Евгения Федорова - Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

— Смотри, чтобы в момент перехода я не надышался твоими клетками, не люблю чужих внутри себя.

— При всем уважении, доктор, это ваши проблемы, я могу вырастить себе новые клетки, мне старых не жалко…

Стас, подняв глаза к потолку, трагически вздохнул.

— Не надо, не закатывайте глаза, — журналист был как всегда прямолинеен в словах.

— Это такое упражнение доля зрения, с позволения сказать, — вконец разозлился Стас. — Или вы мне станете указывать, как себя уйти на собственном корабле в собственном кабинете?!

— Ша! — одернул я задир. — Чего повздорили?

— А я не знаю, — титрин был сама невинность. — Доктор чего-то не в духе. Не злитесь вы так, доктор, нервные клетки не восстанавливаются. Лучше скажите, что с нашим капитаном?

— Черепно-мозговая травма с нашим капитаном, но сдается мне, это у него с детства, — буркнул Стас.

Я едва заметно улыбнулся. Сарказм врача в какой-то мере мне понятен и приятен. Сам люблю злословить, но не обладаю таким явным талантом на этом поприще.

— Тем не менее, ситуация довольно неоптимистична, — продолжал Стас. — Повреждения сильны. Я определяю сроки полного восстановления примерно в десять дней. Многие технологии Вселенной все еще нам недоступны или неоптимизированны под метаболизм. Мне пришлось отправить отчет о состоянии пациента в МАМу, так как в условиях Сафари значится любая помощь, с расчетом на совет, но неожиданно получил даже больше — чудо прибор и программное обеспечение, способное восстановить мозговую активность и убрать все последствия полученных повреждений…

— Нет… — в один голос ахнули мы с титрином, но наши эмоции были совершенно различной природы. И это меня покоробило.

Я протянул руку, щупвая приборы и пытаясь накрыть ладонью журналиста, которого там уже не было.

Змей, словно не замечая произошедших перемен в настроении, достал из ящика и показал нам некий электронный приборчик, похожий на ободок для волос, обмотанный пучками проводов, оканчивающихся микроскопическими иглами.

— Если отбросить ваши волнения, — сказал врач, бросив прибор на стол, — я решил примерно также. Опробовать неизвестную технологию на Антоне, будто это подопытная крыса? Нет уж! Я делаю ставку на другое: в твоей крови, капитан, остались активные наноботы. Многие погибли и были удалены из организма естественным путем, но кое-что еще осталось и я решил пока их не трогать. О наноботах существуют вполне доступные пространные труды, с которым можно ознакомиться без помех. В процессе изучения я не нашел никакой видимой опасности для пациента, так что пусть малютки поработают еще.

— Все верно, — кота я так и не нащупал. Видимо, он соскочил на пол и был уже где-то под больничной койкой. Я слышал, как он тихо раздраженно шипит, словно сдувающийся воздушный шарик.

— Эта штука наверняка подрихтовала бы мне память, Стас, — сообщил я. — Организаторы Сафари просмотрели отснятый материал, зуб даю, пронюхали кое о чем интересном, чего мне знать было не положено, но что я разнюхал согласно закону всемирного тяготения. Чем ближе я к тайнам, тем больше вероятность, что я в них вляпаюсь.

Нуарто совершенно не выгодно, чтобы этой информацией владел еще кто-то. Как минимум, подобное здорово собьет их рейтинг на галактическом уровне.

Титрин тихо взвыл из-под медицинской койки.

— Он не заболел? — ухмыльнулся Стас, хотя не понимал толком, в чем суть вопроса. — Кофейку вам сделать, уважаемый? А то мне очень хочется услышать кое-какие подробности и частности. — Доров, когда ты растрепал?! — с подвыванием спросил меня Титрин. Похоже, у журналиста были большие планы на оружие коменданта.

— Когда выбрался и спас Бартика и остальных, надо полагать, — припомнил я. — Там, в забое.

— Нет, Доров! Стремление всех спасти тебя погубит! Каков дурак! В забое не было камер, я бы заметил. Я же видел, черт возьми! Там были помехи, сильные частотные помехи, правильные помехи, я сам их…

— Значит, разговор с Бартиком в камере выдал нас. Тосс думал, я нашел космический корабль, чтобы улететь…

— Ну ладно он ничего не знал, но ты?! Ты что, идиот, обсуждать такие вещи под прицелом камер???

— Если хочешь говорить со мной, будь любезен, вылезай из-под кровати, — отрезал я.

— Не могу! Я не в форме, — огрызнулся кот.

Стас тут же с любопытством заглянул вниз, но, судя по вытянувшемуся лицу, ничего не увидел.

Или увидел что-то такое, что его разочаровало.

— Делая скидку на то, что мы все перенесли тяжелое потрясения, скажу: скорее всего Нуарто знало, что у коменданта есть склад оружия.

— О, это очень интересно, — похвалил Стас.

— С чего ты взял? — жалобно уточнил титрин.

— Сам подумай, если есть чем, — едко поддел я журналиста. — Расположение маяка говорит само за себя — на том пути, который непременно должен был вести меня к складу. Ну и конечно, когда тебе задали вопрос, засунуть его обратно кому-то в глотку вряд ли выйдет. Кто же знал, что у камер такая высокая чувствительность к звуку? Стас, сделай уже ему кофе, пусть успокоится, и мне тоже…

— Тебе нельзя, — тут же сообщил Змей. — У тебя серьезные повреждения мозга, кофе повышает давление…

— Понял, понял, не надо подробностей, пожалуйста. Вколи мне обезболивающее, ему выпиши кофе и позови Тверского, раз уже он оправился. В моем понимании происходящего не хватает некоторых фрагментов, которыми владеет только Ярослав. Пусть расскажет.

— Поосторожнее с ним, — попросил Стас.

— Чего это?

— Я тут кроме Тверского еще одну особу починил. Ванессой Вени зовут.

Змей замер, пережидая поток нецензурной лексики, который изливался из меня, снимая напряжение прошедших дней.

— Выкинул бы ее за борт, — подытожил я свою ругань. — Уж от тебя, предлагавшего сделать это с безобидной Мэйской кошкой, не ожидал подобной слабины по отношению к врагу!

— Красиво заворачивает, — пожаловался титрин из-под кровати. — Мой кофе там не? Не готов?

Стас встал и включил кофемашину.

— Яр не даст ее выкинуть, вот что я хотел тебе сказать, — терпеливо пояснил он.

— Это почему? — немного опешил я.

— Потому что никто не даст выкинуть за борт… свою любимую женщину…

— Женщину?! Любимую женщину?! — заорал я, и Стас торопливо вкатил мне в плечо инъекцию из автоматического шприца. Жгучий укол разом успокоил меня, я осел обратно на подушку.

— Нервишки то лечить надо, Антон, — печально улыбнулся врач. — Только не злись, уже не получится, я тебя дал релаксант.

— Я должен во всем разобраться, мне нельзя спать! — возмутился я.

— Так я же тебе не снотворное вколол, все, все успокоились.

Он зажал панель связи и, дождавшись отклика, потребовал:

— Тверского в медицинский.

Приятно потянуло кофе, машина зашипела, выплескивая покрытую пенкой черную густую жидкость в разлагаемый стакан. Стас подхватил его и сунул под кровать, не глядя.