Павел Иевлев - Последний выбор

В дверях монтируют заграждение из стальных труб.

— Мантисы их сразу не сломают, завязнут, и тут мы их примем, — объяснил мне Борух, — фрагмент будем дёргать маленький, такого наплыва, как у нас тогда, не случится. Опытные товарищи, — он кивнул на Македонца, — прикидывают, что две или три особи. Максимум — пять.

Македонец тем временем устанавливает в глубине вестибюля напротив входа стальную треногу, на которую они вместе с Мариной водружают здоровенное ружьё.

— ПТРД 9 9 Противотанковое однозарядное ружьё системы Дегтярёва. , — пояснил он для меня, — валит мантиса с одной пули, если точно в башку попасть.

Македонец попадёт, тут у него талант бесспорный. Но на всякий случай здесь и Борух со своим ручником, и Марина с какой-то крупнокалиберной снайперкой. От меня никаких действий не ждут, я при Ольге обретаюсь в статусе «подай-принеси». Она сегодня в главной роли — когда здешняя Установка откроет портал, рыжая уйдёт туда, найдёт репер и активирует на нём рекурсор. Вот он, в окованном металлом сундучке. Самая загадочная фигня в Мультиверсуме. Никто толком не знает, что это, откуда взялось и зачем нужно. Покойный профессор Матвеев в своих сумбурных записках писал, что функция захвата фрагментов у рекурсора случайная и побочная, но какова основная — то ли не знал, то ли не счёл нужным поделиться. Но мы не были бы людьми, если бы не забивали гвозди любыми подходящими микроскопами. Иногда вовремя забитый гвоздь приносит больше пользы, чем пристальное разглядывание всяких мелочей.

Научник ковыряется в здешней Установке, подключает в качестве источника энергии акк, просматривает на ноутбуке какие-то расчёты. Установка здесь для Коммуны резервная, оборудование поддерживается в порядке, резонансы проверены и промаркированы. Если что — за пару лет можно выстроить локаль не хуже той, что сейчас. То есть, хуже, конечно, но, если припрёт — выбирать будет не из чего. Вариант на самый-самый крайний случай, точка последнего отступления, убежище, если Коммуна падёт. Поражаюсь, как Ольге удалось уговорить Палыча задействовать его для решения разовой тактической задачи. Наверное, цена действительно была велика, вон она какая мрачная до сих пор, трёх слов мне не сказала. Сидит, ждёт команды надевать скафандр.

— Прогреваем контуры, — сказал Александр Васильевич, — полчаса пауза.

Я поднялся наверх, в вестибюль. Тут уже готовы — заграждение установлено, оружие нацелено, в углу разложено оборудование для забора ихора — чтобы ни капли не пропало. Рутинная, в общем, процедура до недавних пор — но я ни разу не видел. Теперь увижу.

— Как оно, Борь? — спросил я Боруха. — Как жизнь вообще?

Бородатый майор задумался, потом нехотя ответил.

— Знаешь, писатель, может, и правильно ты сделал, что свалил.

— Что так?

— Коммуна меняется.

— Я заметил.

— Ничего ты не заметил, — зло сказал Борух, — я сам до сих пор не пойму, что происходит. Но чем дальше, тем меньше разница между нами и Комспасом. Если бы не Анна и сын… Эх…

Он махнул рукой расстроенно.

— Знаешь, жену мою вывели из Совета. А ведь она из Первых. Они бы и Ольгу вывели, но она и так вечно где-то шляется.

— А разве так можно? — удивился я. — Насколько я помню, Первые — это и есть Совет.

— Так было. Но с некоторых пор Палыч всё замкнул на себя. Выделил группу лично ему преданных товарищей и создал из них этакое «политбюро», которое всё и решает.

— И зачем?

— Не знаю. Мне, видишь ли, не докладывают. Но, если рыжая будет тебя уговаривать вернуться в Коммуну, ты хорошо подумай. Там теперь всё не так, как ты помнишь, и милые детишки уже не так милы. Ходят строем, кричат речёвки, отрабатывают тактические приёмы с оружием. Лекторы-просветители им уже без надобности.

— Как ты сам говорил: «Дело военное».

— Хуйню я говорил, — Борух отвернулся и замолчал.

— Пятиминутная готовность! — сказала рация голосом Александра Васильевича, и я ушёл вниз — помогать Ольге облачаться.

Скафандр — громоздкая неудобная хреновина, но уже не такая кошмарная, как первые образцы, которые я видел в музее Коммуны. В этом встроен подогрев и регенератор воздуха, работающие от акка, поилка с питьевой водой, мощный налобный фонарь, удобные изолированные перчатки и так далее. В нём можно выжить несколько дней, хотя комфортными эти дни не будут. А ведь когда-то именно Ольга испытывала те самые музейные образцы. В голове не укладывается.

— Прокол! Приборный модуль пошёл! — голос профессора из динамика на стене.

В обвешанной кабелями арке замерцало, Ольга сунула туда лёгкую алюминиевую штангу с датчиками.

— Холодно, но чисто! — сообщил профессор. — Идите, Ольга Павловна, удачи!

Она вытащила приборный модуль — растущий на вымороженном конце ком инея быстро превратил его в гигантскую ватную палочку, — положила на пол, подхватила сундучок с рекурсором и шагнула в портал.

Теперь только ждать. Где-то там, в темноте и космическом холоде, бродит с фонарём рыжая женщина, одновременно старая и юная. Ищет репер. А ведь он может оказаться недоступен — завален, заперт за дверью… Хотя нет, любую дверь она вскроет УИном. Но если там, я не знаю… Ледяная пропасть? И она, пройдя портал, сразу рухнула в неё и теперь лежит там беспомощная, зная, что никто за ней не придёт, потому что скафандр у нас один… Тьфу, не надо себя накручивать. Она много раз вот так ходила, нет во всём Мультиверсуме никого опытнее.

Дрогнул под ногами пол, что-то ёкнуло внутри, мигнул свет. Портал погас.

— Есть захват! — сказал профессор раньше, чем я, вскочив, начал метаться в панике.

— Отключение штатное! — добавил он, явно для меня. — Резонанс сменился на локальный, меняем настройки.

Ну да, теперь тот фрагмент где-то здесь. В топологическом смысле слова. Вымороженный до абсолютного нуля кусок мира стал частью этой локали. Наверху сейчас ураганный ветер, резко холодает и портится погода, но мы с Ольгой снова в одном мире. В крайнем случае, она может даже пешком сюда дойти, но это не нужно.

В арке снова замерцало, и оттуда очень просто и буднично шагнула женщина в скафандре. Сундучок в её руках быстро белеет от инея, она ставит его на пол и осторожно отсоединяет шлем.

— Всё в порядке? — спросил я.

— В полнейшем. Не подходи, я холодная, пострадаешь.

— Мне не впервой страдать от твоей холодности! — неловко пошутил я.

Она посмотрела на меня укоризненно и только головой покачала — аккуратно, чтобы не коснуться кожей металлического воротника скафандра. Наверху грохнул раскатистый выстрел. Потом ещё и ещё один. Началось.

— Ну что, неплохой улов… — Македонец одобрительно оценил кейс с пробирками.

Ихор, извлечённый из трёх мантисов, уже прошёл трансмутацию и выглядит как белый опалесцирующий раствор. Готовое Вещество. Я не знаю, как именно его применяют — пьют, вкалывают или в задницу засовывают, — но Ольга точно в курсе.