нам. Да, это страшно, когда буквально за полторы–две минуты на маленький пятачок охраняемой территории упадёт несколько тысяч стрел. И горе защитникам, если у них нет адекватного ответа.

— Не бояться! — передав Илане рейлган и запасной магазин снарядов, при этом забрав себе её арбалет, стал подбадривать бойцов, в большинстве своём тех же мальчишек. — По команде «Делай раз!» бьём навесом, дальше стреляем без команды! Вы самые лучшие воины! С вами я! С нами Илана! Мы победим!

Мы с Иланой устроились рядом, приготовившись к стрельбе в положении с колена, за нами во весь рост стояли обе воительницы. Тут же вертелся Хуа.

— Ты чего здесь трёшься? — спросил у него.

— А чего мне, с бабой и девками сидеть? — он угрюмо скосил глаза на Ханну и ее дочерей, присевших за арбой испуганной кучкой.

— Держи, — вспомнив, что у мальчишки глаз — алмаз, передал ему тул с болтами и арбалет Иланы, из которого он уже неоднократно демонстрировал свои снайперские способности, — И не подведи меня!

— Не подведу, господин! — несмотря на близкую возможную гибель, его глаза светились настоящим счастьем.

Приближающийся гул от топота копыт не скрывал даже изолятор — слой снега. Всадники уже были от нас в четырёх сотнях метров, но всё ещё обходили широкой дугой, пытаясь замкнуть кольцо на убойной дистанции своих луков, а это метров сто пятьдесят — двести. Голова цепи сейчас надвигалась прямо на нас, удобно вытянувшись для навесной стрельбы.

— Внимание! — воскликнул я, — Не обязательно целиться в людей, можно бить лошадей! Не жалеть! Ясно?!

— Да! Ясно! — раздались голоса.

— Приготовиться! — при этих словах все подняли арбалеты, — Делай… Раз!

Болты устремились к надвигающейся цели, а мы немедленно стали взводить тетиву и стрелять, снова и снова. После первого арбалетного залпа упало четверо всадников и свалилось шестеро лошадей. Зато рейлган в руках Иланы нанёс вражеской цепи настоящее опустошение, высокотехнологичная и совершенная система прицеливания обеспечивала точное поражение врага.

Если мы из арбалетов сделали ещё по два выстрела, то она отстреляла весь магазин на пятьдесят четыре снаряда в упор и, фактически, каждый из них нашёл свою цель. Перезарядившись и стреляя уже в угон, она свалила ещё семнадцать убегающих врагов. В приближении камеры мне было видно, какой ужас появился в глазах совсем ещё недавно радовавшихся идущей в руки добыче и её малочисленной охране. Нужно было закрепить успех, поэтому бросив арбалет на снег, подбежал к Ворону, вскочил в седло и крикнул: