Сергей Михайлов - Пост

Гном опять задумался, даже глаза закрыл. Потом очнулся, и ошарашено посмотрел на меня.

- Яяя нее знаааю, - он так долго хрипел эту фразу, что мне даже захотелось закончить её за него, как это бывает, когда разговариваешь с заикой.

- А ты потрогай его, - не унимался я, опять подсовывая яйцо к его морде.

Однако, Илья, наоборот, опустил лапы и отодвинулся. Потом жалобно попросил:

- Игорь, перестань, пожалуйста. Мне плохо от твоих вопросов.

Я это видел - только что оживший полуволк, снова сник, будто опять побывал в воде.

'Ну и дела, - поразился я. - Он даже не может критически воспринимать эту штуку. Словно кто его заблокировал. Наверное, и Ольга также, она всегда его только ребенком называла. Ладно, появится, проверим'.

Я положил яйцо на место, и Илья сразу ожил, как только яйцо ушло из нашего разговора, ему стало легче.

- Ты говорил надо выдвигаться? - перевел я разговор на другое.

- Да, Игорь, собирайся. Я пойду, проверю, как там вокруг.

Он с видимым облегчением шмыгнул за дверь.

- Что ж, Ваня, этот здоровый лось, нести вас не хочет. Опять все на хрупкие плечи Игоря. Ну, что же, такова моя доля. Сейчас запрягусь, и поедем.

Иван, как обычно, шутку не поддержал. Правда, в этот раз он не стал делать вид, что спит - сел и внимательно наблюдал за моими действиями. Так, что мне стало не по себе.

- Ваня, перестань оценивать меня. Я не могу работать под присмотром.

Тот откинулся обратно на лежанку и уставился в потолок. Это явно было не совпадение, похоже, он понял, что я сказал.

- Давай проверим эту хату, - я по привычке разговаривал с ним.

Вообще, это надо было сделать еще вчера, вдруг пришлось бы быстро уходить, но вечером мне было точно не до этого.

Людоед явно был аскетом. То, что он не обращал внимания на свой внешний вид, я понял еще вчера, бритва и ножницы последний раз касались его бороды и волос, наверное, лет десять назад. В доме было почти пусто. Он или ходил в одном и том же, пока одежда полностью не истлеет, или у него где-то было хранилище. Я нашел только тяжелый старинный брезентовый плащ, уже выцветший от старости. Такие носили, наверное, еще при советском Союзе. Кроме тех сапог, что были на трупе сейчас, нашлись еще одни, они стояли под плащом - резиновые, черные, обрезанные почти как боты. Наверное, чтобы ночью выскочить на улицу по нужде, подумал я. Там же на вбитых прямо в бревна гвоздях висели какие-то тряпки. Хотя за время жизни после развала цивилизации, я уже привык к таким вещам - вначале, сразу после войны, приходилось за еду и с крысами воевать - но эти расползавшиеся тряпки вызывали у меня отвращение. В голове сама собой возникла картина, как после разделки очередной жертвы, он этими лохмотьями обтирает руки от крови.

Я брезгливо сбросил их на пол. Под ними висела старая сумка из дермантина, ровесница плаща. Я раздраженно сплюнул, мне нужен был или ранец, или рюкзак, чтобы положить туда хотя бы яйцо, Илья мне помогать явно не собирался. Сумка мне ничего не давала, если нести яйцо в ней, руки все равно остаются заняты.

На столе стоял закопченный чайник, железная эмалированная кружка и ложка. Все старое и потемневшее. Но зато самодельный нож, лежавший там же, явно был постоянно в деле - он блестел и недавно был заточен. Внизу, прислоненный к ножке стола, стоял большой топор. Этот инструмент, так же был ухожен. Похоже, у бывшего хозяина была склонность к колюще-режущим предметам. Я не стал даже прикасаться к этим вещам, хотя топор может и пригодился бы в дальнейшем путешествии. Ну и, конечно, дубина - я отбросил её к стене, её я даже если бы захотел, использовать не мог, слишком уж она была тяжела.

Все время, пока я перебирал вещи, я не мог подавить в себе мысли о пропитании бывшего хозяина. Я не сомневался, что он людоед - не для красного словца и не шуткой, он обещал приготовить из меня суп, вряд ли он, вообще, когда-нибудь шутил. Но в тоже время меня не покидала мысль о том, где он брал свой набор продуктов? Мне никак не верилось, что в лесу сейчас можно найти много людей. Это же не город. А деревни, откуда появилась Ольга, прикрыты еще лучше - судя опять по ней же. Их Самооборона, тренированная в Комплексе, была никак не хуже наших бойцов. Так, что даже перебравшись через Ирмень, он вряд ли мог надеяться на удачную охоту. Кроме того, твари - они составляли для людоеда явную конкуренцию, любой человек тоже считался их добычей. Как он вообще выжил тут в эти времена? Без огнестрельного оружия, в одиночку? Похоже, сам стал не хуже твари.

В это время появился Илья. Черно-зеленая волчья морда блестела. Я сразу понял, что он доволен разведкой.

- Игорь, собрался? Надо идти, я нашел хороший путь, и как раз в ту сторону, куда нам надо.

- Я готов хоть сейчас. Но ты не забывай, что мне еще тащить на себе обоих нахлебников.

Чтобы опять не вводить гнома в ступор, я не стал называть камень яйцом. И, кроме того, мне очень хотелось дождаться Ольгу, ведь и участвую я во всем этом деле, чисто из-за нее. Однако говорить об этом прямо я не хотел, в глубине души у меня шевелился мелкий противный червячок, не дающий мне забыть об отношениях Ильи и Ольги. Наверное, это полная ерунда, но такой уж я эгоист-собственник. Поэтому я начал развивать мысль дальше.

- Хочу найти что-нибудь - рюкзак или ранец, тогда путешествовать будет легче.

Полуволк словно ждал этой фразы.

- Ты выйди из дома.

Сам сразу же выскочил в открытую дверь и поманил меня лапой.

- Сюда подойди.

Я вышел. На стене, под почерневшим навесом, тоже висело разное барахло. Веревки, тряпки и тому подобное. На большом гвозде сразу за дверью висел выгоревший, но все еще красный спортивный рюкзак с вертикальной надписью 'Адидас'. Когда-то я ходил с подобным.

- Вот ты глазастый.

Буркнул я Илье и схватил вещь. Рюкзак был то, что надо - несмотря на свою старость, он был еще крепким, даже молнии работали. Я раскрыл его и вытряхнул, потом поднес к носу - похоже, он давно висел на улице, ничем кроме солнца рюкзак не пах.

Через пятнадцать минут мы тронулись. Проходя мимо лежавшего под черемухой мертвеца, я опять подумал о том, что вчера был самый страшный вечер в моей жизни. И не потому, что я чуть не погиб, к этому я уже почти привык, просто впервые я сдался - почувствовал, что все, чтобы я не делал, не поможет и от смерти мне уже не уйти. Так бы оно и случилось, если бы не Ванька. Он подтолкнул меня, сунув в руки нож, и я снова стал сражаться. А ведь он мог сам воткнуть нож в бок людоеду, сухожилия ведь подрезал как заправский мясник. Но, наверное, тогда я так и остался бы сдавшимся. Неужели он почувствовал это? Ну его к черту - мистика какая-то. Однако мысль уходить не хотела - я снова вспомнил этот холодный, безэмоциональный взгляд стороннего наблюдателя, совсем не вяжущийся с личиком младенца. Омен какой-то, подумал я - когда-тоя видел фильм с таким названием, там тоже был ребенок, но с душой дьявола. Нет не правильное сравнение, Ванька не сатана, он, скорее, робот - никогда ни одной эмоции.