Мэрион Брэдли - Пленник дуба (Туманы Авалона - 4)

- Это был не сон, Моргейна. Буря надвигается - и мне страшно. У тебя больше мужества, чем у меня. Ты жила в миру, ты знаешь истинные горести не сны и видения... Но, быть может, и мне придется выйти в мир и навеки отказаться от молчания... и я боюсь...

Моргейна устроилась рядом со старой жрицей, укрыла ее и себя одеялом, обняла и так и лежала, пока Врана не перестала дрожать. Лежа в тишине и прислушиваясь к дыханию Враны, Моргейна вспомнила тот вечер, когда она привезла на Авалон Нимуэ - как Врана пришла к ней тогда, чтоб вновь приветствовать ее на Авалоне... "Почему-то мне кажется теперь, что эта любовь была единственной истинной за всю мою жизнь..." Врана положила голову ей на плечо, и Моргейна нежно прижала подругу к себе, утешая и успокаивая. Они пролежали так довольно долго - и вдруг раздался оглушительный удар грома. Женщины испуганно вскинулись, и Врана прошептала:

- Вот видишь...

- Успокойся, милая. Это всего лишь буря.

Едва лишь Моргейна произнесла эти слова, как обрушился ливень, стремительный и мощный, и за ним ничего уже нельзя было расслышать. По комнате принялся гулять холодный ветер. Моргейна молчала, сжимая руку Враны. "Это всего лишь буря", - подумала она. Но страх Враны отчасти передался и ей, и Моргейна почувствовала, что ее тоже начало трясти.

"Буря, что обрушится с небес и разрушит Камелот, и уничтожит все, чего добился Артур за годы мира..."

Моргейна попыталась призвать Зрение, но гром словно заглушал всякие мысли. Моргейне оставалось лишь лежать, прижавшись к Вране, и повторять про себя: "Это всего лишь буря, просто буря - дождь, ветер и гром, - а вовсе не гнев Богини..."

Сколько ни бушевала гроза, но в конце концов все-таки, стихла, и когда Моргейна проснулась, все вокруг было чистым, словно умытым. На бледном небе не было ни облачка; капли воды мерцали на каждом листике и срывались с каждого стебля травы - как будто весь мир окунули в воду и забыли отряхнуть, а высохнуть он не успел. Если та буря, о которой говорила Врана, и вправду разрушила Камелот, неужто поутру мир был бы так прекрасен? Почему-то Моргейне казалось, что это не так.

Проснувшаяся Врана взглянула на Моргейну; глаза ее были расширены от ужаса.

- Мы сейчас же пойдем к Ниниане, - сказала Моргейна, спокойно и рассудительно, как всегда, - а потом - к зеркалу, пока солнце не взошло. Если на нас и вправду обрушился гнев Богини, нужно узнать, чем мы его заслужили.

Врана жестом выразила согласие. Но когда они уже оделись и готовы были выйти из дома, Врана коснулась руки Моргейны.

- Иди к Ниниане, - прошептала она, с трудом заставляя повиноваться отвыкшие от работы голосовые связки. - Я приведу... Нимуэ. Она - часть этого...

Потрясенная до глубины души Моргейна едва не принялась возражать Вране. Но затем, взглянув на светлеющее небо, подчинилась. Быть может, Врана узрела в недобром вещем сне, для чего Нимуэ попала сюда, и потому и избрала девушку для затворнической жизни. Моргейна вспомнила тот день, когда Вивиана объявила ей самой о ее предназначении, и невольно подумала: "Бедная девочка!" Но на все воля Богини, и все они - в Ее власти. Тихо спустившись в мокрый сад, Моргейна увидела, что окружающий мир не так уж безмятежен и прекрасен, как показалось ей после пробуждения. Ветер безжалостно оборвал яблоневый цвет, и теперь сад был усыпан белыми лепестками, словно снегом. Да, этой осенью яблок не жди...

"Мы можем вспахать и засеять поле. Но лишь Ее милость дарует нам урожай.

Так чего ж тогда я беспокоюсь? Все будет так, как пожелает Богиня..."

Моргейне пришлось разбудить Ниниану, и та, похоже, здорово разозлилась. "Нет, она - не истинная жрица, - подумала Моргейна. - Мерлин сказал правду - Ниниану избрали лишь потому, что в ее жилах течет кровь Талиесина. Наверное, пора перестать притворяться, будто Ниниану можно счесть Владычицей Авалона. Пора мне занять свое законное место". Моргейна вовсе не желала оскорблять Ниниану, равно как и не хотела, чтоб остальные подумали, что она отстранила Ниниану ради власти. Ей вполне хватало той власти, которой она располагала... Но крик Враны непременно разбудил бы всякую истинную жрицу, избранную Богиней. И все же эта женщина, стоявшая перед Моргейной, каким-то образом прошла испытания, без которых никому не получить жреческого сана; Богиня не отвергла ее. Так что же Она судила Ниниане?

- Говорю тебе, Ниниана, я видела это, и Врана - тоже... Нам непременно нужно до восхода солнца взглянуть в зеркало!

- Не очень-то я в это верю, - невозмутимо отозвалась Ниниана. - Чему быть, того все равно не миновать... Но раз тебе так хочется, Моргейна, я пойду с тобой.

Они молча прошли через сад - две черные тени среди мокрого, бесцветного мира - и спустились к водяному зеркалу у Священного источника. Еще на ходу Моргейна краем глаза заметила силуэт высокой женщины, укутанной в покрывало, - Врана, - и рядом с ней - Нимуэ, бледный утренний цветок. Красота девушки потрясла Моргейну. Даже Гвенвифар в самом расцвете юности не была столь прекрасна! На миг душу Моргейны охватила зависть и боль. "Я стольким пожертвовала ради Богини, а она ничем не вознаградила меня..."

- Нимуэ - девушка, - сказала Ниниана. - Ей и смотреть в зеркало.

В блеклых водах озерца отражалось белесое небо, на котором уже появились бледно-розовые полосы, вестники рассвета, и на этом фоне особенно отчетливо вырисовывались четыре темных силуэта. Нимуэ подошла к берегу, на ходу поправляя длинные белокурые волосы, и перед мысленным взором Моргейны возникла серебряная чаша и застывшее, завораживающее лицо Вивианы...

- Что я должна увидеть, матушка? - негромко спросила Нимуэ. Казалось, будто девушка говорит во сне.

Моргейна ждала, что ответит Врана, но та промолчала. В конце концов, Моргейна ответила сама:

- Действительно ли Авалон пал жертвой предательства и поражен в самое сердце? Что случилось со Священными реликвиями?

Тишина. Лишь негромко щебечут птицы в ветвях деревьев да тихо журчит вода, вытекающая из чаши Священного источника и собирающаяся в тихой заводи озерца. Ниже по склону белели опустошенные сады, а на вершине холма проступали очертания стоячих камней.

Тишина. Наконец Нимуэ, пошевельнувшись, прошептала:

- Я не могу разглядеть его лица...

По поверхности заводи побежала рябь, и Моргейне привиделась чья-то ссутуленная фигура - человек медленно, с трудом куда-то шел... затем она увидела комнату, где она безмолвно стояла за спиной у Вивианы в тот день, когда Талиесин вложил Эскалибур в руки Артура, - и услышала предостерегающий голос барда:

- Нет! Прикосновение к Священным реликвиям - смерть для непосвященного!

В этот миг Моргейна могла бы поклясться, что слышит самого Талиесина, а не Нимуэ... Но он, мерлин Британии, имел право прикасаться к Священным реликвиям, - и вот он извлек их из тайника, копье, чашу и блюдо, спрятал их под плащом и ушел - на другой берег Озера, туда, где сверкал во тьме Эскалибур... Священные реликвии воссоединились.