Андрей Богданов - В нужное время в нужном месте

– «Идем на помощь!», сэр.

– Ха-ха! Молодцы! Вильгельм, «Чингисханы» готовы?

– Так точно. Ждем вашего приказа.

– Сэр, они уже в двух кабельтовых…

Слева ясно было видно голубое свечение Купола. Он был совсем недалеко. Казалось, его можно погладить.

– Рано. Мне нужно сто – сто пятьдесят метров. Чуть меньше кабельтова, – жестко рыкнул Арнольд. – Как только вступим в бой, давайте полный вперед, и двигайтесь к Куполу.

– Есть, сэр!

Катера медленно приближались к барку. Они шли ровно, не отставая и не опережая друг друга. Их орудия были направлены прямо на нас. Рокот мощных двигателей постепенно становился все громче.

– Вильгельм, передай по цепочке: сначала огонь вести по орудийным башням и рубке!

– Есть!

– Сэр, остался один кабельтов! Я вижу какое-то движение на катерах!

– Сейчас, сейчас… Внимание, Вильгельм… Огонь!

Через секунду наши пулеметы оглушительно разодрали ночь.

Было видно, как от неприятельских судов отлетают куски палубных надстроек. Катера быстро покрывались пробоинами. Кинжальный огонь «Чингисханов» оказался поистине сокрушительным. Катера практически сразу потеряли управление. Они просто неуклюже виляли, безвольно двигаясь навстречу бронебойно-зажигательному граду.

Но просто так погибать корсары явно не собирались. Скорострельная пушка правого катера несколько раз выпалила, на корме парусника прогремели взрывы. Затем последовали пушечные выстрелы других. Их снаряды прошили борт «Анастасии» и взорвались где-то внутри корабля. С ревом на барк полетела ракета, она попала в носовую часть. Там моментально возник пожар.

Впрочем, уже вовсю горели и сами пираты. Было видно, что бой фактически окончен. Наши пулеметы смолкли.

Нужно было немедленно уводить «Анастасию» от пылающих судов.

Барк, стремительно набирая обороты, уходил от агонизирующего противника.

Но столкновения все равно избежать не удалось. Горящий катер острым носом протаранил борт «Анастасии». Он застрял в теле парусника, словно огненная стрела. Но, к счастью, ненадолго. Раздался глухой скрежет, пират завалился на бок, оторвался от борта и ушел на дно, отомстив за свою гибель огромной пробоиной, в которую тут же хлынула вода.

Одновременно другой катер взлетел на воздух. Взрывная волна безжалостным ураганом прокатилась по судну, сбивая с ног людей и круша все на своем пути. Палуба была усеяна телами моряков и горящими обломками. Оставшиеся в живых кинулись гасить пламя.

Из боя наш корабль выходил победителем, но с серьезными повреждениями. Через полчаса все пожары были потушены. Но окончательно заделать пробоину пока не удавалось. Насосы работали в полную силу, откачивая прибывающую воду.

Уходя с мостика, Арнольд пожал мне руку и сказал:

– Хорошая вышла драка. Но у нас, кажется, много потерь. И много раненого мяса. Будет чем поужинать, а господин Бонифаций?

И как-то утробно захохотал, будто пролаял.

Я промолчал. Странные у него шутки. И смех странный.

Барк поднимался по Холму, накренившись на правый борт и волоча по воде запутавшиеся в тросах обломки. На истерзанного красавца было больно смотреть.

После входа в Купол ко мне на мостик подбежал юнга.

– Ангелина ранена. Она просит, чтобы вы спустились в каюту. Хочет попрощаться. Поторопитесь, девушка скоро умрет.

– Мы сидели на постели и разговаривали о Марате, – рассказывала теща. – И вдруг в соседних каютах что-то взорвалось. Стены вздрогнули и Ангелинка схватилась за ногу. Я гляжу, а ее голень на полу валяется. Осколок сквозь стену пролетел и ногу ей от колена как топором отхватил… Девчонка в шоке… Рану зажимает. А кровь сквозь пальцы хлыщет. Я ее обезболила, кое-как кровь ремнем остановила. И заставила сознание потерять.

За врачом слетала, привела его. А тут уже ковер и кровать сплошь мокрые… Врач ей сразу по науке ногу перетянул. Но сказал, что слишком много крови Ангелинка потеряла. Помочь не может. Он ушел. Тогда я разбудила ее. Она тебя позвать велела. Я того мальчонку и послала за тобой.

Она, Бонифаций, знает, что вот-вот умрет. Но я страх из ее души вынула. И боль из тела убрала. Она спит сейчас. Как скажешь – я разбужу ее. И вы попрощаетесь.

Я стоял на ковре, пропитанном липкой кровью. Рядом со шкафчиком лежала оторванная голень. Ангелина крепко спала, укрытая теплым одеялом. Было видно, что половины правой ноги нет. На колене что-то бугрилось. Наверное, бинты. Много бинтов.

– Я все время буду с ней, Бонифаций, ты не переживай, – продолжала Капитолина Карловна. – Лично провожу ее душу во дворец Святой Анастасии. Ей там будет хорошо. Ее больше никто никогда не обидит. У девочки была трудная жизнь. Я сделаю все, чтобы ее смерть была легкой. Пора прощаться… Смерть уже рядом стоит. Ну что, будить?

– Буди.

Ангелина открыла глаза. Заметила меня. Шевельнула головой. Я забрался на окровавленную постель. Сел у изголовья. Ангелина легонько улыбнулась. Я взял ее за руку.

– Привет, храбрый тигр Бонифаций, – сказала Ангелина.

– Привет, Ангелина.

– Ты хороший. Я рада, что увидела тебя.

– Я тоже рад.

– Бонифаций, берегись Арнольда.

– Я берегусь.

– Ты убьешь его? Убей!

– Убью, убью, не беспокойся.

– Бабушка Капитолина проводит меня к Святой Анастасии.

– Я знаю, она мне сказала.

– Прощай.

– Прощай.

Ангелина закрыла глаза и умерла. Я оглянулся. Капитолины Карловны рядом уже не было. Я остался совсем один.

Похороны в открытом море просты и практичны. Капитан произносит короткую речь, читает молитву. Потом тело, обернутое знаменем, кладут ногами вперед на гладкую доску.

К ногам привязан груз. Доску наклоняют. Экипаж отдает честь. Тело скользит по доске и падает в воду. На прощание еще полагается салют из трех автоматных залпов.

Когда покойников много, траурная церемония принимает еще более аскетичный характер. Процедура становится похожей на конвейер. Одна речь и одна молитва на всех. Салют, правда, персональный.

В бою мы потеряли 27 человек. Столько знамен не оказалось. Но было вдосталь голубой парусины, подходящей по цвету. Всех погибших завернули в голубую парусину и сложили вдоль борта.

27 покойников – это 27 тихих всплесков и 81 громкий автоматный залп.

Ангелину хоронили последней.

Тяжелораненых на судне почему-то уже не было. Как сказал врач, все они умерли ночью. Лазарет пустовал. Арнольд выглядел чрезвычайно бодро и энергично. Глаза его странно блестели. Сходство с волком стало просто поразительным.

К вечеру следующего дня мы ожидали встречи с кораблями ВМФ. Но этому не суждено было произойти. Почти сразу после похорон начался жуткий шторм.