Федор Чешко - Архангелы и Ко

«Проморгался наконец?» — осведомился все тот же ехидноватенький невидимка.

Ага, это интерком. И говорит он голосом Клауса.

«Срочно приходи в рубку», — сказал интерком голосом Клауса. И было в этом спокойном голосе нечто такое, что Матвей, ни словечка не спрашивая, дернулся к выходу.

«Э-э, ну не так уж срочно, — запротестовал Клаусов голос. — Хоть что-нибудь все-таки накинь на себя. Например, штаны».

— Доподглядываешься, сука! — буркнул Матвей.

Под спущенными с койки ногами противно чмокнуло, и он принялся честить распоследними словами новоэдемских поэмоманов:

— Вот ведь альбийская плесень какая-то, а не люди. Натоптали, маму их внутрь себя головенкой… Нарочно уборщика не пущу, самих заставлю языками повылизывать!

«Если успеешь, — выдушилось из интеркома. — Давай быстрее. В коридоре проф дожидается — проводит».

…Перешагивая комингс рубки, Матвей едва не потерял равновесие — очень уж качественной была картинка, которой с маху бил по глазам и нервам входящего экран над главным пультом.

Да уж, хозяин «Каракала» недаром выкинул деньги на двойную модернизацию. Никакого экрана, казалось, не было. Был огромный — в полстены — провал головокружительной черноты, сбрызнутой нещедрою звездной росой. И оттуда, из этой бездонной черной трясины, неотвратимо накатывался на беспечно копошащихся в рубке людей тяжкий гигантский шар — выщербленный, испятнанный кровавыми кляксами, подернутый гнойной плесенью облаков…

С изрядным трудом вынырнув из обезволиваю' щей ворожбы этого зрелища, Матвей сразу же обнаружил, что люди в рубке копошатся отнюдь не беспечно. Да и слово «копошатся» тоже перестало казаться уместным.

Экипаж в полном составе (то есть втроем) истерически переругивался возле бортового чиф-компа… хотя нет, вот это как раз был не комп, а супербрэйн, причем, судя по микроскопическим размерам, из самых-самых последних.

Едва успев сделать шаг-другой по направлению к месту сосредоточения усилий каракальского экипажа, Молчанов снова потерял равновесие. На сей раз причиной был исполнительный механизм-профилактор, с честью выполнивший обязанности молчановского сопроводителя. Исполнительный не только по названию, механизм этот с совершенно неприличной скоростью ринулся на доклад капитану, едва не сшибив сопровожденного с ног.

Противно бипнув, робот еще на ходу заверещал: «Указание, полученное шестнадцать-четыре-два-пятьдесят по бортовому времени, исполнено; по ходу исполнения во вводную формулировку задачи были внесены…» Какие именно корректировки пришлось внести в изначальную формулировку, так и осталось неузнанным. Клаус оборвал доклад свирепым «Цум тойфель!!!», и механизм, не разворачиваясь, даже не остановившись толком, с той же скоростью бросился в противоположном направлении (Матвей еле успел отпрыгнуть с дороги).

— Ага, прибыл наконец! — Клаус Кадыр-оглы выпрямился (до этого он лежал животом на лысине щупленького старичка, сидящего перед брэйн-контактором). — Господа, прошу знакомиться: наш бухгалтер. А это Большой Мак… — исключительно длинный кучерявый тип, даже еще более черный, чем его рабочий комбинезон, лишь на долю мига соблаговолил приоторвать взгляд от дисплей-голографа, — и папаша Лафорж. — Старичок неопределенно шевельнул растопыренными ушами, продолжая стремительно и безостановочно тарахтеть по контакторным сенсорам.

— Ну, так зачем ты меня сюда… — начал было Молчанов, но тут брэйн жизнерадостно, чуть ли не победоносно даже объявил на англосе: «Операция невыполнима. Отбой или повтор?», и Клаус опять навалился на глянцевитую макушку ушастого папаши Лафоржа.

Явно и далеко вышедший из предпенсионного возраста бортпрограммист проквакал из-под капитанского живота что-то уныло-безнадежное, Клаус буркнул: «Пробуй-пробуй, альтернативы-то никакой», а черный Большой Мак гулко вздохнул и отправился к центральному пульту — как вскоре выяснилось, наблюдать рост пятнистого шара и ругаться на языке, Матвею неведомом.

Потом Клаус сказал рассеянно:

— На всякий случай.

По прошествии пары секунд Матвей сообразил, что это ответ на его, Матвеев, вопрос. А Клаус тем же рассеянным тоном добавил:

— Береженого Бог бережет — как сказал один мужик, глотая противозачаточные. Может, ты знаешь наизусть не только стихи Молчанова, но и парочку каких-нибудь его хакерских штучек? Нам бы теперь в самый раз хорошего хакера…

— Да что тут у вас… — Нет, снова не удалось Молчанову закончить вопрос — капитан оборвал его нетерпеливым взмахом ладони и прорявкал:

— Макумба! Введи господина Рашна в курс!

— Курс у нас простой — прямиком в ад, — сообщил Большой Мак на глобале, безотрывно гипнотизируя экран.

— Информативней, пожалуйста! — выцедил Клаус, окунанием пальца в вижн-пространство указывая на что-то своему дряхлому программисту. — Унд шнэлль, шнэлль, вы, оба! Время — не деньги: у него счет не текущий, а истекающий!

— Яволь, экселенц! — Макумба вытянулся в издевательской пародии на стойку «смирно», затем по-официантски ссутулился перед Матвеем: — Во-он тот бильярдный шарик — это есть цель нашей экспедиции, планета Байсан. Часа через пол, ваше бухгалтерство, мы планируем туда воткнуться. На полной крейсерской. Если, конечно, прежде не успеет рвануть главный питатель — ставки принимаются один к одному.

Молчанов глянул на экран. Белесовато-ржавый шар Байсана подмял уже половину обзорного поля и намерения останавливаться на достигнутом явно не имел.

— При выходе из сопространства пошел в разнос надтермоядерный реактор, — стремительно заговорил Кадыр-оглы. — Одновременно наступил полный коллапс бортовой счетно-логической сети. Ни одна из нужных управляющих программ не доступна к вхождению. Предотвратить взрыв реактора нет возможности, катапультировать реактор нет возможности, изменить скорость и курс корабля нет возможности. Эвакуировать людей тоже нет никакой возможности. Даже связи нет. Единственная правдоподобная причина такого внезапного положения — диверсия. Все понял?! А ты, черномазый, — (это уже, по некоторым косвенным приметам судя, адресовалось Большому Маку), — глуши свой прозекторский юмор. Лучше вызови-ка еще раз Шостака. Что его там, наrap дюзовый, от страха паралич расшиб?! Ферфлюхтшвайнехундтойфельдоннэрвэтэр!!!

Черный Мак пожал плечами и склонился над пультиком интеркома. Пока он терзал сенсор вызова «груши на кишке», Матвей успел посоветовать Клаусу употреблять поменьше выражений немецкого образца: сам же сказал, что времени мало!

Наконец, интерком откликнулся голосом шостаковского секретаря Фила: «Слушаю».

— Ситуация продолжает ухудшаться, — резко сказал Мак-Макумба. — Господин капитан категорически настаивает на присутствии господина Шостака в рубке.