Евгения Федорова - Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

— Не передумала, — звонко ответила она. — Но если вы на стриптиз надеетесь, то это ведь не ко мне.

Дружный смех, похожий на гогот.

— Отвяжите его, пусть ныряет первым, я ему фору даю, — взревел кто-то. Надо полагать, Септун.

Я попытался подняться, не понимая зачем, приподнял голову и снова уронил ее на камни. Все, приехали, второе сотрясение за местные сутки и левый глаз плохо видит. Потолок кружится, свет расплывается…

— Ну, и куда тебя понесло? — рядом со мной на корточки присел Бартик.

— Отойди от него, не видишь, это теперь собственность Рафчика? — прогудело надо головой.

— Моя собственность не может стать чьей-то, — веско отрезал тосс. — Ну, что, допрыгался, землянин? Гляди?..

Я перевернулся на бок и мне стал виден развернувшийся по центру прямо над провалом арены экран.

— Если ты хотел таким замысловатым способом заменить своего друга в этом испытании, то совершил оплошность…

— Заткнись, — прошипел я, глядя, как погрузились в воду ныряльщики. Первой, легко словно стрела, вошла в воду Перышко, следом плюхнулся Яр и уже потом широкоплечий Септун. Руки у него были похожи на две медвежьи лапы, толстые, с оттопыренными пальцами.

Кричали зрители. Кто-то томно стонал в темном углу, улюлюкали и всячески поддерживали участников сидящие за столами. Ближе к экрану собралась целая толпа. Задрав головы, они с интересом смотрели, как мощными гребками продвигаются вперед пловцы.

Затопленные стылой водой штольни были слабо подсвечены линиями на стенах и потолке. Они пересекались; переходы сходились и расходились, пытаясь запутать и задушить в своем водяном плену, но Перышко знала, куда надо плыть, и вот она всплыла в каком-то кармане хлебнуть воздуха, но сразу ушла под воду. Следом, почти не отставая, вынырнул Яр. Задышал шумно, часто-часто, вентилируя легкие, и погрузился, стараясь не отставать от женщины.

Я зажмурился, представив себя на месте Тверского, неожиданно ощущая острый приступ клаустрофобии. Тело стало вялым, непослушным, дыхание само собой участилось, а на лбу выступили капли пота.

Вот оно как, — подумал отстраненно, — окажись там я и вряд ли бы смог сохранить хладнокровие.

Толпа взревела. Я дернулся, приподнялся, чтобы увидеть, как в полностью заполненном водой коридоре сцепились Яр и Септун. Он обхватил Тверского своими лапищами и душил, выдавливая из грудной клетки Яра жалкие остатки воздуха. Искаженная в жутковатом оскале физиономия инопланетянина проплыла по виртуальному экрану, и зрители завыли с каким-то диким, первобытным восторгом.

Звери, — хотел сказать я, но кто бы меня услышал.

Яр, тем временем, тонуть не собирался. Он извернулся, высвободил руку и вдавил пальцы в глаз противника. Тот шарахнулся в сторону, дернулся и ударился спиной о стену, а Яр, выгадав время, нырнул глубже, стремясь ко дну. Септун, помешкав, ушел следом.

Правая рука Яра двигалась плохо, почти не помогая грести, и потому Спетун с легкостью догнал землянина у самого дна, но лишь для того, чтобы в расплывающемся пятне черной крови начать опускаться на пол коридора. Полковник нырял не ради развлечения, он подхватил обломок породы и, улучив момент, пробил им переносицу врага. Отшвырнул угловатый камень, Яр рванулся вверх, но тут везде был лишь потолок коридора. Он с отчаянием ударил в него ладонью, выпуская остатки воздуха, дернулся вперед. Еще и еще.

Мне стало почти так же душно, как Тверскому, я чувствовал сдавливающую легкие боль, ощущал мысли, мечущиеся в его черепе.

«Глотнуть, глотнуть воздуха. Или воды».

И боль в руке. Я чувствовал Яра так, будто сам тонул в том коридоре. Указательный и средний пальцы были сломаны, но боль отрезвила и уже не он — я рванулся вперед с удвоенной силой. И вынырнул в маленький и узкий воздушный карман.

Бесновалась толпа. Я лежал, прикрыв глаза, на границе бреда и сознания, дышал судорожно, будто разом лишился кислорода, и слышал, как Бартик негромко сказал:

— Сейчас подорвут стену, наверняка сейчас…

— Что?

Но прежде, чем Бартик ответил, пол подо мной едва ощутимо вздрогнул и кто-то отчетливо заорал:

— Придавило! Ее придавило! Что, Рафчик, сгорели все твои ставки?

Я слышал, как слева завязалась драка, но не смотрел туда. На виртуальном экране отвалившийся кусок стены придавил Перышко, и она билась в воде, извивалась и дергалась.

— Вот так, — с каким-то мстительным удовлетворением прошептал я, но внезапно увидел Тверского, который, вместо того чтобы плыть мимо, экономя воздух, занырнул и, упершись ногами в пол, приподнял камень, высвобождая женщину. Та не стала себя уговаривать, выплыла, но, вместо того, чтобы грести дальше, в коридор, ринулась назад.

За воздухом, — понял я, глядя, как мутится за ней кровавое пятно, — ногу она перебила, а, значит, женщине очень повезет, если сможет выбраться из затопленных тоннелей.

Яр же, проводив Перышко взглядом, поплыл дальше, и оказалось, что плыть оставалось совсем недалеко. Полковник оказался в подтопленной пещере, наполненной светом, устремился вверх и, выйдя на поверхность, вдохнул порцию воздуха. Надышавшись, нырнул снова, и некоторое время висел в воде, выбирая, потом вдруг встрепенулся и, ухватив со дна какой-то темный предмет, ринулся к выходу.

Перышко он нашел в первом же кармане, она дышала тяжело, губы посинели. Когда Яр всплыл, женщина сказала, к нему особенно не обращаясь:

— Не доплыву без ноги, воздуха не хватит.

— Цепляйся за мой пояс, но держись в стороне, чтобы я тебя не лягнул, — велел Тверской и я сплюнул на пол.

Так он и вытащил ее на потеху всем, даже поднял на руки, когда выносил по ступеням. Я нашел в себе силы подняться и подойти к ним.

— Доров, — как-то растеряно сказала женщина.

— Ванесса. Ванесса Вени? Какая же ты вселенская проститутка! — не сдержался я от оскорбления.

— Спасли куклу, это хорошо, — шурша сервоприводом, сзади к нам подкатился Рафчик. — Теперь можете отдать ей маяк, и валите с моей планеты!

— Маяк? — хором спросили я и Тверской. Яр поднял алмазный стержень, улыбаясь, но толстяк покачал головой, глядя на меня.

— Поищи-ка в кармане, Доров, — подсказал он.

Ничего не понимая, я достал из кармана единственное, чем владел: алмазную пластинку.

— Третий этап Сафари выполнен! — прозвучал с балкона знакомый голос. Я повернулся: там стоял комендант и еще этот телепат Петро. Я привычно закрылся и сразу понял — сейчас упаду от напряжения, а если дам надсмотрщику заглянуть в мысли, то стану легкой мишенью для хозяина контрабандного оружия.

— Требую, чтобы Петро ушел! — закричал я, глядя, как огромную пещеру наполняют стражи с ящерицами на цепях. Их словно прорвало, они сыпались из всех щелей, предупреждая возможный бунт.