Генри Каттнер - Долина Пламени (Сборник)

На какое-то время Коуди откинулся в кресле и позволил прохладной, ничем не нарушаемой тишине открытого неба очистить его мозг. Это было не менее приятно, чем дать наконец отдых долго бывшим в напряжении мышцам. Пещера была настолько забита зажатыми в ее стенах обидами, страхами, напряжением и чувством вины, что телепату вскоре даже воздух начинал казаться тяжелым.

Фридман хотел сообщить что-то важное: Коуди краем сознания ощутил прикосновение его мысли. Он ждал, пока его пассажир хоть немного подышит свежим воздухом. Мысли Фридмана, казалось, зависли, как висел над землей вертолет, терпеливо ожидая сигнала.

Внизу уносились назад сосновые леса, колышущиеся и расплывающиеся за стеной дождя. По оконным стеклам стекала вода. Мотор приятно жужжал в прохладном воздухе. Люси. Вот уже пять лет она не видела ни дождя, ни деревьев, ни неба. И впереди у нее — целая жизнь без них, или — быстрая смерть, или — индуктор.

«Нам нужно больше времени, — прозвучала мысль Фридмана. — Если погром начнется сейчас, он быстро распространится. Я думаю, параноиды на это и рассчитывают. Они стекаются в города, где особенно велика вероятность начала бунта. Такие, например, как Американ-Ган. Джаспер Хорн там».

«С какого времени?»

«Недели три или около того. И он времени не теряет. Ты знаешь, как действуют параноиды. Читают мысли и подбрасывают провокационное словечко в подходящий момент, чтобы накалить обстановку. Вполне вероятно, что уже сейчас Хорн может вызвать бунт в Американ-Гане, если захочет».

«Не сможет, если будет мертв», — подумал Коуди е мрачным нетерпением. Он откинулся, глядя, как проплывает мимо туман, и думая об Американ-Гане. Это был игорный город. Во всяком случае, приезжали туда чаще всего для этого. Еще в городе находилась знаменитая исследовательская лаборатория и жил известный создатель изделий из пластмассы. Но в основном люди приезжали в Американ-Ган, чтобы играть в азартные игры.

«Именно это мне и предстоит», — подумал Коуди. Он наблюдал, как под солнечными лучами понемногу высыхают капли дождя на окне рядом с ним.

Фридман высадил Кбуди на окраине Американ-Гана и быстро полетел на восток. V него было собственное задание в городе Блидинг-Канзасе, находящемся за пятьсот миль отсюда. Коуди следил за вертолетом, поднимающимся в совершенно пустынное голубое небо.

Американ-Ган лежал в долине, по форме напоминавшей половину огромной тарелки, окруженной холмами: широкая, медленная река пересекала ее и служила границей. Вдалеке на берегу виднелись похожие на зубочистки фигурки людей; на воде покачивались разнообразные лодки, прозрачные пластиковые каноэ и ялики сверкали на солнце. Темные точки на зеленоватом фоне воды были, очевидно, пловцами. Со стороны реки дул жаркий ветер.

Коуди стоял на нижнем предгорье, глядя вниз на Американ-Ган. Теперь, когда он шел прямо к ясно видимой цели, его напряжение сменилось каким-то спокойствием. В городе было, пожалуй, около сотни зданий; большие почти не встречались, и все они стояли в отдалении друг от друга. Цвели деревья — точнее, цвели бы, если бы не бессильно повисшие листья, у всех, кроме тех, что росли вдоль берега реки. Быстро двигались только дети. Коуди заметил маленькую группу, устроившую пикник, — люди собрались вокруг разостланной прямоугольной белой скатерти, на которой виднелись красно-зеленые арбузы.

Мимо него не спеша протрусила маленькая белая собачонка с высунутым языком. Она окинула его скучающим, но осторожным взглядом. В ее мозгу возник смутный образ страшного зверя, чуть больше тигра, из пасти которого капала слюна. С некоторым трудом Коуди узнал в этом чудовище таксу, которой очень боялась белая собачонка.

Немного развлекшись, Коуди начал спускаться по склону к Американ-Гану. Он не спешил. Влажный, теплый воздух вызвал приятные ощущения. Ни о чем не думая, лишь воспринимал, позволив не связанным друг с другом потокам мыслей проходить через его мозг, словно шуму морского прибоя, он двигался в полугипнотическом ритме к длинному зданию в византийском стиле, приближавшемуся с каждым шагом.

…На земле достаточно места. И, безусловно, достаточно врагов, помимо людей. Человек вел войну с тех самых пор, как стал ходить на двух ногах и освободил руки, и никогда не заключалось перемирие с самым старым его врагом — врагом, который горел в раскаленном голубом небе, прятался в форме микробной палочки, ядовитой и невидимой, в почве; который сейчас слабо колыхался в реке, но мог подняться и выйти из берегов; врагом, нападавшим на несведущего и невнимательного человека; врагом, чья древняя сила всегда билась о заслон, воздвигнутый человеческим интеллектом.

Враг и — в то же время — друг, дар богов. Без него, без физических и химических сил, которые создали этот воздух, эту воду, эту плоскую долину с ее плодородным суглинком, не было бы вообще никакой жизни. Волшебный дар — эта планета. Охраняйте ее, берегите, следите за ней — научитесь предвидеть ее действия и управлять ими, — и она будет служить вам. Забудьте о ней, сражаясь между собой, и горячее солнце, и разливы рек, и лютый холод, и быстро размножающиеся микроорганизмы займут свое место, как было всегда, когда человека не было еще и в помине. Как похоже на Бога!

Коуди уже был в небольшом парке перед длинным византийским зданием. Чахлые деревья высились над жухлыми лужайками. В мелком прямоугольном бассейне плавали золотые рыбки, они в надежде открывали рты, поднимаясь на поверхность, и снова уходили в глубину. Коуди шел мимо бассейна, и крошечные умишки рыбок были открыты для него — сознания, так же лишенные мыслей, как яркие, маленькие, спокойные огоньки миниатюрных свечей, зажигаемых в день рождения.

Он не вошел в византийского вида здания. Он и не собирался этого делать — в физическом смысле. Вместо этого он повернул к неровному ряду тумб высотой по плечо человеку, расставленных вдоль фасада здания, и остановился у одной из них, в этот момент свободной. Несколько мужчин и женщин склонились над тумбами, глядя в окуляры. Их было немного: даже здесь, в тени, было слишком жарко.

Коуди наклонился над окуляром своей тумбы, нашарил в кармане монетку и опустил ее в прорезь. Темнота, в которую он смотрел, засветилась яркими буквами: Радио-кобальт. Затем появилось несколько рядов чисел. Коуди нажал первую попавшуюся кнопку, определяя свой выбор. Заработал механизм. Он смотрел в увеличенную диффузионную камеру Вильсона, в которой вспыхивали следы субатомной активности. Чуть выше изображения счетчик отмечал количество столкновений электронов. Если его выбор окажется достаточно точным, он может сорвать банк и доказать…

Ничего. Абсолютно ничего. Его мысли начали блуждать, но тут он почувствовал страстное, тревожное ожидание в разумах людей вокруг него и понял, что для большинства из них выигрыш докажет очень многое.