Генри Каттнер - Власть и слава [сборник]

Через тридцать шесть часов Хэверс повернулся к Ла Бушери.

– Мы сделали свой ход. Если пойдем дальше, цивилизации будет угрожать вымирание. Думаю, теперь им есть чем заняться. На то, чтобы в этом убедиться, уйдет некоторое время, но… плохо, что радио больше не работает.

Ла Бушери отвернулся от стены с картами, под вогнутым сводом которой провел большую часть прошедших часов, ведя записи разноцветными мелками по мере поступления данных.

– Ты похож на труп, – сказал он. – Лучше иди поспи. Если понадобишься, я тебя разбужу.

Хэверс только сейчас понял, как близок к тому, чтобы рухнуть на пол. Когда его напряженные нервы, наконец, начали расслабляться, пещера задрожала перед глазами. Он посмотрел на Ла Бушери, стоящего под вогнутой картой мира, нависающей над ним. Алыми кругами были обведены десять важнейших городов – среди них были Рено и Чикаго, – где находились нервные центры кромвеллианской культуры.

К этому моменту все города должны были остаться беспомощными, без связи и возможности воздушного сообщения. Сложные символы, покрывающие карту, показывали направление движения областей пониженного и повышенного давления, подгоняемых самолетами фрименов.

– Думаю, у нас получилось, – сказал Хэверс.

– Думаешь? – настойчиво спросил Ла Бушери. – То есть, ты не знаешь?

– Это щекотливое дело. Еще чуть-чуть и можно вызвать глобальную катастрофу. Я зашел так далеко, как посмел. Теперь нам остается только ждать.

Ла Бушери ничего ответил. Затем он легкой походкой, несоответствующей его габаритам, подошел к столу с картами и принялся копаться в пачке больших изрисованных и исписанных листов. За последние недели он многое узнал у Марта и мог с достаточной точностью читать карты. Он явно знал, что ищет. Через секунду Ла Бушери вытащил один листов и развернул его на столе со специфическим бумажным хрустом. Затем постучал по нему костяшками пальцев.

– Вот, Март. Помнишь?

Хэверс поднял глаза, пока стаскивал с ноги ботинок. Скрипнула кровать.

– Забудь о нем, – ответил он уставшим голосом. – Его мы решили не использовать. Он нам не понадобится.

Хэверс начертил наихудший вариант развития событий, вызванных созданием искусственных бурь, просто, чтобы под руками была карта, предупреждающая об опасности. Всякий раз, когда кривая, нарисованная согласно поступившим сводкам, слишком приближалась к тому, что было на этой карте, Март сверялся с мастер-планом и перенаправлял самолеты.

– Мы сражаемся с кромвеллианами, а не со всем миром, – сказал он. – Кто-то, разумеется, погибнет, но это не повод усугублять ситуацию. Разорви этот лист, хорошо? И разбуди, если что-нибудь случиться.

ЛА БУШЕРИ тихонько прошел вперед и загородил ширмой кровать, на которую они по очереди ложились вздремнуть.

– Спи, – сказал он. – Если что, я позову.

Март смутно осознал, что свет за ширмой потускнел так, что было видно только голубое пламя триоксановых тепловыделяющих элементов, закрепленных на стенах. Он слышал невнятное бормотание радиопомех и тяжелое дыхание Ла Бушери, шуршащего листами на столе.

Затем Хэверс погрузился в сон, напоминающий толстое мягкое покрывало, отгораживающее от всего остального мира. Вокруг бушевали гром и молния, снег, бури и ливни. Но Март спокойно спал.

Ему приснилось розоватое лицо Даниэллы, склонившейся над ним, щекоча светлыми волосами. Ему приснилось, что она позвала его, и он, вздрогнув, проснулся, а голос из сна все еще разносился по пещере тихим эхом.

Ничего не изменилось. Голубое пламя продолжало светиться. Хэверс мог проспать, как несколько минут, так и пару часов. По-прежнему периодически слышался шорох карт, мерное шипение помех, почти неслышное жужжание голосов в наушниках Ла Бушери и его тихое бормотание в ответ. Тут на краю мира, под замороженной тундрой было странно спокойно.

Затем сквозь шипение радио на секунду прорвался поразительно четкий голос. Диктор успел сказать лишь несколько слов, но и этого хватило, чтобы Март резко сел на кровати, словно ударенный током.

– …приливная волна, смывшая Галвестон, постепенно ослабевает, заходя все дальше вглубь континента…

Вой помех заглушил остальную часть предложения, пока Март пристально смотрел на подсвеченную голубым светом ширму и не мог понять, проснулся он или все еще спит. Он ждал, застыв от удивления, и через некоторое время помехи рассеялись снова.

– …ураган, сравнявший с землей восточное побережье, стал причиной тысяч человеческих жертв… – тихо и быстро сказал другой диктор.

Когда Март вскочил на ноги, ширма с грохотом упала. Ла Бушери, согнувшийся над столом, резко повернулся и с удивлением посмотрел на него. Затем на его лице появилось хитрое, торжествующее выражение, изогнулись тонкие губы, сощурились глаза. Это выражение было не совсем нормальным, и сердце Марта подпрыгнуло, прежде чем сильно заколотится от страха и накатывающей ярости.

– Сколько я проспал? – настойчиво спросил он, но не стал дожидаться ответа, потому что его глаза нашли на столе циферблат хронометра.

И с растущим разочарованием он увидел ответ. Двадцать шесть часов. За это время созданные бури должны были постепенно стихать, а фримены начать переговоры с кромвеллианами в осажденных городах – если бы все шло согласно плану.

Но этого не случилось. Хэверс понял, что эти радиосообщения ему не приснились. Одного только лица Ла Бушери было достаточно, чтобы все понять.

И это сам Хэверс создал рецепт глобальной катастрофы. Он обязан был это предвидеть. Должен был выставить какую-нибудь охрану на время сна. Должен был…

Уже неважно. Было уже слишком поздно. На нетвердых ногах Хэверс прошел в другой конец пещеры и посмотрел на изрисованную карту мира. Хватило мимолетного взгляда. Прежде чем он ушел спать, в климатической осаде находилось десять городов, а теперь столицы всех стран были зарисованы метками, говорящими, что эти города уже превратились, или скоро превратятся, в руины. Превратятся без вариантов.

Даже Ликвидаторы Бурь не смогли за отведенное им время уничтожить мастерски созданные ураганы. К этому моменту, по приказу Ла Бушери, потерял равновесие климатический гороскоп всего полушария.

Март читал карту и повсюду видел приливные волны, ураганы и потопы. Начался второй Великий Потоп, новый ледниковый период… и те, кто остались в живых в разрушенных областях, наверняка, не могли сосчитать число жертв ужасной катастрофы.

Остолбенев, Хэверс уставился на карту, и тихий смех Ла Бушери, наконец-то пробился в его потрясенное сознание. Он повернулся. Лицо Ла Бушери было багровым, огромное тело колыхалось волнами радости. И это лицо не являлось лицом здравомыслящего человека.