Евгения Федорова - Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

— Скажи, ты считаешь, что был прав, когда убивал солдат Союза? — резко сменил я тему.

— Конечно, — не колеблясь ни секунды, ответил Бартик и вновь перебрался ко мне. Закрыл решетку, отодвинулся от нее к стене, чтобы вурдалак не достал. — Они все убийцы и извращенцы. У них в голове такое, что страшно подумать. Их выжечь надо, чтобы они перестали убивать и истязать миры.

— Ты думаешь, должен быть на свободе?

— Нет, не должен, — Бартик отхлебнул концентрата. — Я там буду убивать, понимаешь? И имя мне — смерть. Не смогу остановиться. Я хочу жить, но еще больше хочу уничтожить их всех. Сжечь эту дрянь, расползшуюся по Вселенной. Не хочу жить с этим бок о бок. Они — всего лишь коррумпированные ублюдки, безнаказанные, но не всесильные. Вот что я думаю, мне нельзя на свободу, потому что я одержим. Во мне не осталось ничего живого. Лучше всего мне сгнить тут и как можно скорее, потому что ненависть съедает меня, делает сердце дырявым, а жизнь черной, полной темноты и образов сожженных огненным смерчем друзей и родных.

Только не надо меня жалеть, понял? Кому она нужна, жалость эта! Сочувствие — тьфу! Не унижай меня.

— Я и не собирался.

Что еще можно было добавить? Ничего. Обещать освободить тосса было глупо, он мог бы подумать, что я нашел способ сбежать, а это еще более усилило бы его недоверие и мой риск.

Да и зачем освобождать его? Тосс никогда уже не найдет согласие с самим собой, любой путь приведет его к смерти. Я потрачу много сил, чтобы вытащить его с Селлы лишь для того, чтобы глядеть, как он умирает от рук солдат.

— Странный ты какой-то, землянин, вы все такие? Зачем твой друг убил охранника? Ведь это было не случайно…

Я посмотрел на Бартика. Кто его знает, случайно или нет? Скорее всего, как раз случайно, Тверской хотел всего лишь разозлить его, чтобы попасть вниз, а вышло так, что ящерица сбросила охранника через парапет. Как такое можно предугадать?

— Он просто хотел попасть вниз, охранник свалился случайно, — проворчал я. — Ты же отказался рассказать нам про Перышко, пришлось выяснять самим.

— Ах, вот оно что, — как-то задумчиво протянул тосс. — Ты, собственно, собрался следом? Чего вам от нее надо?

— А разве это имеет значение? — удивился я.

— Не знаю, ты такой щуплый, но в тебе много силы и уверенности. Откуда что берется, не пойму. И говоришь так, будто гипнотизируешь, будто уверен в чем-то. Не понимаю, в чем тут можно быть уверенным, когда ты — смертник, которому повезло получить отсрочку, попав в Шлюз 12? Но у тебя в голове что-то творится, какие-то планы выстраиваются, ты выкарабкался из той щели, пролез, хотя другим это не удавалось, а потом выбрался оттуда живым. Через какой-то другой ход? Вот, дохлый карлик, я понял!

— Заткнись, — успел сказать я и Бартик, придвинувшись ко мне, к самому моему уху, зашептал:

— То, что ты нашел, это летательные аппараты? Комендант перепродает…

Я хотел отстраниться, но тосс вцепился мне в плечо мертвой хваткой:

— Ты имеешь к ним доступ? Можно отсюда взлететь?! Вы прилетели вытащить отсюда Перышко?! Ну да, баба хороша, я не спорю! Хоть никого и не подпускает к себе. Кто вы ей? Братья? Друзья? Нет, у нее не может быть друзей, с ее то характером. Слуги?

— Бартик, заткнись ради всего святого что у тебя есть, если тебе не надоело жить! — прошипел я, закрывая рот ладонью. В любом месте рядом с нами могла оказаться камера, а я уже один раз опростоволосился, когда мы с Кортни были, как мне казалось, наедине. — Я никогда не видел Перышко!

— Вас нанял кто-то ее освободить? — продолжал допытываться Бартик, не обращая внимания на мое шиканье.

— Мы попали сюда случайно. Сколько не предполагай, Бартик, ты не сможешь предположить того, что происходит. Нет, я не видел никакого корабля, а то, что там спрятано, защищено силовыми сетками, не говоря уже о кодировках запуска, которые без специальной аппаратуры не взломаешь.

— А вот эта проблема решаема. Есть умельцы, которые могут собрать даже простенького робота, было бы чем платить. У Фафарыча просто слишком мало ходовых средств, иначе он бы давно запустил в ту щель ходока, все проще, чем пытаться пропихнуть заключенного. Это дорого, да, но ради такого дела многие скинулись бы серьезными деньгами и сделали бы отмычку. Скажи, там и вправду есть корабль?

— Нет, Бартик.

— Врешь!

— Смысл мне его от тебя утаивать? — возмутился я. — Одному его не поднять с планеты, ты же понимаешь.

— Есть пилоты, есть навигаторы, мало ли, кто тут среди заключенных топчется, — уже с меньшим жаром пробормотал тосс. — А дверь туда?

— Я пробрался через вентиляцию. Мне очень повезло, решетка оказалась с неисправной защитой. Сработала система безопасности, но я уцелел по незнанию. То есть, если бы я знал, что они защищены, я бы не полез и так бы там и остался. По той щели обратно вернуться было бы невозможно.

— А руку обо что поранил?

— Это допрос? — окрысился я.

— Да, и не выпендривайся, отвечай!

В какой-то моменты мы повысили голос, и я снова сбавил обороты, вернувшись к тихому шепоту:

— Робота пытался пристроить к делу, вскрыл обшивку, но напоролся на металлический край. Сам попробуй голыми руками робота раскрутить.

— И чего? Боевой?

— Боевой. Неисправен.

— Ну да, — Бартик задумался, привстал, выглянул в коридор.

— Так зачем тебе Перышко? — громко спросил он.

— Узнать информацию хочу.

— И что же такого ей известно, что ты полез в самое пекло? И как угадал? Откуда знал, что попадете в Шлюз 12 именно к ней?

— Слухами космос полниться, Бартик, а твои вопросы уже начинают меня утомлять. Ты мне в душеприказчики не нанимался.

— Считай, ты со мной расплатился, — поморщился тосс и встал. — Пошли. Самое время.

Я выскользнул из камеры следом за ним, мы проскочили в темный коридор, и быстро зашагали по нему. Уже через шесть поворотов и два спуска я потерялся, перестав хотя бы примерно представлять, куда мы направляемся и как отсюда выбираться.

— Как ты тут ориентируешься? — проворчал я.

— Поживи с мое, разберешься, — отозвался отсс, отпихнув с пути пахнущую мочой тщедушную фигуру, прошел еще несколько шагов и вдруг замер, резко вздернув ладонь вверх в понятном всем во Вселенной жесте опасности. Внимание! Его спина напряглась, он замер. Из-за плеча тосса я видел, как в перекрестный коридор внезапно выползло нечто… странное. Большое, бугристое, похожее на слизня, но сухое, горбатое, перемещающееся подобно гусенице, с множеством черных, блестящих выпуклых кружочков, в три ряда расположенных вдоль спины. Эти кружочки походили на глаза насекомого, но мы не двигалось, и странная уродливая сероватая туша проползала мимо. Все ползла и ползла. Да какого же она размера?!

Бартик все держал руку. Его пальцы неожиданно слабо подрагивали. Я не разделял его волнения, не осознавая опасности, но, тем не менее, полностью доверял тоссу. Пожалуй, глядя на незнакомое проявление фауны, я размышлял о том, что привык знать обо всем во Вселенной. О технике, растениях, животных. Эти знания в моей голове отыскивались незамедлительно, все параметры всплывали сами собой, словно я потратил много лет на изучение, на зубрежку всего того, что одним ударом впихнул в мое сознание когда-то давно полуразумный космический корабль. Но ничего подобного в моей памяти не было.