Федор Чешко - Архангелы и Ко

— Их ферштейн. Мне эта экспедиция тоже не нравится.

Бухгалтер Рашн едва не подавился псевдососиской:

— Это все, что ты понял?

— Я многое понял. — Герр космолет-баши… то есть (пардон!) экипаж-паша Клаус Генрих вдруг сделался неподдельно серьезен. — Например, я понял, что ты — летун с опытом. Это ж видно! Как по кораблю ходишь, как смотришь… И вообще — у тебя в глазах сопространство.

Матвей опять чуть не подавился. Вот еще новость! Выходит, он, Матвей, — такой же в лоб галактикой звезданутый шиз, как и сам Клаус?! Во открытие-то!

А Клаус изрек:

— В общем, я думаю, ты тут единственный, на кого я могу рассчитывать в случае чего-нибудь нештатного.

— А твой экипаж? — поинтересовался Молчанов, жуя.

— Экипаж у меня два человека. Программист якобы предпенсионного возраста (без сомнения, врет, что «пред») и бортинженер, восемь лет назад объявленный в глобальный розыск: он тогда был контакт-оператором и при швартовке к Аль-бе Орбитальной раздавил взлет-посадочник — всего лишь навсего перепутал терминалы. Теперь объясни: как они оба получили о'кэй на найм?

— А ты как получил? — ехидно осведомился Матвей.

— Будешь хохотать, но представления не имею. Один малознакомый доброжелатель насквозь уши проплазмотронил, нагар дюзовый… «Рискни, попробуй, а вдруг…» Ну и рискнул — чтоб только отплавился. А оно возьми да и удайся. Словно бы в профсоюзе и в департаменте не соображают: малейшая нештатность, даже пусть и не по моей вине… Я понимаю, конечно, что они работодателей-индивидуалов терпеть не могут, но есть же предел! Им же всем, если что, сидеть — не пересидеть! Не кораблевладельцу, не Шостаку — им! Ну и мне тоже, но кому, кроме меня, до этого дело? Вот и думай.

Каракальский капитан снова потянулся было наливать, но Молчанов, у которого «рапсовка» уже изрядно пошумливала в голове, перехватил его руку. Не те пошли разговоры, чтобы терять контроль над собеседником и уж тем более над собой.

Клаус Генрих не стал упорствовать. Клаус Генрих сказал:

— По-моему, в эту экспедицию специально собрали людей, которые заведомо не помчатся в полицию. Вот смотри… Новоэдемцы в полицию точно не пойдут: они просто не знают, где это и зачем; Крэнга и его бицепсоидов полиция наверняка уже измечталась увидеть, а вот они ее — вряд ли; я и мои — сам понимаешь… А ты… Думаешь, Шостак и Фил дураки, что проглотили твою блефотину про имя-фамилию?

— Не, — сказал Молчанов. — Не дураки, а сволочи. Работают на перспективу. Когда дойдет до подтверждения прав первопоселенцев, заявят, что личность Бэда Рашна не идентифицируется, оттрахают его, горемыку, через задний проход да так и пустят по галактике бесштанненьким-неподмытеньким.

— Вот-вот. И ты что, заявлять на них побежишь? У тебя же наверняка у самого пробоотборник в вареньице!

Бухгалтер Рашн медленно растянул губы в улыбке:

— Уж за меня-то не изволь опасаться. Если дело дойдет до идентификации, не отвертятся.

— Ага, — кивнул Клаус насмешливо, — знал я одну такую. Тоже все время повторяла: «Смотри, если залетим — не отвертишься». И точно, не отвертелся. Никто. Так в рубрике «отец» и зафиксировали: «Тринадцатая отдельная образцово-показательная бронебригада». — Он прихлопнул ладонями по коленям, явно собираясь на выход. — Напомни-ка, куда ты меня посылал полчаса назад? На хрен? Ну, хоть и с задержкой, но команду принято. Выпивку я, с твоего разрешения, заберу, а жратву оставляю. И кончай ты замаривать себя голодом, ходи в столовую! Понимаю, конечно: на виду у всего коллектива светить истараненным фэйсом удовольствие маленькое, но уж сцепи зубы и вытерпи.

— А что, еще заметно? — огорченно протянул Матвей.

— Не бери в голову, теперь модно носить губы такого размера. — Кадыр-оглы спрятал фляжку за пазуху и встал.

Уже открывая люк, он небрежно полуобернулся:

— Судя по тому, что углядели мои гляделки, тебя заинтересовала тушенка в нашей каргокамере. Так вот, не сочись слюной. И не вздумай взламывать ящики. Я уже в них заглядывал, там нет ничего съедобного. Наверное, у Шостака на Бай-сане погибла нежно любимая бабушка, и он решил отвезти на ее могилку родной землицы. Всего получается тонн приблизительно двадцать — бабушка, наверное, была женщиной крупной. Ну, все. Ауфвидерзеен, о нежносладчайший рахат-лукум моего взора.

Минут этак с десять Матвей просидел как в трансе, безотрывно глядя на прихлопнувшуюся за Клаусом люковую крышку и тщетно пытаясь хоть приблизительно рассортировать в голове мешанину из набитых грунтом ящиков, приваренных крышек, Шостаков, шостаковских бабушек и алкогольных паров. Мешанина поддаваться какому-либо упорядочению не желала. В конце концов бухгалтер Рашн отчаялся, аккуратно поставил на пол поднос с замаскированной под сосиски тошнотиной, растянулся на койке и устало смежил очи. Ушибленный «рапсовкой» мыслительный аппарат требовал не умствований, а сна. Но требовать еще не означает получить.

Милостью азиата Клауса у отставного хакера появилась добавочная забота: пистолет-деструктор. Такой подарок чуть ли не первому встречному… при том, что об означенном «встречном» даритель знает заметно больше, нежели должен бы…

Полицейский дестр — оружие сложное, многоцелевое и весьма «себе на уме». Помимо очень мощного процессора недра подобных смертоубоек, как правило, содержат эллипсетку, каковая содержит разнообразные и строго индивидуальные поведенческие алгоритмы — в том числе и для случая попадания в нехозяйские руки. Так что подарочек — штука очень, очень опасная в самом широком смысле данного слова. Не обязательно, конечно, капитан «Каракала» умыслил какую-то пакость; он вообще запросто мог не знать о такой особенности полиц-дестров — информация сия не из легкодоступных… Но… Но Бог, как правило, соглашается беречь только тех, кто сам к себе относится не наплевательски.

Так что экс-хакер, подумав, решил отдохнуть минут этак с пять, а затем немножко помочь Господу в бережении береженого. Занятие и само по себе предстояло не из ерундовых, а вдобавок следовало еще выдумать меры против подслушек-подглядок… И еще следовало непременно успеть до условно-бортовой ночи, до включения гипнопассиватора (оный прибор, конечно, можно «отрегулировать», но тогда центральный брэйн бортовой сети мигом заподозрит неладное и поднимет никому не надобный шум)…

…Вскинувшись на койке и очумело тряся головой, Матвей с третьей попытки нащупал так и оставшуюся валяться на комп-контакторе дареную смертоубойку. Нащупал и принялся торопливо заталкивать ее под коечное покрывало. Он вдруг осознал, что успел задремать и собственные обстоятельные рассуждения о трудностях предстоящей работы ему приснились. А еще он осознал, что к нему в каюту весьма назойливо скребутся, причем, кажется, уже довольно давно.