Майкл Флинн - В Пасти Льва

— И чего же ты хочешь, дорогуша?

— Обещай, что если я помогу тебе, то, когда все закончится, ты отправишься на Дангчао, чтобы рассказать Франсин Томпсон и ее дочери Люсии, почему я так и не приехал.

— Хочешь, чтобы я ради такого пустяка сунулась прямо в логово врага? Ты очень многого просишь, Донован-буиг.

Так и было. Он посмотрел вдоль по коридору на ничем не примечательную стену, скрывавшую за собой потайную дверь. В голове вдруг всплыла присказка «проще пареной репы» — Ригардо-джи занял позицию, позволявшую простреливать весь проход до самого грузового шлюза. Никто, вошедший в коридор, не имел ни единого шанса спастись, если только не поспешил бы укрыться в кают-компании или же в той каморке, где поначалу держали человека со шрамами.

Это заставило его принять окончательное решение. Меткий стрелок вполне мог уложить конфедератку, не причинив вреда ее пленнику, но в этот миг Донован со всей ясностью осознал, что контрабандист собирается убить их обоих.

— Идем, — сказал Донован, вновь отправляясь по намеченному пути.

Как ни странно, но теперь Олафсдоттр заставила его остановиться.

— Зачем спешить, До-оно-ован? Так ты про-осишь меня сунуться в само-ое сердце Старых Планет, что-обы по-обо-олтать с Го-ончей? Из тахо-ого-о путешествия я мо-оху и не вернуться.

— Вполне равноценный обмен. Разве ты сама не просишь меня о том же?

— Видишь ли, дело в том, что я не прошу. Ты не в том положении, чтобы ставить условия.

Донован не отводил глаз от стены в дальнем конце коридора. В любую секунду панель могла отодвинуться, выпуская смерть на волю.

— Давай обсудим это в моей каюте, — сказал он.

Но Олафсдоттр, словно уподобившись герою древности, приковавшему себя за лодыжку, чтобы никто не заставил его покинуть поле боя, осталась стоять прямо на линии огня.

— О-ох, како-ой ты вдрух стал настырный! По-одхо-ото-овил мне ло-овушку в сво-оей каюте? И ка-хую же хитро-ость ты задумал на сей раз?

Тут она заметила, что все его внимание сосредоточено не на ней, а на стене. Она резко развернулась и нацелила туда шокер.

— В чем дело, дорогуша? Какая еще гадость тебе взбрела на ум?

Она подставила Доновану-буигу спину. Силач сразу же принял управление телом человека со шрамами и набросился на конфедератку. Та повалилась на живот под внезапно обрушившимся на нее весом, от удара у нее перехватило дыхание. Какую-то секунду она лежала неподвижно, потом дернулась, и Донован ощутил обжигающий разряд, ударивший его в бок.

В себя он пришел на тесной койке в кают-компании. Олафсдоттр сидела в кресле, опираясь подбородком на ладонь.

— Умный трюк. Я бы даже сказала, великолепный. Это же как ты меня успел убаюкать-то за несколько дней! Вырони я шокер или замешкайся — и победа вполне могла оказаться на твоей стороне. И это бы плохо кончилось что для меня, что для тебя.

Она наклонилась и потрепала Донована по щеке, и тот, попытавшись схватить ее за руку, вдруг понял, что привязан к койке.

— Придется тебе полежать здесь пару денечков. Заодно подумаешь о том, как плохо себя вел. Скоро мы выйдем на трассу Абалон — Меграном. Не хотелось бы, чтобы ты толкал меня под локоть.

После того как Тень ушла, Донован предпринял несколько попыток выпутаться, но Олафсдоттр знала свое дело. Впрочем, не слишком рассчитывая на успех, он не был и разочарован, когда ничего не вышло.

— Мы не захотели ее гибели, — сказал Донован самим себе. — Почему?

«Пленники часто влюбляются в своих похитителей», — отозвалась Шелковистый Голос.

«Не сказал бы, что я влюблен в эту жердь», — ответил Силач.

«Эдельвассе обещал, что не убьет ее, — сказал Педант. — Не доверяешь ему?»

— Недоверие оказалось оправданным, — заметил Фудир. — Он не явился.

«Совсем иной сорт предательства, нежели тот, которого мы опасались…»

— Кстати, да. А почему он не пришел? — спросил Донован.

«Вариант А: у него сдали нервы, — начал строить предположения Ищейка. — Б: мы перепутали место или время. В: пришли слишком рано. Г: опоздали. Д: он так и не нашел того оружия, которым собирался воспользоваться. Е: нашел, но оно было разряжено. Ж: он…»

«Заткнись», — попросил Силач.

«Это все не имеет значения. Но Силач не хотел ее смерти. Почему?»

«Эт’ хто сказал? Вааще-то это я ее повалил».

«Нет, ты просто прижал ее к полу, чтобы убрать с линии огня».

— И это бы не сработало, — сказал им Фудир. — Мы все равно остались бы на мушке у Ригардо-джи. Он и нас бы застрелил. Впрочем, думаю, он с самого начала именно это и планировал.

«Я ему с самого начала не доверял».

«Ты, Ребенок, вообще никому не веришь».

«Я что-то не заметил, чтобы доверие к людям нам хоть раз пошло на пользу».

К разговору подключился облаченный в хламиду юноша:

«И я ему тоже не доверяю. Что-то есть подозрительное в том, как он держится, в его интонациях».

— А ты что скажешь, Полианна? — спросил Донован. — Ты-то всегда видишь лучик света даже за самой черной тучей.

Девушка в хитоне сидела на полу возле койки.

«Зато ты видишь черную тучу даже на самом ясном небе, — сказала она. — Скоро все разрешится. Просто подожди — и увидишь».

Донован ожидал, что этой же ночью контрабандист воспользуется потайной дверью и проникнет к нему, поэтому Внутренний Ребенок и Силач остались на дежурстве, наблюдая за каютой через полузакрытые глаза и внимательно прислушиваясь. Было бы неплохо получить хоть какое-то объяснение тому, что Ригардо-джи не выполнил своего обещания, хотя Донован вовсе не был этим опечален. Какой-то внутренний зов заставил Силача защитить их похитительницу. Силач не мог похвастаться остротой ума, зато его инстинкты никогда не подводили.

Человек со шрамами уловил постукивание за стеной и прислонился к переборке, чтобы отчетливее разобрать звук. Тот раздавался через неравные промежутки; вначале издалека, откуда-то со стороны кормы, но постепенно приближался, пока не поравнялся с ним. Некоторое время не доносилось ни единого шороха, и в душе Донована-буига медленно росло ощущение, что по другую сторону панели что-то есть и это что-то знает о его присутствии.

Доновану до того вдруг стало неуютно, что он осторожно отодвинулся от стены настолько, насколько позволяли ремни, и замер, стараясь даже не дышать.

Медленно текли секунды.

Рядом с его головой вновь раздалось постукивание, а потом звуки из потайного коридора начали удаляться. Теперь человек со шрамами смог вздохнуть спокойно. Шелковистому Голосу стук напомнил тот, какой бывает, когда играешь с теннисным мячиком, — вот только этот мяч казался сделанным из металла и медлил, прежде чем подпрыгнуть вновь.