Генри Каттнер - Долина Пламени (Сборник)

Он думал о горящем взгляде ее узких глаз, и о красных, раздвинутых в усмешке iy6ax. Он думал о рыжих локонах, ползущих, словно змеи, по ее плечам. И о кровавых мыслях, извивающихся, опять же как змеи, в ее сознании. Буркхальтер прекратил думать о ней.

Он очень устал. Чувство утомления, не соответствующее затраченной энергии, росло, охватывая его всего. Если бы не предстоящий визит вождей Бродячих Псов, он с удовольствием бы поднял в небо вертолет. Эти скалистые стены остались бы внизу, по мере того как машина взлетала бы все выше и выше, погружаясь в голубую пустоту, пока не повисла бы в воздухе над туманным, бесформенным пейзажем, наполовину скрытым проплывающими облаками. Буркхальтер подумал о том, как выглядела бы земля, — затуманенная, полная мечты иллюстрация Сима; в своих грезах он медленно протянул руку к панели управления. Вертолет начал скользить вниз, все круче и круче, и вот он уже мчится навстречу завораживающему миру, раскинувшемуся внизу, словно волшебный ковер.

Кто-то приближался. Буркхальтер немедленно закрыл свой мозг туманным экраном и встал. За открытой дверью виднелся лишь густой лес, но теперь он мог разобрать чуть слышные, но становящиеся все громче звуки песни. Бродячие Псы, будучи кочевниками, пели при ходьбе — старые напевы и баллады замечательной простоты, дошедшие почти без изменения со времен, предшествующих Взрыву, хотя первоначальный их смысл и был забыт.

Предки Бродячих Псов напевали эту песню вдоль всей границы Древней Мексики задолго до того, как война перестала казаться чем-то далеким и романтичным. Дед одного из нынешних исполнителей был мексиканцем, который путешествовал по Калифорнийскому побережью, обходя деревни и лениво следуя своей страсти к странствиям, в конце концов приведшей его в леса Канады. Его имя было Рамон Альварес, но внука его звали Кит Карсон Алверс; он пел, и в такт словам шевелилась его черная борода.

Среди Бродячих Псов особых менестрелей не было: они все были менестрелями; именно благодаря этому продолжали жить народные песни. С песней они спустились по тропинке и замолчали, увидев дом консула.

Буркхальтер наблюдал за ними. Перед его глазами разворачивалось прошлое. Он читал о Бродячих Псах, но лишь шесть недель назад довелось ему встретиться с этими пионерами нового времени. Их диковинные костюмы по-прежнему производили на него впечатление.

Их одежда сочетала функциональность и декоративность Куртки из оленьей кожи, которые сливались с цветовой гаммой леса, украшала бахрома из связанных узлами кисточек; на голове Алверса была енотовая шапка; все трое были в сандалиях из мягкой, но прочной лайки. На поясе у них были зачехленные ножи — охотничьи ножи, более простые и короткие, чем кинжалы городских жителей. На их лицах была написана отчаянная решимость; худощавые и загорелые, они, казалось, были представителями самой независимости, и это делало их братьями. Уже не одно поколение Бродячих Псов завоевывало у пустынь право на жизнь, пользуясь лишь примитивным оружием, таким, как лук, закинутый за спину одного из них; они понятия не имели о дуэльной этике, они убивали, когда убийство казалось необходимым, — ради выживания.

Буркхальтер вышел на порог.

— Заходите, — пригласил он. — Я консул, Гарри Буркхальтер.

— Ты получил наше сообщение? — спросил высокий, похожий на шотландца вождь с густой рыжей бородой. — Она, кажется, с норовом, эта штука, что вы установили в лесу.

— Передатчик? Он вполне нормально работает.

— Согласен Я — Кобб Мэттун. Это вот Кит Карсон Алверс, а это — Арбитр Байн.

Байн, чисто выбритый здоровяк, похожий на медведя, настороженно осматривался вокруг внимательными карими глазами. Ничего не сказав, он что-то хрюкнул в знак приветствия и пожал Буркхальтеру руку. Остальные последовали его примеру. Когда в руке лыски оказалась ладонь Алверса, он понял, что это тот самый человек, который собирается его убить, но не подал виду, что знает об этом.

— Рад, что вы пришли. Присаживайтесь и выпейте с дороги. Что вы будете?

— Виски, — буркнул Байн. Бокал целиком скрылся в его огромных лапах. Он с ухмылкой взглянул на сифон, покачал головой и залпом выпил такое количество виски, что горло Буркхальтера сочувственно сжалось.

Алверс также предпочел виски; Мэттун выпил джина с лимоном.

— У тебя недурной выбор выпивки, — сказал он, глядя на выдвинутый Буркхальтером бар. — Я могу разобрать некоторые этикетки, но — это что такое?

— Драмби. Попробуешь?

— Конечно, — ответил Мэттун; его заросший рыжими волосами кадык задвигался. — Отличная штука. Лучше, чем кукурузная водка, которую мы делаем в лесу…

— Если вы шли издалека, то, должно быть, проголодались, — сказал Буркхальтер. Он выдвинул овальный стол, выбрал закрытые тарелки с ленты конвейера и предложил гостям угощаться. Они без церемоний принялись за еду.

Алверс взглянул через стол.

— Ты один из этих лысок? — неожиданно спросил он.

— Да, — кивнул Буркхальтер. — А что?

— Значит, ты один из них, — сказал Мэттун, откровенно разглядывая era — Никогда не видел лыску так близко. Впрочем, может, и видел, но ведь в париках не разберешь.

Буркхальтер усмехнулся, когда тот подавил столь знакомое ему чувство болезненного отвращения. Его и прежде не раз разглядывали, и по той же причине.

— Я что, похож на урода, мистер Мэттун?

— Сколько времени ты был консулом? — спросил Мэттун.

— Шесть недель.

— О'кей, — сказал здоровяк; его голос был достаточно дружелюбным, хотя тон резким. — Ты должен запомнить, что у Бродячих Псов нет никаких мистеров. Я — Кобб Мэттун. Кобб для друзей, Мэттун для остальных. Нет, ты вовсе не похож на урода. Что, люди смеются над вами?

— Очень многие, — сказал Буркхальтер.

— Одно скажу. — Мэттун принялся за кость. — Мы в лесах не обращаем внимания на эти вещи. Если человек рождается странным, мы не насмехаемся над ним из-за этого. Во всяком случае, если он держится племени и ведет себя честно. Среди нас нет лысок, но кабы они были, то, я почему-то думаю, отношение к ним было бы лучше, чем здесь.

Вайн что-то пробурчал и налил еще виски. Алверс не сводил своих черных глаз с Буркхальтера.

— Ты читаешь мои мысли? — требовательно спросил Мэттун. Алверс сделал резкий вдох.

— Нет, — ответил Буркхальтер, не глядя на него. — Лыски не читают мыслей. Это небезопасно.

— Верно. Не лезть в чужие дела — очень хорошее правило. Я понимаю, к чему это могло бы привести. Послушай. Мы здесь впервые, Алверс, Вайн и я. Ты нас раньше не видел. Мы слышали слухи об этом консульстве… — Он с трудом выговорил непривычное слово. — До сегодняшнего дня мы иногда торговали с Селфриджем, но не имели отношений с жителями города. Ты знаешь, почему.