Павел Иевлев - Последний выбор

— Сейчас проверю, — Ольга приложила к плечу винтовку, откинула экранчик электронного прицела. — Что за чёрт?

Она озадаченно потрясла оружие, несколько раз клацнула кнопкой включения — ничего не произошло.

— Секунду… — рыжая достала из кармана мультитул и выкрутила заглушку.

— Полный… — с удивлением констатировала она, показав нам чёрный акк.

— Сломалась? — спросил неуверенно Артём.

— Странно… Они очень надёжные. Это, наверное, первый отказ без внешних причин.

Она убрала акк в карман, а винтовку повесила на плечо, достав вместо этого из поясной кобуры потёртый ТТ.

— Сходим, посмотрим?

— Зачем? — удивился я. — Не пофиг нам, кто там живёт?

— Не хочу оставлять за спиной неизвестного кого, — заупрямилась Ольга.

— Не вижу смысла. Если там кто-то и есть, то он нам точно не понравится. Сомневаюсь, что тут живёт кто-то симпатичный. Я вообще не понимаю, как тут кто-то может жить. Тут же жрать нечего.

— Кроме нас, — мрачно сказал Артём.

— А что они жрут в промежутках между визитами придурков с рекурсором?

— А чем питаются комары на болоте, пока ждут одинокого туриста?

— Не знаю, — признал я, — всегда удивлялся этому биологическому чуду. Однако, даже если там кто-то есть, а не померещилось, то пусть сидит дальше. Не вижу смысла подходить. Если ему надо, пусть сам идёт.

— Ему надо, — коротко констатировала Ольга.

— Им, — поправил её Артём.

Их оказалось трое. Три человекоподобные твари. Голая серая кожа, перекрученное тело, кажется, нет глаз… Не уверен. Я больше на зубы смотрел. Редкие, острые, длинные, торчащие вперёд зубы. Если эта мерзость и была когда-то человеком, то сейчас сходство осталось очень приблизительное. Двуногое прямоходящее.

«Щёлк», — не выстрелил ТТ Ольги.

«Щёлк», — последовал его примеру «макар» Артёма.

«Щёлк. Н-на!», — это я кинул тяжёлым никелированным «кольтом» в набегающую зубастую харю. И с перепугу даже попал. Но не впечатлил. На секунду тварь остановилась, брызнув черной кровью из разбитого рта, но тут же бросилась снова, с разбегу зацепившись за подставленную ногу и полетев кувырком. Ольга встретила своего ударом приклада, а Артём, как настоящий джыдай — красным рабочим режимом УИна. Взмах вышел неловкий и корявый, но тридцати сантиметров режущей кромки хватило — зубастик лишился руки и половины ноги. Молодец, Артём, на мымбаруках натренировался.

В целом, чудища оказались страшнее на вид, чем на деле — сильные и резкие, но довольно неуклюжие. В два УИна мы порубали их в капусту. Эх, вот так учишься-учишься из пистолета стрелять, и, только начинает чуть-чуть получаться, как оказывается, что надо было брать уроки фехтования.

— Что за чертовщина? — я разглядывал наколотый ударником капсюль не выстрелившего патрона.

Уже второго, — оттерев и перезарядив «кольт» я попробовал снова. Механизм срабатывает, выстрела нет.

Отрезал УИном пулю с гильзы, высыпал на клинок ножа порох, попробовал поджечь — не работает зажигалка. Пьезик сдох? Артём подал свою «Зиппо» — кремень не искрит, бензин как будто выдохся. Консервативная Ольга отыскала в кармане спички — не зажигаются. Чиркаешь — и даже серой не пахнет.

— Экое говённое место, — признал я это, наконец, вслух.

— Странно, что УИны работают, — удивился Артём.

— Не странно, — ответила Ольга, — там кроме акка почти ничего нет. В винтовке куча электроники, она и сдохла.

— А порох, спички?

— Не знаю, — раздражённо ответила она, — я тут тоже в первый раз.

— Пойдемте отсюда, — сказал я, рассматривая неаккуратно фрагментированные тела, — пока новых не навылазило. Чудом же отбились…

Когти на руках у них ничуть не уступают зубам, и мне повезло, что удар пришёлся на браслет. Но руку всё равно отсушило, сильные твари. Теперь мы будем готовы, но и их может оказаться больше.

— И всё-таки, что-то же они тут жрут? — рассуждал Артём, когда мы отошли подальше. — Значит…

— Оглянись, — мрачно перебила его Ольга, — увидишь, что именно.

Мы оглянулись синхронно — над тремя мёртвыми телами сидели на корточках два живых. Одно грызло отрезанную руку, другое — ногу. Они повернули слепые зубастые хари нам вслед, но предпочли готовые блюда потенциальным. Или решили отложить нас на десерт. И выстрелить-то в них не из чего…

Я хотел было повторить про «говённое место», но решил, что все и так прочувствовали. Тем более что во рту пересохло, а мерзкая безвкусная вода из бутылки как будто не утоляет жажду. Когда я засовывал бутылку обратно в рюкзак, пластиковая застёжка клапана рассыпалась в руках. Что-то мне это совсем не нравится. Подёргал рукав куртки — вроде ничего, держится пока. Не хотелось бы дойти до места голыми.

Теперь мы все видим движение. В развалинах справа постоянно мелькают тени. Мы с Артёмом идём с УИнами, держа палец на кнопке включения, Ольга сжимает в руке нож. Не сомневаюсь, что она умеет с ним обращаться, но лучше бы не доводить до поножовщины. Винтовку она просто выбросила, чтобы не тащить лишнюю тяжесть. Идти и так трудно, на плечи как будто мешок с песком взвалили. Сколько идём — непонятно. Часы не работают, свет не меняется, расстояние трудно определить, потому что все вокруг серое и одинаковое.

— Их всё больше, — тревожно сказал Артём.

Твари уже не скрываются, откровенно сопровождают нас, двигаясь в развалинах параллельно дороге. Их там много, сколько именно — не понять. Если разом кинутся — нам хватит. Но они не кидаются почему-то, хотя подбираются ближе и ближе. Может, мы их впечатлили расправой над их коллегами, и никто не хочет быть первым и стать кормом для товарищей?

Но вот момент настал — впереди вышли на дорогу. Пять. Или шесть. Серые, гадкие. На некоторых обрывки ткани, которые, наверное, были когда-то одеждой. Так же, как эти были, наверное, когда-то людьми. Мы сближаемся, и становится видно, что они разные — как будто превращение в зубастый ужас Изнанки на разных стадиях. У некоторых даже кожа не до конца посерела. Вот впереди стоит явно из свежих — редкие пряди волос ещё не окончательно покинули голову, зубы лишь немного выдаются вперёд, раздвигая тонкие бесцветные губы, на талии перекрученная драная юбка, выше свисают пустыми мешочками высохшие груди. Это когда-то было женщиной, невесть как и за что попавшей сюда. Этак невольно поверишь в ад. Только без котлов, потому что тут их зажечь нечем. Ад серости и голода. У бывшей женщины есть глаза, и голод в них застыл лютый — видно, как она переминается с ноги на ногу, рефлекторно подёргивает руками, мечтая добраться до нас. Но стоит почему-то.

Мы остановились шагах в десяти. Печальная очевидность: если они нападут — нам конец. Кидаться на них врукопашную самим тоже не очень хочется.