Игорь Николаев - Гарнизон

Он взглянул на девушку. Видимо Туэрка думала о том же, и поэтому Холанн прочитал в ее больших светящихся глазах отчетливый ответ.

"Не спрашивай — и не услышишь неправды… или грубости".

Взаимная психотерапия. Так, кажется, она сказала. Медик Александров — человек, лишенный дома. Комиссар Тамас — человек войны. Туэрка Льявэ — иммигрантка с планеты, которая, судя по ее словам, оказалась отнюдь не сказкой. а скорее наоборот. Интересно, какие демоны в прошлом священника Фация? Воистину, Волт и в самом деле прибежище странных людей.

Кружка в руках Холанна наконец показала дно, и тут в голову счетовода пришла новая мысль. Полоснула, как узким, бритвенно острым жалом.

А может быть это не гарнизон такой? Может быть все дело наоборот — в самом Уве Холанне? Холанн снова припомнил свою не сказать, чтобы короткую жизнь, перебрал ее основные события и вехи, как бусины четок на незримой нити. Ранняя смерть родителей, приют, школа. Затем самое важное событие для каждого танбрандца — Большая Распределительная Машина. И вот на заветной карточке прокол напротив "администрирование низ./ср. разряда; учет и бухгалтерия". А затем долгие годы однообразной службы. Иногда знакомства с женщинами, очень редкие. Обида на их невнимание и пренебрежение — тяжелая, медленно проходящая горечь. И снова работа.

Быть может, как раз люди, что собрались на Базе — совершенно нормальны? Именно у них — настоящая жизнь? Но кто тогда он, Уве Холанн… И что можно сказать о нем?

От этих мыслей Холанну показалось, что и без того больная голова сейчас закипит. Он стиснул пустую кружку и закрыл глаза, стараясь выгнать непрошенные сомнения. Впрочем, безуспешно.

И тут что‑то запиликало.

— Туэрка, ты дома? — скрипнул откуда‑то из‑под потолка голос комиссара.

— Да, — живо откликнулась механесса. — Прости, я сняла вокс. Не хотела мешать.

— Бери инструменты, — приказал невидимый динамик внутренней связи. — И беги к вокс — вышке.

— Что случилось?

Туэрка поднялась, поставила кружку прямо на чистый подметенный пол. Рукава на поясе развязались словно сами собой.

— То ли у нас что‑то с приемником или антенной, то ли…

Динамик передал тяжелый вздох комиссара. Вздох человека, который уже дошел до предела выносливости, но точно знает, что отдыха не предвидится.

— … то ли Танбранд только что прекратил вещание во всех диапазонах.

— Это невозможно, — Туэрка растерянно застыла — левая рука наполовину в рукаве, правая повисла в воздухе. — Там тысячи передатчиков… если только центральная ретрансляционная антенна… Но коротковолновые…

— Гайка, — жестко сказал Тамас. — Вещания нет. Вообще нет. Телеметрии — и той нет. Проверь антенну.

— Есть проверить антенну и приемники, — ответила Туэрка, совершенно не глядя собирая инструменты и складывая их в сумку, причем на секунду Холанну показалось, что железяки сами прыгают девушке в руки, — Сейчас.

Уве криво улыбнулся. За один день он увидел, пережил и переосмыслил больше, чем за всю взрослую жизнь.

— Комендант с тобой? — поинтересовался динамик.

— Да.

— Хватай его и тащи к плацу, там ткнешь, как пройти к воротам. Тем, что отвели под карантин. У нас здесь гости. И главный говорит, что знает нашего коменданта.

— Арбитр, что делать?..

Голос молодого энфорсера тверд и преисполнен осознания силы. Но только не для Владимира Сименсена.

— Арбитр, толпа идет по девятому проспекту, они хотят вырваться из города.

Боргар не стар, но умен и опытен. Он знает, чувствует всем естеством, когда за броней внешнего спокойствия бьется огонек потаенного страха. Страх в голосе энфорсера — едва заметный, почти побежденный. Страх в душе его.

— Командир, неизвестные штурмуют вещательный центр. Они просто разрывают полицейских на части. Это не люди… или не совсем люди.

Боргар знает, очень хорошо знает, что такое страх, что такое ужас. Слишком хорошо знает.

— Арбитр, в пятом секторе перестрелка. Несколько человек в форме полиции, на обеих сторонах.

— Пожар! — энфорсер даже не пытается скрыть панику, — Пожар в генераторном блоке шесть — одиннадцать! Толпа не подпускает пожарную команду!

Те полицейские участки, которые не взывают о помощи, молчат.

— Командир, толпа приближается… Что нам делать?

Боргар знает, что такое страх. И знает, что такое суровые решения.

Он помнит…

Гвардеец упал, кровь заливала его и без того окровавленное, грязное лицо. Культист завыл, пустился в пляс, скандируя безумную кричалку, размахивая оружием. Что‑то сверкнуло, затем словно широкая полоса света прошла чуть выше его плеч, к которым была пришита накидка из обрывков человеческой кожи. Слаанешит взмахнул руками, как длиннопалый краб с южной части архипелага. Его голова свалилась на пол лачуги, покатилась по перламутровым створкам декоративных раковин.

— Эх, дружище… — выдохнул человек с силовой косой, пиная обезглавленный труп, чтобы тот не мешал обзору. Обращался он, конечно, не к дохлому культисту, а к своему покойному товарищу. Тому, что положил трех врагов, но сам получил пулю от недобитка.

— Говорил же, не суйся вперед…

Человек с косой прислонился к шаткой стене, плетеной из толстых водорослей, вываренных в соленой воде и высушенных до состояния упругой древесины. На нем было что‑то черное, похожее на плащ церемониальной "Морской Дружины", подпоясанное широким красным поясом. И черная же шляпа с широким плоским верхом, сильно задранным. Подобные носят те, кто уходит в открытый океан за большой рыбой, только у них на шапках отворачивающиеся науши из непромокаемой кожи.

Человек в черном перехватил поудобнее косу, глянул на мальчишку, привязанного к импровизированному пыточному станку. Коса поднялась, ребенок обреченно зажмурился.

Три удара — и станок развалился, как карточный домик под дуновением вечернего бриза. Плетеные веревки сползли на "паркет" из ракушек дохлыми змеями.

— Командир, мы захватили центр острова, но дальше двигаться не можем. Слишком сильный огонь. Набегает по десятку поганцев на одного нашего.

Мальчик не понял, откуда донесся голос, похоже он исходил прямо из воротника черного бойца.

— Держите круговую, — хрипло приказал спаситель, закидывая свое страшное оружие на плечо. Это действие он проделал одной рукой, другой же достал из кобуры на поясе что‑то небольшое и черное. Похоже на лазпистолет Дружины, только с более коротким стволом и удлиненной рукоятью в которую будто вставили пенал с прорезями.

— Мобилизуйте штабной взвод, запрашивайте помощь с орбиты. Здесь нам не пройти, я возвращаюсь.

Черный человек глянул на мальчишку, бессильно свалившемуся на пол. Руки ребенок держал на весу, точнее то, что от них осталось.