Юрий Гулин - Герцог Клим (СИ)

– А кто‑то говорил, что пустыня в этом месте безжизненна, – негромко высказал свои мысли вслух Снегов, но птица, на которой он летел, его услышала. Орел – пусть будет орел, раз уж этого так хочется Снегову – слегка повернул голову к всаднику и произнес:

– Маг Рубий – если ты имел в виду его – сказал истинную правду: в этих местах живые существа не обитают.

– А над кем же мы тогда только что пролетели? – спросил Клим, и тут же страшная догадка пришла ему в голову, а птица ее только подтвердила.

– Это был «ужас песков», нежить пустынная…

… Когда прямо по курсу показались крепостные стены, птицы пошли на посадку. Снегов и Зорий не без удовольствия покинули седла и спрыгнули со своих крылатых «скакунов» на песок. Они сняли с птиц седла и те, проговорив прощальные слова, вновь поднялись в небо и устремили назад к горам, к своему гнезду. Помахав птицам руками, Снегов и Зорий, бросив ненужные больше седла, поспешили к городским стенам, ибо Рубиновая звезда уже освещала пески прощальным светом и вот‑вот должна была закатиться за горизонт. Крепостных ворот путники достигли в тот самый момент, когда солнечный диск окончательно провалился за пески, и на мир тут обрушилась темнота. Ворота были заперты. Снегову и Зорию пришлось долго колотить в них руками, а потом и ногам пока откуда‑то сверху не раздался ленивый голос:

– Кто это там ломает ворота в час, когда все добропорядочные жители давно сидят по домам? Кого нелегкая принесла к нам, да еще со стороны мертвой пустыни?

Снегов задрал голову вверх и прокричал, стараясь придать голосу как можно больше надменности:

– Послушай ты, ленивый страж! У ворот стоят Лорд‑носитель и его оруженосец. И если ты немедленно…

Летящий сверху предмет заставил Снегова умолкнуть на полуслове и отскочить в сторону. Предмет оказался шаром, который упав на песок, засветился рубиновым светом, вполне достаточным для того, чтобы сверху было можно разглядеть лица стоящих у ворот путников. И почти тут же прежний голос, но только уже начисто лишенный ленивых ноток прокричал:

– Да это и вправду Лорд‑носитель! Прошу прощения, милорд, ворота уже открывают.

Через пару минут Снегов и Зорий, покосившись на замерших по стойке «смирно» стражников, прошли в город. Улочка, по которой они шли к центру Ургена, была с двух сторон ограничена высокими глухими заборами, которые соединяясь друг с другом, образовывали две сплошные стены. Кроме калиток и ворот, других отверстий эти заборы не имели. Но поскольку, ввиду позднего времени, и те и другие были наглухо затворены, то, при отсутствии на улочке прохожих, – Снегов и Зорий не в счет – она должна была казаться мрачной, даже страшноватой. Но такого ощущения она, как раз, и не вызвала. И тому было сразу несколько причин. Во‑первых, улочка была достаточно хорошо освещена. Светились сами заборы. Во‑вторых, все без исключения заборы были расписаны самым невероятным образом. Чем‑то это напоминало граффити, столь популярное на Земле‑первой во второй половине двадцатого века. Но только здесь все краски светились, – не подсвечивались, а именно светились – каждая своим цветом. В‑третьих, улочка хоть и не была широкой, но имела с обеих сторон тротуары, которые, равно как и проезжая часть, были вымощены аккуратной плиткой. И, главное, вкруг не было ни соринки. Вот по такой веселой и чистенькой улочке двигались к центру города Лорд‑носитель и его оруженосец. Путь их не был долгим, – видимо, Урген не был большим городом – вскоре они вышли на широкую площадь, на которую фасадами выходили несколько зданий разной этажности: от двух до трех этажей. На всех висели вывески, которые Снегову ровно ни чем не говорили, но не Зорию, который уверенно направился к веселенькому двухэтажному домишке. Когда путники прошли в помещение Снегов убедился, что выбор его оруженосца оказался верен. Это было что‑то вроде гостиницы, где на первом этаже располагались служебные помещения и трапезная, а второй этаж занимали комнаты для постояльцев.

Оформление проживания не заняло много времени. Не потребовалось даже называть имен и титулов, был совершен элементарный обмен: деньги на ключи от номера. Слуга в сопровождении Зория понес вещи в отведенные им апартаменты, а Снегов обратился к хозяину гостиницы, который в этот час сам стоял за стойкой:

– Скажите, любезный, сколько дней занимает путь от Ургена до Кремльвиля?

– Почтовой каретой – день, с караваном – два, – ответил хозяин, лицо которого при этом не выражало того почтения к персоне гостя к которому Клим уже успел привыкнуть. Поймав себя на мысли, что это ему неприятно, Снегов тут же рассердился на самого себя за это проявление снобизма, однако продолжать «внутренние разборки» не стал: тому было не время и не место. Порадовавшись тому, что внешне его «самоедство», похоже, никак не проявилось, Снегов продолжил «допрос»:

– Когда отправляется ближайшая почтовая карета?

– Через два дня, – ответил хозяин но, заметив, что его ответ пришелся постояльцу явно не по вкусу, поспешил добавить: – Но вы можете отправиться с торговым караваном, завтра утром, правда, для этого вам надо договориться с начальником конвоя, он тут, в трапезной.

Коротко обрисовав ситуацию подошедшему Зорию, Снегов предложил:

– Пройдем в трапезную, попробуем договориться с начальников конвоя, и, за одним, поужинаем.

В трапезной было малолюдно, но шумно. Весь шум производила малочисленная компания, которая за дальним столом играла в кости.

– Начнем с ужина, – решил Снегов, и они уселись за один из свободных столов.

Когда расторопный официант принес заказ, Снегов спросил у него:

– Скажите, кто из присутствующих начальник конвоя?

– Капитан Драган, – ответил халдей и показал на высокого военного, который стоял рядом с «шумным» столом и наблюдал за игрой.

Закончив ужин, Снегов в сопровождении Зория направился к игровому столу. Проходя мимо большого зеркала, Снегов машинально взглянул в него. То, что он там увидел, а, главное, то, что не увидел, заставило его остановиться и более внимательно разглядеть свое отражение. Из зеркала на Клима смотрел мужчина внешне очень похожий на него, но с черными, как смоль, волосами вместо темно‑русых, с уродливым шрамом на правой щеке и без Обруча на голове. Клим потрогал щеку – шрам не прощупывался, протянул руку к голове – Обруч был на месте. Впрочем, то, что Обруч никуда не исчез, Снегов знал и без этого: он чувствовал его кожей головы. Снегов подозвал Зория, который стоял чуть в стороне и с интересом наблюдал за его действиями.

– Что ты думаешь по поводу всего этого? – Клим кивнул на свое отражение.

– Ты имеешь в виду перемены в твоем внешнем виде? – уточнил Зорий.