Джеймс Инглис - Ночной дозор

Как и в уютном царстве обжитых планет, у дальних пределов межзвездного пространства время от времени происходит что-то неожиданное, что-то непредвиденное. Если взять довольно длинный отрезок времени — а перед Каунзом было открыто все Время — такое событие должно было произойти почти что с неизбежностью. Воскресение Каунза не было мгновенным. Пока он плыл в бессознательном состоянии, закончилась жизнь не одной звезды. Его чувства спали, а в это время образовывались планеты, возникали моря и топи, из которых на остывавшую поверхность земли выползали одетые плавниками страшилища, сражавшиеся с первобытными чудовищами и создававшие цивилизации. Некоторые из этих цивилизаций в сверкающих, гладких машинах вышли в космос. Одни из них погибли во время ядерных взрывов, другие — от интроспекции. Хотя в целом Вселенная сохраняла равновесие, звезды и галактики появлялись и изменялись. За то время, что Каунз спал похожим на забытье сном, произошло много событий.

Его поломка не была «органической». Она была делом степени повреждения. Чувствительность его оптических и других чувств так уменьшилась от удара, что никакой из обычных источников энергии не обладал достаточной мощью, чтобы пробудить ее. Никакой из обычных источников.

Энергией, достаточной для пробуждения его погруженных в спячку чувств, обладал один-единственный объект. Одно редкое, но регулярно повторяющееся явление, которое время от времени производит галактика, чтобы потрясти Вселенную своей мощью. Супернова.

В галактике средней величины насчитывается около ста миллиардов звезд. Когда из-за излишнего образования гелия одно из таких солнц утрачивает стабильность, возникает явление, которое можно отнести к числу самых необычайных событий Космоса. Внезапно, в какую-то долю секунды подобная звезда вспыхивает с такой безумной яркостью, что по своему свечению может потягаться с половиной звезд галактики, вместе взятых.

Во время долгого пребывания в бессознательном состоянии Каунз неоднократно проплывал через пульсацию далеких взрывов сверхновых звезд, но должно было настать время, когда он окажется прямо на пути такого космического переворота. Он погрузился в бурлящее море радиации. Окружавшее его пространство больше не было пассивным вакуумом, а кипящим котлом адского пламени. В этом космическом Аиде Каунз обрел вторую жизнь. Вновь рожденный, он с ликованием вышел из огня, словно феникс.

При его втором рождении повторилось то же, что и при первом. Снова открылись шлюзы внутренних резервуаров памяти, и он с жадностью поглощал неожиданно нахлынувший поток информации. С необыкновенной быстротой он вновь обрел полный контроль над своими способностями, но прежде, чем приступить к тщательному обследованию внешнего мира, Каунзу предстояло исследовать сам непосредственный источник энергии; сверхновую звезду, поднявшую его из мертвецов Космоса.

Как обычно в таких случаях, звезда представляла собой голубой супер-гигант с диаметром в четыреста раз больше солнечного (в таких измерениях его родная звезда всегда служила Каунзу мерилом). В данный момент она, конечно, разрасталась, что однажды должно было привести к созданию туманности, в центре которого будет помещаться сжавшаяся оболочка некогда гигантского солнца. Он не смог установить наличия никакой планетарной системы, поскольку атмосфера звезды своими внешними краями достигла положения, лежавшего далеко за пределами орбиты даже самой возможно удаленной из планет. Во всяком случае любая такая система обратилась бы в пар в первые же минуты вспышки.

Настигнутый быстро разраставшейся оболочкой газов, Каунз временно потерял из виду Вселенную. Он мчался вслепую в центре космической бури, бури слепящего света и пыли, которые в своем конвульсивном, неистовом наступлении, казалось, простирались до крайних пределов пространства и времени. Когда он наконец выбрался из этого звездного танца смерти с насыщенными новым знанием датчиками, Каунз обратил внимание на внешний мир.

Поначалу, казалось, плохо работают его чувствующие устройства. Составленный им на основе полученных данных образ галактики не соответствовал тому, к чему подготовили его неистребимые схемы его памяти. Он быстро проверил свои системы чувств, но не обнаружил никаких неполадок. Вновь обследовал свое окружение, и вновь перед ним предстала картина, в которую трудно было поверить.

Каунз, которому ничего не оставалось, как поверить своим чувствам, смог сделать на основании картины только один вывод: галактика состарилась. Это означало лишь то, что период безпамятства длился у него действительно долго, долго в категориях самого Космоса.

Первоочередной проблемой стала проблема энергии. Энергии, обеспечивающей движение вперед, передачу информации, сопоставление данных. Впервые за время его существования источники энергии были строго ограничены. В его непосредственном окружении они почти что отсутствовали.

Путешествуя по галактике, он описал вокруг нее громадный эллипс. В этих-то, лежащих у ее внешнего края областях количество звезд упало самым чудовищным образом. Ближе к центру галактики, который виделся Каунзу мерцающим туманным островом, звезды сохраняли хотя бы видимость былой кучности. Здесь, у окраины галактической спирали звезды были всегда разбросаны редко, и звездный похоронный звон звучал здесь гораздо сильнее. Хотя центральные звезды были, как правило, старше, они к тому же отличались и большей устойчивостью. Окраинные гиганты всегда были недолговечны — они с бессмысленным неистовством прожигали жизнь, тогда как срединные звезды довольствовались скромными результатами, как можно дольше сохраняя необходимую им для жизни ядерную кровь.

Но не на целую вечность.

Практичный, как всегда, Каунз, сосредоточил внимание на проблеме энергоресурсов. Он быстро рассчитал, что его теперешний курс скоро выведет его за пределы области даже с минимальным запасом энергии, и там его чувства вновь заснут, затянутые облаками забвения.

Возможно лишь одно решение. Такое решение приняло бы любое существо, независимо от того, стояло бы за ним эмоциональное желание самосохранения или же логическая необходимость выполнения миссии. Воспользовавшись обильными запасами энергии, все еще излучаемой суперновой, Каунз предпринял крупный маневр, изменил направление вектора реактивной тяги в неслыханной во всех прежних изменениях курса степени, и направил свои паруса к центру галактики.

Отправившись на поиски жизни и света, он оставил позади угрюмое молчание пустынной галактической окраины.

По пути Каунз прочерчивал кривую упадка галактики. Он отмечал каждую мертвую или умирающую звезду, попадавшую в поле захвата его дальнодействующих датчиков. Порою ему случалось присутствовать на похоронных процессиях, провожавших целые солнечные системы.