Андрей Богданов - В нужное время в нужном месте

В комнатах я шарил по полу, но никаких драгоценностей так, увы, и не обнаружил. Бесплодный променад по катакомбам уже начал порядком надоедать, когда я услышал странные звуки.

Посмотрел на компас. Звуки доносились ближе к выходу из подвалов. Кто это? Или что это? Уже задремавший охотничий инстинкт мигом проснулся. Я почувствовал азарт. И, погасив фонарь, стараясь ни на что не наступить, двинулся в кромешной тьме вперед.

Может, это собаки? Или крысы? Но что им тут делать? Место явно небогатое на какую-либо сносную дичь. Впрочем, я где-то читал, что крысы в еде крайне невзыскательны. Жрут все подряд. Так что даже кости почти полувековой давности их наверняка могут устроить.

Звуки становились все ближе и отчетливее. Ступал я со все большей осторожностью, вытянув вперед левую руку, чтобы не наткнуться на стену. Правой инстинктивно держался за ножны.

Нет, это не крысы. Больше похоже на свору голодных собак. Громкий хруст, мерзкое чавканье и ворчание заставляли все больше утвердиться именно в этой версии. Встречи с одичавшими песиками я не пугался. Я вооружен. Вот разве только рикошет… Но Маэстро же говорил, что есть возможность регулировать скорость полета пули. И серебряный шарик просто застрянет в собачьем теле. Или ребра ей перешибет. К тому же совсем не обязательно использовать глушитель. Наоборот, грохну так, что мало не покажется!

Вот. Уже совсем близко. Совсем. Кажется, теперь надо свернуть направо. Еще более замедлив ход, держась за стену, я осторожно завернул за угол. Удивление мое было велико. С каких это пор собаки начали пользоваться фонарями? Метрах в десяти каменная кладка была не сплошной. Тут строители соорудили длинное окно, вроде широкой амбразуры. Из нее-то и лился свет, оттуда-то и слышались чавканье, хруст и рычание.

Нижний край окна приходился мне примерно по грудь. Я бесшумно подкрался к окну и заглянул внутрь.

Трое обнаженных людей сидели на полу. Они с жадностью поедали куски сырого мяса. Кровь текла по рукам, лицам, животам, капала с подбородков… Иногда они, как дикие животные, огрызались друг на друга. Перед ними лежала гора изрезанного мяса. Рядом валялись три больших ножа. Но ножами они почти не пользовались, предпочитая рвать мясо из туши руками или прямо зубами, погружаясь мордами во внутренности. Оторвав кусок, люди глухо рычали.

Один из троицы встал на четвереньки. Ловко отбежал на собачий манер. Сел. Обтер какой-то тряпкой свою лапу и взял огромный нож с зазубринами. Вернулся. И в исступлении принялся что-то пилить…

Через минуту в лапах зверочеловека оказалась человеческая голова. Он держал ее за волосы.

Это была голова нашего юнги. Того самого паренька, что позвал меня прощаться с Ангелиной. Победно взвыв, каннибал вонзился зубами в лицо мальчика. Тут же завязалась тошнотворная свалка. Они дрались за право сожрать голову парнишки.

И тут с моих глаз внезапно спала пелена. Я узнал всех троих.

Это были Арнольд, его друг Вильгельм и наш судовой врач.

Людоеды, господи, они же натуральные людоеды! Эта троица каннибалов как-то заманила мальчишку в катакомбы и устроила сумасшедшее пиршество.

С трудом сдержав желание немедля расстрелять мерзостную компашку, я опустился на пол и прижался спиной к стене.

И тут людоеды заговорили. На английском языке.

Говор их были необычный, не похожий на нормальную человеческую речь. Я слушал их, словно запись испорченного магнитофона. Или как заикающегося дебила, поющего рэп.

Тон речи менялся ежесекундно. Они то злобно хрипели, то срывались на пронзительный фальцет, то переходили на утробный бас. Их речь то резко ускорялась, практически до полной неразборчивости, то замедлялась, будто вязла в клею. Они говорили то на вдохе, то на выдохе.

И тут я понял: они просто вспоминают человеческую речь. Постепенно, с трудом, но довольно быстро вспоминают. Когда едят человека – становятся животными, когда насыщаются, вновь постепенно обращаются в людей.

Кто именно говорил, было совершенно непонятно.

– Д-а-а… Хыр-р… рашо.

– Мал… маладой, мяхко…

– Прави-ильна… Маладой…

– Тру-удно шторм… болел. Я.

– Я и ты… Болели-и-и-и…

– Кы-ыровь. Вкус-сна.

– Кровь всегда. М-мясо всегда. Хорошо.

– А ты-ы. Ы-ы. Не хотел.

– Хотел. Не ду-умал где.

– Шторм. Вот дней. Много ка-а-к.

– Удачно в ла-а-зарете. Много мяса там. Мы-ы.

– Да. Врач. Умный.

– И запас был. Мясо. Фи-и-иле.

– Ко-ончился.

– Ни-икто не понял.

– Хы-хы!.. А-ухы-хы!.. Р-р…

– Да. Повезло. Раненые. Да. Филе.

– Ангелину. Жалко. Не дал. Она мягкая.

– Да. Я давно хотел.

– Он сам. С ней. Всю ночь.

– Может, он из нас? Сам ел?

– Нет. Точно.

– Точно. Не ел. Бонифаций. Но способный.

– Он идет в гипноз?

– Да. Идет.

– Да. Пусть станет. Как мы.

– Надо научить.

– Да. Научим. Пусть будет еще один.

Боже мой! Да это они говорят, что филейные куски наших раненых после боя сожрали! Вот почему Арнольд тогда сказал, что много раненого мяса, будет, чем поужинать. Я-то думал, дурацкая шутка… Хорошо, что всю ночь я с Ангелиной был, а то бы они и ее… Но ногу ее отрезанную гады съели. Это точно. Врач же потом приходил, ногу забрал, тело просил отдать. Я не разрешил. Он еще, помню, разозлился. Но самое веселое – они хотят меня в свою компанию взять. Это лестно. Докатился, Фехтовальщик. Людоеды почти за своего держат. Кроме того, они уверены, что я поддаюсь их зомбированию. Отлично.

– Скоро дворец. Хорошо там.

– Да. Скоро. Вечером.

– Дворец. Там много. Там эликсир. Там книга.

– Папа там. Он даст мяса.

– Папа добрый? Он алгаст?

– Добрый. Даст мяса. Папа не алгаст. Не понимает. Не хочет. Он старый.

– Жалко.

– Луны нет. Не Земля. Совсем. Надо есть каждый день. А то плохо. Заболеем. Умрем.

– Сможем. Не заболеем. Эликсир. Детей побольше набрать. Во дворец.

– Да. Вкусные дети.

– Помню. Когда паром захватили.

– Да. Пиратом быть хорошо. Мясо есть всегда. И дети всегда.

– Идем. Надо вымыть себя. Там ручей. В подвале. Я помню, где. Пусто там.

– Да, алгаст. Время.

– Идем, алгаст.

– А юнга?

– Упал. Скажем. В яму. Видели.

– Поверят.

– Да.

– Идем, алгасты, надо мыться. Одеваться.

Было слышно, как людоеды встали, взяли фонари и вышли из комнаты.

Я обратился в слух. В какой коридор они направятся? Не в мою ли сторону? Нет. По другой ветви катакомб. Их разговор становился все тише, тише… Наконец совсем замолк.

Но еще минут десять я сидел неподвижно. Потом встал, включил фонарь. Закурил. И пошел обратно. Очень уж хотелось их замочить. Но рано. Еще рано. Нельзя поддаваться эмоциям. В этой истории чересчур много туманного.

Кто такой их папа? Кто такие алгасты? Что у них во дворце спрятано? Какой еще эликсир? Какая книга? Кроме того, я выяснил, что на Руси каннибалы вынуждены устраивать кровавые трапезы ежедневно. Иначе у них начнется болезнь, а потом смерть. Это хорошо.