Юрий Безелянский - Страсти по Луне. Книга эссе, зарисовок и фантазий

Далее поворот судьбы и – Замоскворечье. Арсен- тьевский переулок (потом его переименовали в улицу Павла Андреева), кирпичные дома напротив фабрики Гознак и парфюмерной фабрики «Новая заря». Большой двор с фонтаном, который никогда не работал.

Мальчишеские игры «отмеряла», «рас-шиши», всякие ножички, гам-шум-тарарам. Послевоенная Москва. Много демобилизованных военных и блатных уголовников. «Семь маслин в нагане – Сева на майдане…»

Школа № 554 в Стремянном переулке. Затем в том же Стремянном Плехановка (Институт народного хозяйства им. Плеханова). Тогда по Большой Серпуховской улице ходили трамваи. Вспрыгнуть на ходу на подножку и так же лихо соскочить – для мальчишек тогда был самый смак (слово «кайф» в 40-е годы было неизвестно). Ну а в юношеские годы другие развлечения: гулянка в ЦПКиО им. Горького. Аттракционов не ахти, но задора – хоть отбавляй. Знаменитая танцве- ранда парка, где полулегально «лабал» джаз. Отчетливо помню разочарование: пришли 31 августа 1948 года на танцы – все закрыто по случаю смерти Жданова. Но никакой скорби. Одно недоумение, почему нельзя «по- стилять».

Другой любимый парк – Сокольники, там в Лучевых просеках я обожал гулять с любимой девушкой.

так писал я в автобиографической поэме, которую никогда не публиковал: стыдился…

О любовных приключениях умалчиваю (достаточно того, что в одном из журналов вел рубрику «Капризы любви»). Единственное, что упомяну: Георгиевский переулок; дворик внутри улицы Горького, где на лавочке сладко целовался с одной девочкой. Четырнадцать лет – упоительный и неповторимый возраст, «возраст робкого осла», говорил Генрих Гейне. Зато удовольствия – выше всякой знойной страсти!..

Но я отвлекся от Замоскворечья. Любимые улицы той поры: Люсиновская, Мытная, Житная, Полянка, Ордынка, Щипок… Друзья-товарищи. Встречи-разговоры. Футбол и карты. Стихи и алкоголь (дань возрасту?). Помню, зимой всегда с наслаждением после бани (Донской или Даниловской) тянул кружку ледяного пива и никогда не позволял, чтобы в нее доливали

теплого пива из чайника. Нынешним любителям баночного пива этого не понять!

Я упомянул танцверанду в парке Горького. Но ходил я не только туда. Конец 40-х – начало 50-х годов – расцвет стиляжничества. Узкие брюки. Ботинки на толстом каучуке. Пестрые галстуки – и «О Сан- Луи, город стильных дам…» Почему-то очень тянуло в Сан-Луи, Париж, Сан-Франциско (неосознанная реакция на официальную патриотическую пропаганду). И уже улица Горького – не Горького, а Бродвей. И все мы, тогдашние стиляги, с сознанием собственной значимости (еще одно молодое заблуждение) «хиляли» вдоль нынешней Тверской.

Лучшие стиляги Москвы танцевали в ресторане «Москва» в зале на втором этаже и в ресторане «Спорт», что был за Белорусским вокзалом сразу по Ленинградскому проспекту. Сейчас там, кажется, какой-то офис. Как мы тогда танцевали! Как пристукивали каблуками на подковках! Как млели!.. «Расскажи, о чем тоскует саксофон…» Лично для меня сталинские годы – это не планы преобразования природы и не труды вождя по языкознанию, а именно тоскующий саксофон, что соответствовало возрасту и умонастроению, и я этого сегодня не стыжусь.

Второе сильное увлечение после танцев – футбол. И сам играл, и «болел» отчаянно. Первые футбольные азы проходил в Строченовских переулках, на задворках школы, где мы, школята, с упоением гоняли тряпичный мяч. Да-да, тряпичный. Кожаный, пятнистый нам и не снился. Потом, взрослея, уже гонял мяч на стадионе завода «Красный пролетарий» на Мытной, на Ширяевом поле в Сокольниках, на полянках в Лужниках и в других футбольных и полуфутбольных местах. Ну, а «боление» длилось почти четыре десятилетия, начиная с осени 1945 года – матчи «Динамо» в Англии, хриплый голос радиокомментатора Вацима Синявского покорили сердце. Исправно ходил почти на все матчи

динамовцев в Петровский парк и в Лужники. Сколько переживаний, страстей, эмоций!.. По юности прорывался на трибуны без билета, по зрелости – торжественно проходил через служебный вход по спецпро- пуску. Но футбол – отдельная тема. Волнующая и даже чуть капризная. Не будем ее ворошить.

Я благодарен судьбе, что жил не в телевизионную эру (свой первый телевизор приобрел после 40 лет), и поэтому вместо часовых бдений у «ящика» в молодые годы активно ходил на спектакли (любимыми были Большой, Художественный и Малый театры, еще оперетта и сатира), покупал и изучал театральные программки и, конечно, обожал кино (нравились и «Трактористы», и американская версия «Трех мушкетеров»). «Придворными» кинотеатрами были: «Авангард» (давно снесенный), «Ударник», «Буревестник» и позднее появившийся на Люсиновке кинотеатр, хотя специально ездил и в дальние: «Форум», «Колизей» и прочие.

И еще – библиотеки. Сегодня для меня это странно – пойти в библиотеку. Зачем, когда есть домашний огромный архив, которым в основном и «питаюсь»? Но тогда, в младые годы, шел лишь набор знаний. Сидел, читал и делал многостраничные выписки в Ленин- ке, в Исторической библиотеке, читальне дома-музея Маяковского на Таганке.

Ну а теперь обратимся к московским адресам трудовой деятельности: Большая Полянка, Пятницкая улица, Хрустальный переулок (около ГУМа), улица Горького, Неглинная, снова Пятницкая, Большой Черкасский переулок, проспект Вернадского…

На Большой Полянке находилась районная контора Мосхлебторга. Дом-лабаз. Он и ему подобные давно снесены, и вместо них возвышаются дома-коробки, в одном из них расположен книжный магазин «Молодая гвардия». Также нет старинного дома, в котором располагалась популярная булочная-кондитерская № 5, ныне на ее месте чванливо торчит стеклянный небоскреб гостиницы «Националь». Я прохожу мимо и вспоминаю, как в подвале былой булочной в тесной каморке без окон доблестно трудился молодой выпускник Плехановки. Дважды пришлось мне работать на Пят

ницкой: меньше года в кондитерском магазине (боже мой, какими конфетами угощали меня), а затем в течение 13 лет трудился уже на другой ниве, на поприще радиовещания на страны Латинской Америки – в радиодоме (он напоминает утюг) на той же Пятницкой улице, около станции метро «Новокузнецкая».

На радио я пришел работать из экономического журнала «СПК», редакция которого располагалась на Неглинной улице по соседству с магазином «Охота и рыболовство». До революции здесь был бордель (комнаты-номера), а в советское время – бордель редакционный. Веселое было время (опять же исключительно по причине молодых и глупых лет). Запомнилось оно не столько выпуском скучнейшего журнала, сколько веселыми перерывами на обед в теплой компании коллег. Обеды-застолья проходили в ресторане «Будапешт», в «Узбекистане» и в «Камышах» (так в народе называлось кафе в начале Неглинной, дома эти вместе с кафе давно снесены). Кстати сказать, в те 50-60-е годы мною были «опробованы» многие «едальные» места, от помпезного «Метрополя» до последней «забегаловки». И с каждым предприятием «общепита» (это слово тоже исчезло из нашего словаря) связано какое- то определенное воспоминание. Естественно, сугубо личные, поэтому и не вываливаю их на читателей.