Елена Венгерова - Рон

Рон покраснел, больше всего ему хотелось провалиться под землю, чтобы его не было видно. Добротная одежда и новехонькие сапоги жгли его огнем. Он мечтал лишь об одном — чтобы ротен не обернулся, иначе он умрет со стыда.

Класт проследил за его взглядом, и Рон поспешно выдавил:

— Пойдем отсюда.

Юный лорд внимательно посмотрел на Рона, но ничего не сказал.

«Я не смогу так жить. Я видел лишь одного, а что будет, когда вся страна наполнится ими? Придется уехать на северо-восточный или — сражаться.»

На этот раз Рон действительно не спешил вперед. Он изучал теорию, пока все не становилось кристально ясным. Надо сказать, что она оказалась сложнее математики и Рону давалась с трудом. Но он продолжал разбираться и все время повторял пройденное.

Обычно восторженные ученики, только что принятые в школу, доводят себя до нервного истощения, втихомолку применяя применяя свои новые возможности. Но Рон уже несколько утомился от своих самопальных занятий в лесу, и даже не понадобилось взбучки подмастерья, чтобы заставить его соблюдать график тренировок.

Тем не менее, Рону по сравнению с остальными учениками, легко удавалась «дикая» магия. Стоило ему понять, что хочет от него учитель, и он с легкостью выполнял любое простое упражнение.

С одной стороны это было хорошо, но с другой — возникал соблазн не разбираться в теории. Но Рон не давал себе спуску. Ротен страшно желал стать магом, он понял это с первого мига, когда встретился с магией Эмрио и Фингара. Это желание сперва утихло, заслоненное насущными проблемами, но возродилось с новой силой после встречи с Рудженом. Поэтому мальчик брал от своих учителей все, что только мог, уча даже то, что ему казалось ненужным. В душе Рон был педантом.

Простейшая магия называлась дикой от того, что была интуитивной. Теория была нужна, чтобы разобраться в сути процесса, а заклинания пробуждали в мозгу новые силы и помогали сосредоточиться. Они на четверть, если не больше, облегчали работу мага, как рычаг облегчает работу каменщика. Но только постигший законы, по которым они строятся, мог создать что-то новое, и поэтому теоретическая магия ценилась во много раз выше «дикой».

А вторая била из Рона ключом. Еще в начале зимы Санто сказал Рону:

— Если бы мы не знали, что не возвращаемся на этот уровень, я бы сказал, что в прошлой жизни ты был магом. И как это у тебя все так просто получается?

— Прости, я не совсем понял…

— Насчет чего?

— О прошлой жизни.

— А разве ты не знаешь, что с нами случается после смерти?

— В школе об этом не рассказывали…

— Наверное, потому, что про это почти никто ничего толком не знает. И рассказывать-то нечего. Да это и не важно.

— И все-таки?

— Впервые что-то узнали, когда ученики Тивендаля сумели поговорить с умершим. — У Рона вырвался возглас изумления. — Понимаешь, мы переходим с уровня на уровень. А между переходами души ждут в некоем месте, чтобы прийти в новый мир именно тогда, когда предназначено. С ожидающим можно поговорить.

— И что от них узнали?

— Только то, что я тебе рассказал. И еще, что мы не возвращаемся обратно, сюда. Как бы тебе это объяснить? Представь себе, что ты сидишь в комнате, где много дверей. Из нашей двери души уходят в несколько других, но никогда — туда, откуда вошли в комнату. Конечно, примитивная аналогия, но это вообще объяснить трудно.

— А они видели людей из других дверей? — жадно спросил Рон.

— Ну … да, но только они… они за оградой. Не имею понятия, что это значит.

— А как они выглядят?

— Там все выглядят одинаково, но как их описать, я не знаю.

— А ты сам их видел?

— Нет еще. Говорят, они ничего не помнят — ни деревьев, ни травы, ни воздуха. Даже имени своего. Вспоминают только самых родных и любимых.

— Как странно. Зачем же тогда жить… — пробормотал Рон.

— А во что верят в Ротонне? Я-то математик и о ротени ничего не знаю, хотя, конечно, должен. Она сейчас у всех на устах.

— Мы думали, что наши души уходят в страну умерших и нерожденных. Там много лесов и рек и нет глупой вражды. — мечтательно произнес мальчик. — Мы молимся духам предков, но помочь они нам могут только одним — вовремя послать на Землю нужного человека.

— Если там так хорошо, зачем же они сюда спускаются? — скептически спросил Санто.

— Не знаю. А зачем юный богатый лорд идет в солдаты или в моряки?

— Может быть, это какое-то испытание?

— Все может быть. Но этого нет. Ведь вы знаете точно. — с какой-то злостью в голосе ответил Рон.

— Да, мы знаем точно. — Санто выделил местоимение. — Хватит об этом. За работу!

У Рона было не слишком много свободного времени еще и потому, что он твердо решил получить звание мастера в здешнем цехе художников. Он посещал его не реже, чем раз в ладонь, но добился своего лишь к шестнадцати годам.

У себя в комнате он устроил небольшую мастерскую, что отнюдь не вызвало одобрения соседа. Зато после получения «мастера» Рон утроил свою энергию с целью закончить школу хоть на полгода раньше (многие выигрывали год). Мимоходом, не особенно того желая, он получил звание математикаподмастерья.

Пришло время для специализации. Из различных профессий — целитель, связист, трансформатор и так далее, Рон выбрал профессию заклинателя. Это означало, что он всерьез станет заниматься теорией заклинаний и волшебства. Рона привлекала возможность создавать самому, а кроме того, на этом поприще было больше возможностей получить звание мага, то есть мастера третьего полукружья (в отличии от подмастерьев, которых обычно называли волшебниками).

Еще Рона привлекали иллюзии. Сами по себе они не могли стать профессией, но это исскуство также высоко ценилось — их качество свидетельствовало о высокой квалификации мага. Но с ним у мальчика было не все гладко. С одной стороны, Рон, как художник, мог послать более яркий и четкий образ, но с другой, искусство иллюзии требовало подчинять себе людей, внушать им.

Рон был замкнут с детства, больше любил слушать, чем говорить, и постоянно держался в тени. Все это, конечно, не способствовало усилению властности и силы его личности. Рон это прекрасно понимал и назло самому себе и наперекор характеру побарывал робость и смущение и неустанно тренировался. Он заставлял себя смотреть в глаза людям и не опускать взгляда.

Иногда, по совету Санто, он заходил в зверинец и смотрел в глаза диким кошкам. Так Рон приобрел уверенность в себе, хотя по-прежнему не был лидером.

С товарищами по учебе Рон близко не сошелся — в школе почти не было его сверстников, а взрослые юноши, почти мужчины, конечно, не приглашали малыша в свою компанию. Да и компаний было не много. Пьяницы, любители кутежей быстро вылетали из школы, а слоняться по городу и хулиганить у учеников просто не было времени. Их новое ремесло было настолько сложно и захватывающе, что поглощало молодых людей целиком. Даже с девушками встречались далеко не все.