Георгий Бекесов - Антитерра (СИ)

Когда жил, не прячась на свете, То и умри как герой. В очередь сукины дети, Я вас всех заберу с собой.

Гвардейцы, стоявшие у одной из дверей, потребовали предъявить документы. Адриан достал своё старое удостоверение, охранники приблизились к лейтенанту, чтобы его рассмотреть и тем самым предрешили свою судьбу. Удостоверение упало на пол, а Валенрод двумя свободными руками выхватил винтовку у одного из лавразийцев, быстро вонзив штык в грудь второго. Резко развернул бывшего хозяина винтовки спиной к себе, подставив под выстрелы подходивших на шум гвардейцев, которые тут же были уничтожены двумя меткими выстрелами.

Адриан отбросил винтовку и фуражку, практически перейдя на бег, направился в сторону дверей, ведущих в зал для торжественных церемоний, откуда доносилась танцевальная музыка.

Он распахнул двумя руками двери, выйдя на балкон, прокричал во весь голос: 'Ланарис!'. На него тут же уставились стволы десятка лавразийских солдат. Не обращая на них внимания, Валенрод повернулся к балюстраде, посмотрев на танцевавших внизу людей. Музыка оборвалась, все одновременно остановились и посмотрели в сторону незваного гостя. Ланарис встал перед Селецией, рукой придерживая её у себя за спиной, при этом он дал знак солдатам отвести ружья от Адриана.

— Ланарис, — ещё раз прокричал Валенрод после того, как бросил косой взгляд на гвардейцев, которые медленно отступили на шаг, подчинившись приказу.

Лейтенант перемахнул через балюстраду и, съехав вниз по висевшему штандарту, как по канату, прыгнул на пол. При приземлении он слегка пригнулся и медленно выпрямился, огляделся по сторонам.

Люди перед ним расступились, открыв путь к Ланарису. Император сделал шаг вперёд и громким голосом произнёс, раскинув руки как крылья, указывая тем самым на всё вокруг:

— Вы проиграли, всё кончено, Валенрод.

— Разве? — Адриан усмехнулся. Он медленно шёл в сторону тирана, смотря на него исподлобья. — Ну что вы, мы только подошли к кульминации. А точку ставит лишь смерть, — закончил он, вынимая шпагу.

Тем временем вдоль балюстрад на балконах выстроились гвардейцы с винотовками наперевес, будучи готовыми в любой момент нацелиться на незваного гостя. Ланарис, пристально глядя на приближающегося Валенрода, крикнул, обращаясь к командиру охраны:

— Шпагу мне!

Офицер, выйдя вперёд, бросил своему государю клинок, тот поймал его и тут же вынул из ножен. Сделал несколько взмахов, задержав в горизонтальном положении на уровне глаз, улыбнулся, удостоверившись в качестве оружия.

Ланарис пошёл по дуге, проходя вдоль края импровизированной арены, образованной разошедшимися от центра зала гостями. Валенрод шёл напротив него, не спуская глаз со своего противника.

— Уничтожив зеркала, вы обречёте на смерть миллиарды людей и целую цивилизацию. И всё из‑за кучки мнительных баб!

— Цивилизацию? — Валенрод улыбнулся дьявольской усмешкой. — Ту, что высасывает все соки из планет, которые она заселяет. Где люди режут друг друга, почём зря, где идеалы меняются чаще, чем времена года. Знаете что: к чёрту вашу цивилизацию.

— Адриан я… — выкрикнула стоявшая среди гостей Селеция.

— Молчи женщина, — спокойным, но строгим голосом бросил Валенрод.

Улыбка на мгновение появилась на лице Ланариса, когда тот мельком взглянул в сторону девушки, но, тут же, его лицо приняло прежний озлобленный вид:

— Я совершал страшные вещи, но никогда мне не сравняться с тобой, ибо нет греха хуже предательства.

— Предательства, — Валенрод рассмеялся и покачал головой. — Тебе ли говорить о предательстве Ланарис.

На лице императора появилась злоба, его не могла не расстроить неудача в попытке задеть Адриана за живое.

— Подумай ещё раз о тех несчастных. Подумай о нашем мире. Скольких ты обречёшь на смерть?

— Скольких ты обрёк на смерть!

— Потребности большинства превыше потребностей меньшинства.

— Сами расплодились, кто в этом виноват.

— Свой мир ты на смерть ради чужого обрекаешь.

— Что мне твой мир, я никогда не страдал космополитством.

— Среди умерших, Адриан, будут и миллионы аквилонцев. Подумай о них, о Генриетте, или ты забыл.

Лицо Валенрода помутнело, взор стал суровым как никогда прежде, оскалил зубы, опустил взгляд и выдержал паузу, медленно поднял его, всматриваясь в императора, и подвёл черту тихим, но выражающим, решительность голосом:

— Это уже пустое, всё предрешено, я должен тебя убить.

— Взаимно, — ответил Ланарис и, подняв шпагу, двинулся на противника.

Звон клинков огласил своды зала. Двое, схватившихся друг с другом, быстро перемещались по центральному кругу, словно плясали в смертельном танце. Ланарис был хладнокровен, он медленно отходил и быстро возвращался, делал выпады, которые Адриан с трудом, но всё‑таки отбивал, и только кончик шпаги императора смог разорвать китель и оставить царапину на плече лейтенанта.

Валенрод знал: Ланарис такой же аквилонец, как и он, а значит, в ближнем бою не уступает. Он не рассчитывал, что, став диктатором, тот перестанет заниматься фехтованием. Уж слишком хорошо Адриан изучил своего друга ещё в детстве.

Лейтенант контратаковал, Ланарис отбил удар и, скрестив шпаги, сошёлся с Адрианом вплотную, повернувшись со всей силы, врезал ему локтем в бок, так что у Валенрода перехватило дыхание. Он на мгновение согнулся, и тут же император уже стоявший сбоку от него, ударил его ногой сзади на уровне колена, одновременно с этим выбивая оружие из рук Адриана.

Шпага со звоном отлетела в сторону. Ланарис отойдя на пару шагов, с торжественным видом прошёлся вокруг поверженного противника, который откашливаясь, с трудом дыша, медленно пытался приподняться.

— Вот теперь друг мой думаю самое время поставить точку, — произнёс уверенным голосом Ланарис, проходя по залу. — Признайте, ваше благородие, всё было предрешено, ваша жалкая попытка не могла ничего изменить, — тень улыбки скользнула по лицу тирана.

— Предрешено, — усмехнулся Валенрод, чуть приподнявшись и тут же откашлявшись, продолжил. — Вот тут вы правы. Всё было предрешено и предсказано давно, очень давно. О том, как появится человек, который развяжет войну и дана будет ему власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем. Впрочем, думаю, остальное вы сами знаете, Ланарис, и сможете сложить два и два, имеющий очи да увидит.

Император остановился, торжественное выражение мигом исчезло с его лица. Уставившись взглядом в Валенрода, он встал неподвижно, тяжело дыша. Так стоял он с минуту, пока лицо его не приняло совершенно потерянный вид, и одними губами он проговорил: 'Не может быть'.

Ланарис разжал руку, и шпага со звоном упала на пол. Его лицо вдруг перекосилось от злости, он наклонился, выхватил из‑за голенища нож, продолжая смотреть на Адриана взглядом полным одновременно злости и отчаяния, что только делало его ещё более угрожающим.