Евгения Федорова - Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

— И чем же тебя она зацепила? — влез я, переключая на себя внимание Тверского.

— А тебе какая разница? — Яр развалился рядом со мной на выдвинутом из стены кресле.

— Да так, интересуюсь, она половину моего прошлого экипажа поимела, я вот побрезговал, интересуюсь, что тебя привлекло.

Лицо полковника вспыхнуло даже через лиловые разводы от синяков. Вспыхнуло и погасло.

— А я знаю, — спокойно отозвался он. — В курсе чего и как там было, читал отчеты. И кое-что просматривал. И, когда увидел ее, узнал, конечно.

— А можно с самого начала? — попросил я.

— Да-да, пожалуйста, с самого-самого начала, — поддакнул Стас. — Я вам виски налью, если будете хорошо себя вести. Практика положительных рефлексов, говорят, идет на пользу…

— Как у собаки Павлова? — уточнил я. — А как же приятно проведенный вечер?

— Меня устроит приятно проведенный день, Доров, — в голосе дяди прозвучала столь жалостливая просительная нотка, что я, усмехнувшись, принялся неторопливо рассказывать ему, как мы приземлились на Ротосе-2, как посетили ярмарку и как я, потом, выяснил, где находится мой связной. Как одни очень неорганизованные личности попались вместе со мной и были переправлены на Селлу. Рассказал я и о том, что натворил Тверской и после коротенечко пояснил, где нашел информаторий и чем все закончилось. Замолчал, и выжидающе посмотрел на Тверского.

— Давай уже, ставь кусок пазла на место, — подтолкнул я полковника.

— Ну, так, — согласился Яр, — только без подробностей, у меня по ночам зубы болят… эти сволочи знали, как бить. Ад какой-то, честное слово. Если бы знал, к чему все это приведет, веришь, Доров, воздержался бы от подобной развязанной манеры общения. Что уж там, как получилось. Меня вниз приволокли, к тому моменту я уж не особенно соображал, что происходит. Потом немного прочухался, а из меня уже служанку делают, продают какому-то толстому хмырю. Я возразил в вежливой форме, но снова получил причитающееся. Они там совсем нормальных слов не понимают…

Пришел в себя на полу, к кольцу примотан, а этот хмырь сидит в инвалидном кресле, живот почесывает. Рафчик, — Яр прервался, чтобы сопроводить свой рассказ замысловатой фразой нецензурного содержания. Впрочем, его злословие не произвело на Стаса должного эффекта и, не увидев восхищения в глазах слушателя, полковник продолжал: — А рядом с ним Ванесса Вени сидела. И все обращаются к ней так… Перышко. Ну, думаю, все вокруг подставное. Сейчас скажу: «вызовите мне врача и вызовут».

А в левом боку и брюшине такая боль, сдохнуть можно. Понятно же, селезенку порвали. И, уж прости, Доров, говорю этим: «давайте, соскакиваю я отсюда, забирайте меня на корабль».

Ну что мне, сдохнуть что ли? А они смеются и переглядываются. И Ванесса: «о чем ты, совсем мозги отбило?»

Яр сощурился и я, словно его глазами увидел камни пола, забрызганные кровью и рвотой, кольцо в полу и полковника, стоящего на коленях и прижимающегося лбом к полу.

— Я тебя знаю, — прохрипел он, едва ворочая языком. Когда били, он прикусил себе язык и тот опух так же, как все тело. Так ему казалось, во всяком случае. — Видел на экране…

Ванесса оглянулась на толстяка и кивнула ему. Тот пожал плечами и приказал своим охранникам:

— К арене меня, шавки, смотреть я буду, как дубасят друг друга должники мои. Сегодня добрый. Кто встать сможет, замораживать не буду. Убью быстро.

— Кто он, знаешь? — спросила Ванесса, брезгливо отодвигаясь в сторону от грязных пятен и усаживаясь рядом.

— Я сейчас сдохну, мне такие знания без надобности, — Яр сплюнул кровью. Ему чудилась, она идет горлом.

— Да брось, ишь, нежный какой. В тебе наноботов циркулирует, чтоб радиация не сожрала, с любым внутренним повреждением они разберутся, уж поверь. Потому и боль такая, паяют, небось, разорванные сосуды.

— Чего ж обезболивающего не сделали, — зашипел Тверской. Ему хотелось кричать, но он лишь кусал и без того разбитые губы.

— А ты правда видел меня? — с любопытством спросила Ванесса.

— Во Вселенской пьесе, не? — слова давались Яру с трудом.

— Да! — она как-то по-детски засмеялась. — Я тогда была настоящей стервой. И все кажется зря, ведь я здесь.

— Ты разве здесь не потому, что отрабатываешь очередной контракт?

Она задумалась, глядя на Яра, он чувствовал, как ее взгляд сверлит ему висок.

— Ты прилетел на Селлу, чтобы вытащить меня отсюда и предложить контракт? — с неожиданным напряжением спросила она.

— Как ты сюда попала? — Яр крепко зажмурился, пытаясь удержать какой-то горький ком в горле.

— Как последняя неудачница, — она прицокнула языком. — Хотя, вполне закономерно, надо полагать. Когда уничтожаешь воинов Союза, чаще всего оказываешься именно здесь. Впрочем, теперь я живу лучше многих. Завтра буду участвовать в нырялке, понял? Я уже дважды побеждала, а это чего-то да значит! Выйду я отсюда и сама, понял! И те, кто упек меня сюда — они ответят!

— Только не говори, что тебя обманом сюда сослали, — желчно выдал Яр, и его тут же вырвало. Тот самый ком, который жег горло, выпал изо рта, оказавшись отвратительным сгустком чего-то черного и запекшегося.

— О, что-то лишнее в твоем организме, — засмеялась Ванесса неприятно. — Теперь ты уже другой, лишился какой-то части себя.

— Чего за нырялка? — уточнил Яр, стараясь не глядеть на нечто, что наноботы отсекли и выпроводили из его организма. Зато боль в боку притупилась, стала тянущей, но уже не сводящей с ума. Он осторожно разогнулся и, на сколько позволяла цепь, отодвинулся от вонючих луж.

— Для многих — последний шанс. Для тебя тоже, — она поджала губы. — Если конечно нынешнее положение тебя устраивает…

— Да что за нырялка такая? — разозлился Яр.

— Утю-тю, какие мы злобные, — она скривилась. — Не шипи, не угли. Никто тебя не трогал, сам виноват, что так подставился. Говорят, ты убил кого-то из охраны?

— Ящерица его убила, — буркнул Тверской.

— А ты ящерицу эту естественно даже не пугал, — она хохотнула. — Хорошая конечно идея, но судя по тому, что ты — не лучший вариант. Где-то не додумал. А нырялка — испытание… своего рода, зато можно стать свободным. В твоем случае. Или хорошо заработать, как в моем.

— Так как ты попала сюда?

— А кто ты такой, чтобы разговаривать со мной вот так?!

— Друг капитана Дорова, как тебе, кукла?!

Она вскочила, несколько минут пристально смотрела на Тверского странным, немигающим взглядом, потом развернулась, и пошла прочь, бросив через плечо:

— Нырялка — твой последний шанс. Соглашайся, я помогу, если что-то пойдет не так.

— Поможешь мне? Баба, ты много на себя берешь, — пытаясь успокоиться, проворчал Яр. Он уже понял, что сморозил глупость. Он считал свое знание козырем, но, оказалось, спугнул шанс хоть что-то узнать от болтливой девицы.