Наталия Ипатова - Наследство Империи

— Я внимательно слушаю вас, доктор Ванн, — сказала главврач с любезностью крокодила. — У вас возникли проблемы организационного характера?

— Мадам, — галантно начал доктор, но застеснялся, — госпожа директор. Я имею основания полагать, будто целью заказа З-18 является не дублирование, а замена оригинала копией. Грубо говоря, им нужны не два мальчика, а один вместо другого. Вот.

— И что с того?

— Я воспитанник школы Пантократора, мадам. Я нахожу недостойным подобное использование высокой технологии.

— Я безмерно уважаю вас, доктор Ванн, как сотрудника и как специалиста, которому нет равных в его сфере, но позволю себе напомнить: вам, как и всем воспитанникам Пантократора, в свое время пришлось делать выбор между честью принадлежать к их школе и правом двигаться дальше. И гонорарами. Разумеется, я ни минуты не сомневаюсь, что в вашем случае основную роль сыграли интересы передовой науки.

— Я говорю сейчас не о принципах, мадам. Сегодня я сделал бы тот же выбор. Я имею в виду мальчика. Если он не нужен заказчику, могли бы мы оставить его здесь?

Безупречные брови госпожи главврача изобразили вопрос.

— В конце концов, у нас есть институт. Почему бы не быть интернату? Мы собираем подающие надежды кадры по всей Галактике, почему мы не можем выращивать их здесь?

— Мы даже можем изготовлять их искусственно! — пошутила директор.

— Я не возьмусь запрограммировать талант, мадам.

— Я тоже не ем детей на завтрак, доктор Ванн. Однако поймите, в каком положении мы находимся: мы приняли под роспись мальчика, и мы приняли заказ. Мы обязаны отдать обратно все, невзирая ни на какие драматические домыслы.

Последние слова она недвусмысленно подчеркнула голосом.

— А свобода выбора мальчика?

— Ребенок несовершеннолетний, он не может решать такие вещи.

— А кто может? Те, кто взяли его неизвестно где и притащили к нам?

— Ничьи права на него не более доказаны, чем тех, кто его, как вы образно заметили, притащил.

— Они доказаны только фактом.

— За неимением прочего!

Зря он. В любом споре по определению побеждает начальник.

— Я мог бы усыновить мальчика! — бухнул доктор Ванн.

«Ого! И, что самое замечательное, я бы даже не был против. Ну, пока мама не объявится на горизонте.»

— Я не позволю вам этого сделать, — просто сказала Рельская. — Вы не женаты. Ребенка может принять только полная семья, иначе... поймите, я не сомневаюсь в ваших моральных качествах, но я обязана заботиться о репутации предприятия. Неправильно, если одинокий мужчина внезапно вспыхивает интересом к одинокому мальчику.

Она не сомневается, конечно. Она просто до инфаркта его доводит.

— Хорошо, — ровным голосом сказал доктор Ванн. — Кто-нибудь из наших мог бы его усыновить? Есть у нас бездетные пары?

— Само собой... Но вы не находите, что в нашем кругу пара остается бездетной только до тех пор, пока сама этого хочет? Мы сидим на такой технологии, что о вынужденном бесплодии не может быть и речи, не так ли? И даже если так, что мешает нашему специалисту заказать ребенка но собственному выбору? Оставьте эту тему, я не намерена нарушать обязательства по договору. Нам нужен этот клиент.

Всю дорогу обратно доктор Ванн ругался шепотом.

— В конце концов, — заявил он, — а почему бы мне не сделать две копии? Ну, то есть одну точную? Нате, забирайте! А? Как тебе?

— И они убьют второго меня? А какая тогда разница? Знаете, доктор, я бы, может, и согласился, если бы вы не рассказали мне про маму-утку. А так... в нашей семье есть неудобные традиции. Мы за других не прячемся.

Просто, добрый доктор Ванн, у меня есть идея, которой лучше быть сюрпризом даже для тебя.

На Шебе бывает ночь. Лампы в переходах и общественных местах приглушаются, движение каров по магистралям замирает. Все, кроме дежурных, спят, разве что встретишь ползущего по коридору робота-уборщика. Закрыты коммерческие блоки — лавочки, в которых персонал может приобрести товары личного пользования. Из редких лабораторий, где работы требуют круглосуточного цикла, слышатся приглушенные голоса, на матовых дверях движутся тени. В действие вступают правила большого поселка, где каждый на виду со всей своей семейной жизнью.

Ночью изменяется акустика: звук несется по тихим пустым коридорам, как мяч. Камеры фиксируют движение. Впрочем, специфика Шебы такова, что тут строже следят за микробами или пожарами, чем за возможными злоумышленниками.

Конечно, сами научно-исследовательские уровни — только малая часть станции. Они — только верхушка пирамиды, в основании которой гравигенератор, электростанция, гаражи и лифты, системы очистки воздуха и воды. Чтобы существовала и приносила доход эта странная общность с повышенной плотностью гениев (а управлять интеллигентами — все равно что кошек пасти), требовалось огромное количество техников и обслуги. Космическая станция — не планета, факторов риска тут несоизмеримо больше, ответственность персонала огромна. Профилактика систем постоянна. Днем. Техник, идущий по делу условной шебианской ночью, вызовет как минимум подозрение. А если спешит — то и панику.

Назгул не может пойти и посмотреть, и поискать, что ему нужно. Мобилизуя все свое терпение, он — внешне безгласная и неподвижная машина — слушает Шебу и учится ее понимать. Рядом за ширмой вздыхает и всхлипывает Биллем.

Только для наблюдателя заказчика режим передвижений не регламентирован. Никто не может запретить ему доступ в бокс, где ведутся поднадзорные ему работы. Например, если ему не спится.

Наконец! Неторопливые мягкие шаги, словно ему нет особой причины тут находиться, а так, проведать пришел и словечком перемолвиться. Камеры наблюдения зафиксируют этот визит, но едва ли местное СБ сочтет его противоправным. Назгул сдвигает блестящий, непрозрачный снаружи блистер, а Норм забирается к нему в кабину. Военный совет.

— Ты его видел?

— Да, мне удалось. В столовой. У меня другое время обеда, но я приходил то на пять минут раньше, то наоборот, опаздывал, ну и застал однажды.

Назгул мысленно кивнул. Он поступил бы так же, имитируя расхлябанность профессионального военного, который точно знает, где и когда ему нужно быть «как штык», а когда он не при исполнении и никому ничего не должен.

— Тебе удалось подать ему знак?

— Нет, он был с доктором. Кажется, мальчишке удалось с ним подружиться.

Назгул в короткой и нелицеприятной форме выразил мнение о шебианских вивисекторах вообще и о докторе Ванне в особенности.

— Он все делает правильно. С доктором он может перемещаться по комплексу практически свободно.

— Где его держат по ночам?

— Там же, где и меня, — Норм ухмыльнулся. — Гостиницы для приезжих у них тут нет; это, насколько я понял, склад готовой продукции для «кукол». Индивидуальные блоки, запирающиеся снаружи.