Дэн Симмонс - Олимп

Когда хозяйка Ардис-холла заснула – именно заснула, как уверял товарищей Том, а не впала в полубессознательное состояние, – Даэман взял свой рюкзак и, опасливо держа его на расстоянии, подошёл к самому краю вершины. Внизу сновали враги, мужчина видел сквозь кроны деревьев их серебристые безголовые тела и кожаные горбы. Время от времени чудовища группами пересекали широкий луг, посреди которого возвышалась Тощая Скала, при этом вид у них был довольно целеустремлённый. Почему-то никто из тварей даже не смотрел наверх.

К Даэману подошли Греоджи, Боман и темноволосая Эдида.

– Прыгать надумал? – окликнул товарища Боман.

– Нет, – отозвался мужчина. – Я тут прикидывал, сколько у нас осталось верёвки. Можно ли опустить меня к войниксам, но так, чтобы они не достали?

– Около сотни футов найдётся, – ответил Греоджи. – Повиснешь футах в семидесяти-восьмидесяти от серых уродов, хотя им это вряд ли помешает сцапать добычу. А с какой радости вдруг тебя туда потянуло?

Присев на корточки и положив рюкзак на скалу, кузен Ады извлёк наружу яйцо Сетебоса. Товарищи присели рядом и недоумённо уставились на диковину.

Не дожидаясь вопросов, Даэман сам рассказал, откуда она взялась.

– Зачем? – только и сказала Эдида. Мужчина вынужден был пожать плечами.

– Пришло как-то в голову… Показалось удачной идеей, вот и всё.

– Сколько раз я расплачивалась за такие «просветления», – произнесла невысокая темноволосая колонистка.

Даэман подумал, что ей, наверное, уже исполнилось четыре полных Двадцатки. Хотя посещения лазарета лишали «старомодных» людей внешних признаков возраста, старшие всегда казались более уверенными в себе.

Бывший любитель бабочек поместил серебристое, слегка пульсирующее яйцо в небольшую расщелину – так, чтобы не укатилось, – и предложил:

– Потрогайте.

Боман решился первым. Он без боязни накрыл скорлупу ладонью, ожидая ощутить хоть немного тепла, – и тут же отдёрнул руку, точно ужаленный.

– Эй, что за чёрт!

– Да уж, – подтвердил Даэман. – Я испытал то же самое. Эта штуковина как будто высасывает из тебя силы, прямо из сердца. Или из души.

Пилот соньера и Эдида по очереди коснулись яйца, после чего вскочили и отодвинулись подальше.

– Разбей эту дрянь, – потребовала женщина.

– А вдруг Сетебос явится за своим добром? – нахмурился Греоджи. – Знаете, матери часто находят украденных детёнышей. И при этом очень сердятся. Тем паче когда мамаша – огромный мозг на руках и с жёлтыми глазами…

– Я думал об этом. – Сын Марины умолк.

– Ну и? – сказала Эдида. За несколько месяцев их знакомства она проявила себя весьма здравомыслящей и сведущей особой, вот почему Даэман избрал её участвовать в операции «предупредим-три-сотни-факс-узлов». – Хочешь, я сама его разобью? – спросила женщина, натягивая кожаные перчатки. – Давай посмотрим, как далеко мне удастся запустить эту мерзость. Может, даже по войниксу попаду? Кузен Ады закусил губу.

– Проклятие, мы ведь не хотим, чтобы оно вылуплялось на Тощей Скале, – чертыхнулся Боман, наводя самострел на молочную скорлупу. – Зная, на что способна его мама-папа, я не удивлюсь, если даже мелкий детёныш всех нас прикончит.

– Погодите, – вмешался Даэман. – Вылупляться ему ещё не время. Может, холод и не убил его, но замедлил созревание… Или как это называется у чудовищ… Сначала я бы хотел провести один опыт.

Они полетели на соньере, отключив защитное поле. Греоджи управлял, Боман с Эдидой целились из винтовок, стоя на коленях в кормовых нишах.

В тени между деревьями на дальнем конце луга копошились войниксы. Когда до них оставалось менее ста ярдов, машина зависла в ста футах над землёй, вне досягаемости серых тварей.

– Ты уверен? – произнёс пилот. – Всё-таки они куда быстрее нас.

Испугавшись, что голос предательски дрогнет, сын Марины просто кивнул.

Диск устремился вниз, Даэман выпрыгнул, и соньер тут же отвесно вознёсся над ним, словно клетка подъёмника.

За спиной мужчины висела заряженная винтовка, но вместо неё он достал рюкзак и вынул яйцо Сетебоса, стараясь не касаться голыми руками скорлупы, которая даже под ярким солнцем тускло мерцала, будто радиоактивное молоко.

Даэман пошёл навстречу врагам, протягивая к ним руки, словно предлагал подарок.

Войниксы медленно поворачивались, явно держа его в фокусе инфракрасных датчиков, запрятанных в металлические грудные клетки. Всё новые чудовища появлялись из леса и замирали по краю луга.

Сын Марины покосился вверх, на соньер, парящий в шестидесяти футах над головой: Эдида и Боман застыли в нишах с арбалетами наизготовку. Впрочем, если твари, способные мчаться со скоростью более шестидесяти миль в час, бросятся на добычу, диск не успеет ни опуститься за ним, ни снова взлететь; а стоит войниксам ринуться скопом, тут уж никакие тучи дротиков не спасут.

Мужчина шагал вперёд, яйцо Сетебоса наполовину торчало из рюкзака, точно подарок на Двадцатку в праздничной упаковке. Вдруг оно заворочалось, засветилось ярче, и потрясённый Даэман едва не выронил ношу. С минуту он неуклюже ловил её, но удержал сквозь грязную, рваную материю и продолжал путь. Войниксы толпились уже совсем близко; кузен Ады почти обонял запах засаленной кожи.

Ноги и руки начали мелко дрожать. Собиратель бабочек устыдился сам себя. «Почему я не придумал другого выхода? Ума не хватило?» – сокрушался он. Однако другого выхода не было. Только не в том положении, когда уцелевшие колонисты жестоко страдали от ран и болезней, когда над ними нависла угроза голодной смерти.

До первой группы из тридцати с лишним серых тварей оставалось каких-то пятьдесят футов. Даэман поднял яйцо Сетебоса над головой, будто волшебный талисман, и твёрдо двинулся вперёд.

Тридцать футов… Враги начали медленно пятиться к лесу.

Мужчина ускорил шаг, почти побежал. Войниксы отступали но все стороны сразу.

«Главное теперь – не споткнуться и не разбить яйцо». Воображение рисовало тошнотворные картинки: вот скорлупа хрустит, из неё на дюжинах тонких лапок выползает мозг-малютка, прыгает и вцепляется похитителю в лицо… Но сын Марины принуждал себя не останавливаться.

Попадав на четвереньки, безголовые твари сотнями бросились врассыпную: ни дать ни взять перепуганные кузнечики, почуявшие шаги тяжёлого хищника на доисторической равнине. Даэман бежал, пока не иссякли силы.

Тогда он упал на колени, прижимая к своей груди рюкзак. Яйцо беспокойно завозилось внутри, принялось вытягивать из сердца жизненные соки, и мужчина в ужасе отпихнул его, точно ядовитый плод. В каком-то смысле так оно и было.

Греоджи приземлил соньер поблизости.

– Боже мой, – повторял отважный пилот. – Боже мой. Даэман кивнул.