Федор Чешко - Тараканьи бега

Он вдруг вспомнил, что наделен осязанием. Правда, руки вздумали было артачиться и словно бы закоченели, но… Несмотря на показное пренебрежение юной Халэпой, Чин-чин отлично знал, какова Леночка на ощупь во всех ее мыслимых и немыслимых местах. И теперь он сразу понял: то, обо что его, студента-пратиканта Чинарева, грохнуло, — это не Лена. Это больше всего походило на… на… а-а-ах, будь ты все трижды по трижды проклято!!!

По глазам резануло дергающееся окровавленное лезвие — всего-то навсего приоткрылись наконец веки, и в зрачки ворвалась мерная пульсация багрового алярм-индикатора на входном люке блокшивской рубки.

Так-то ты, практикант! Вот поэтому всевозможнейшие инструкции, уставы, законы и прочие постановления в один голос орут благим матом о разнаикатегоричнейшей недопустимости употребления спиртных напитков в условиях искусственной гравитации. Они, уставы-постановления, как ни странно, не всегда и не все пишутся дураками. Гораздо чаще они пишутся ДЛЯ дураков. Для самоуверенных невежественных дураков. Таких, как ты.

Полный стакан текилы. Залпом. С устатку. С бессонницы. Наволновавшись. В условиях искусственной гравитации, да еще и в зоне действия гипнопассиватора (тот, конечно, работал всего лишь на штатном минимуме, но в плюсах с остальным и минимум не подарок). Вот и будьте благолюбезны получить результат: «утрата самоконтроля, поведение, сходное с сомнамбулизмом и лунатизмом, активное галлюцинирование, сновидения наяву…» Вот тебе напророченные Извергом ощущения, которые хуже любой выволочки. Вот тебе твои снообразные вспоминаньица о Сумеречных Кварталах и героическое самозаклание армад-командора и прочее, что ты успел нагаллюцинировать, сомнамбулируя по сигналу тревоги в рубку управления. Козел…

В рубке оказалось спокойно и тихо — это было единственное место, где не измывались над человеческим слухом скрежещущие «колокола».

А еще в рубке оказалось пусто. Единственным живым существом здесь был Изверг, колдующий возле пульта. Нет, отнюдь не возле главного пульта, бывшего ходового, который, небось, ни разу не оживал с тех пор, как этот корабль переоснастили под блокшив. Изверг деловито колдовал над мерцающим многоцветьем сенсоров чиф-комповского контактора. Физиономия экс-космоволка малость смахивала на невзбитую подушку; траченые залысинами и сединою волосы свалялись в этакий лихо заломленный потертый берет, но вообще Вэ Бэ Изверов вполне соответствовал имиджу героического аса при исполнении. Даже комбинезон был на нем надет не рабочий, а форменный, со знаками различия — правда, не армад-командора, а всего лишь линкор-капитана, но изрядному количеству прославленных асов и такое «всего лишь» виделось только в сладостных снах.

Когда Чин ввалился в рубку (именно ввалился, зацепившись обо что-то ногой и едва не брякнувшись на четвереньки), Изверг сперва прирявкнул: «Тихо ты!», а уж потом зыркнул через плечо, да так и застыл с нелепо вывернутой шеей и бровями, вздернувшимися чуть ли не к самой макушке.

Обозленный на собственную дурацкую оплошку с текилой (а следовательно, и на весь прочий мир), Чин хотел было поинтересоваться, не ожидал ли Виктор Борисович вместо практиканта узреть горпигорскую королеву-девственницу или, скажем, горпигорского же супермакроглиста. Хотел, но так и проглотил невыговоренную дерзость, поскольку вовремя додумался до причины изверовского ошеломления. Сперва мордой об пол (это когда с койки), затем мимо проема об стену и чуть позже — с разбегу об закрытый люк. Ну и видик, небось, у этой многострадальной морды…

Судорожно облизав губы (верхняя была раза в два толще нижней и изрядно болела), Чин-чин принялся мямлить что-то вроде «студент-практикант имярек по сигналу боевой тревоги прибыл…».

— Хреново вас учат в вашем училище, — пробурчал господин линкор-капитан, вновь отворачиваясь к дисплею. — Ты не член экипажа. По алярм-распорядку место всех нечленов экипажа — в спасательной капсуле.

— А Лена с Виталием? Они в этой… в капсуле? — ценой немалых усилий Чин все-таки сумел заставить свой расквашенный рот издавать почти вполне членораздельные звуки.

— Они в своих кроватках, — нарочито неспешно ответствовал Изверов. — Спят. Пассиватор в каждой каюте — удобнейшая затея, доложу я тебе.

Пару секунд Чинарев переваривал услышанное. Потом попытался спросить:

— А почему я не?.. То есть почему?..

— По кочану, — экс-космоволк упрямо цеплялся за свой архаичный имидж. — Да, половина из них — сверчок Лиги, а вторая половина, может быть, вообще… ладно, это не главное. Главное вот: несмотря на вышеизложенное, мне их жалко. Капсула-то — одно название что спасательная. Как-то мне слабо верится, что ЭТИ (кивок на дисплей) дадут спасалке уйти. Клали они на Харьковскую конвенцию, они по-любому будут кончать всех. Для гарантии. Да и свидетели им нужны, как роботу биде. Так что пускай себе ребята спят и не ведают.

Изверов замолк, резко шатнулся к дисплею. Чин только теперь удосужился осознать, что пользовательское кресло трансформировано в некое подобие полуложа. Сидеть в таком было не шибко удобно, зато при малейшем толчке пользователь помимо желания (а при необходимости и вопреки оному) откинулся бы в надежный амортизатор, не мешающий контролировать изображение и поддерживать с компом саунд-контакт.

Тем временем Изверг, почти воткнувшись носом в монитор, продолжал свою проповедь:

— А вот ты… Ты вроде как спасаешь человека, предотвратившего колоссальную гнусность на Центавре-6, помогаешь интерполовской программе защиты свидетелей… по сути, ты помогаешь правосудию… Только все это… «Чеканным шагом к светлой цели он шагал — во благо тех, кого дорогой затоптал» — это ведь тоже из молчановских сочинений? Вот и хлебай до конца то, что сам же заваривал. Понял? Хлебай! До конца!! Пока ложка о донце не заскребет!!!

Выискав в своих недоизбавившихся от дурмана мозгах единственный способ сбить накатывающее на господина линкор-капитана бешенство, Чин выпрямился, припечатал руки по швам и рявкнул оловянным голосом: «Слушаюсь! »

Линкор-капитан мгновенно обмяк; его яростное рычание выдохлось в негромкий полустон-полувсхлип:

— Именно теперь! Господи, это ж только подумать: именно теперь!

Чинарев не больно-то вслушивался. Пользуясь тем, что Изверг вроде как перестал обращать на него внимание, студент Чин подкрался поближе и попробовал разобраться в изображении на дисплее.

На дисплее было много звезд, много черноты, а еще — небольшой ярко-рубиновый эллипс, украшенный колонкой чисел. Числа смахивали на дистанцию и гелиоцентрические координаты, а эллипс — на целеуказатель. Но почему…