Юрий Безелянский - Страсти по Луне. Книга эссе, зарисовок и фантазий

Помещения почистили, привели в божеский вид, и они снова стали гостиничными номерами. В этой операции пострадало много старой мебели, которую посчитали хламом (было такое поветрие: все старое – это рухлядь, все новое – это прекрасно), потом, естественно, спохватились и снова стали выискивать всякие шкафчики, стульчики и кресла с ломаными линиями и изящными изгибами.

С середины 50-х годов начался еще один виток в истории «Метрополя»: интуристский. Гостиница для иностранцев.

В разные годы в «Метрополе» останавливались такие знаменитости, как Лев Толстой, Илья Репин. В 1911 году в Москве в последний раз побывал ученый с мировым именем Илья Мечников, остановился он именно в «Метрополе». В октябре 1932 года в дни своего юбилея жил здесь отец космонавтики Константин Циолковский.

В 1937 году вернулся из Парижа на родину Александр Куприн. Он поселился в «Метрополе». «Родная Москва встретила меня на редкость приветливо и тепло, – отмечал писатель. – Душа отогревается от ласки незнакомых друзей. Даже цветы на родине пахнут по- иному… на родине все лучше!»

Петропавловский вспоминает, как к Куприну в гостиницу приходили восторженные юноши и девушки – уставшие от «Брусков» и «Цемента», они искренно приветствовали автора «Суламифи» и «Гранатового браслета».

В «Метрополе» жил после своего возвращения и «солнечный композитор» Сергей Прокофьев. Он покинул Россию в 1918 году и вернулся спустя 9 лет. Уезжая, он писал: «Итак, прощайте, большевики. Прощайте, «товарищи»! Отныне не стыдно ходить в галстуке, и никто не наступит на ногу».

И вот Прокофьев вернулся все к тем же большевикам-«товарищам». Почему? Загадка. На Западе он был признан, материально обеспечен и все-таки вернулся в Советскую Россию, в мрачнейший ее период. «Собрали вещи и отправились на вокзал – ехать в Большеви- зию. Мелькали мысли, вернешься ли оттуда или не отпустят», – делился с бумагой своими раздумьями Сергей Прокофьев.

1927 год, 20 января, четверг. Запись в дневнике композитора: «Приехали в Метрополь… Первым долгом надо было достать мне в номер инструмент; к моему первому московскому выступлению я хотел быть в форме. В России на инструменты голод: новых не выделывают или выделывают очень мало, а на выписку из-за границы не дают лицензию…»

Через два дня Прокофьев был в гостях у наркома Луначарского, сел за «рояль среднего качества» и сыграл «марш из Апельсинов».

В «Метрополе» Прокофьев жил с 19 января по 24 марта 1927 года. Тут у него не раз бывали в гостях его друзья-композиторы Николай Мясковский и Борис Асафьев. Как сложилась дальнейшая судьба Прокофьева – это особая тема, уже никак не связанная с гостиницей. Отметим лишь одно: Прокофьева не арестовывали, не ссылали, ему просто приклеили ярлык главного «формалиста» в музыке и перекрыли кислород. В последние годы это был сломленный человек.

Если вспоминать иностранных гостей «Метрополя», то здесь жили весьма именитые особы. Например, Бернард Шоу, Поль Робсон, Пабло Неруда… В список звезд, проживавших в «Метрополе», входят Монсеррат Кабалье, Иегуди Менухин, Пьер Ришар, Жерар Депардье, Майкл Джексон…

Ходил по «Метрополю» и знаменитый киноактер Омар Шариф, да не сам по себе, а в образе доктора Живаго. Режиссер одноименной картины Дэвид Лин одну из сцен своего фильма снимал в ресторане при гостинице.

Надо отметить, что киношники обожают снимать интерьеры «Метрополя». Приглянулись роскошные кабинеты и залы и политикам. О выступлении Ленина мы уже упоминали. Тут велись переговоры с Сухэ-Ба- тором, руководителем монгольской революции. С Мао- Цзэдуном проводил свои задушевно-политические беседы Сталин. А о чем думал в своем номере «Метро- поля» Ли Харви Освальд, когда вернулся из Минска и собирался отправиться в Америку? Может быть, вынашивал в своей голове какую-то маленькую частицу тайны будущего убийства Кеннеди?

А какие тайны хранит нынешний люксовый номер 44? В нем жил первый министр иностранных дел коммунистической России (тогда нарком) Георгий Чичерин. Аристократ по происхождению, он мало походил на «пламенных революционеров», вульгарных и грубых. И все же оказался в этой стае, ибо не захотел, как он признавался, «жить так просто, без смысла». Революция показалась ему таким смыслом: добиться справед-

ливости и счастья для всех людей. Кроме революции, Чичерин любил музыку. «Революция – настоящее, а Моцарт – предвкушение будущего», – писал он. Свой литературный этюд о Моцарте Чичерин назвал так: «Выписки плюс лирика».

От времен Чичерина в номере сохранился диван со львами из красного дерева на валике, просторный письменный стол с зеленым сукном и множеством ящичков. Что лежало в них? Какие дипломатические ноты? Или ноты с пьесами Моцарта?.. В углу кабинета стоит рояль «Рониш». Я не удержался, открыл крышку и тронул клавишу. Раздался одинокий и какой-то грустный звук. Звук далеких воспоминаний…

Отдельная глава истории «Метрополя» – это ресторан. Их, правда, несколько: собственно «Метрополь» (224 посадочных места, если говорить общепитовским языком), «Европейский» (136) и «Боярский», стилизованный под боярские своды, где незаметно снуют официанты, одетые в красные русские рубахи, – «рашен клюква». Есть еще одиннадцать кабинетов. Долго ломали голову, как их назвать, и решили увековечить память русских писателей – у кабинетов появились золоченые таблички: Толстой, Гоголь, Чехов, Достоевский, Бунин… Хотите выпить у Бунина? Или покутить у Достоевского? Милости просим!..

«Звенят, гудят джаз-банды…» Это строчка из песенки Александра Вертинского, он был завсегдатай ресторана (в гостинице он и жил со своей красавицей женой и двумя очаровательными дочками – Марианной и Анастасией… «О, как это было давно…»).

Помните песню Вертинского «Над розовым морем»? А помните, какие строки следуют дальше?

Вот уж действительно те ушедшие времена – это жизнь на другой планете. Сколько политических интриг, финансовых комбинаций, любовных историй было в той далекой жизни, в том старом «Метрополе» (сегодня совсем другие интриги, другие комбинации и другая совсем любовь)…

Историки утверждают, что именно в «Метрополе» Сергей Есенин признался в любви американской «босоножке» Айседоре Дункан. Признался в любви, чтобы потом возненавидеть? «Встречаются, чтоб разлучаться, влюбляются, чтоб разлюбить…» – это не Есенин, это Игорь Северянин.

Позднее, несколько десятилетий спустя, в зале «Метрополя» состоялась встреча (так и хочется написать: ис- торико-семейная) Галины Вишневской и Мстислава Ростроповича. Вот что пишет по этому поводу сама Вишневская в своей книге «История жизни»: