Влад Тарханов - Разорванная цепь [СИ]

— Кто это? Слушаю… — а ее голос ничуть не изменился, все такой же, с легкой хрипотцой, от которой мозг мгновенно скручивается калачиком…

— Трехдюймовочка? Это Король Смеха говорит. Ты меня помнишь? — я говорю, с трудом подбирая слова, чтобы не проколоться.

— Это ты? — она удивлена, но трубки не бросает. Хороший знак.

— Я…

— Странно… тебе что-то нужно? — тон холодный, как ледяной душ, но мне сейчас и такой сойдет.

— Мне очень нужна твоя помощь. Очень. — Делаю на слове "очень" особое смысловое ударение.

— Раз нужна… — чувствую, что она колеблется.

— Действительно нужна, иначе я не осмелился бы позвонить…

— Ты так говоришь, как будто дело идет о жизни или смерти. — она включает иронию — свою обычную реакцию.

— Именно так. — Мне не до иронии. Она чувствует это по тону, поэтому нехотя откидывает обычный спасительный для себя тон.

— Хорошо, что я могу для тебя сделать?

— Мне нужно спрятаться. Всего на одну ночь. Потом я уйду. Клянусь.

— И больше не появишься?

— Если ты скажешь…

— И больше не появишься?

Понимаю, что сморозил глупость.

— Не появлюсь.

— Понимаешь, я на работе, а дома… Артем с невестой… это будет неудобно… Да и ты знаешь, как он к тебе относится…

На мгновение у меня замирает дыхание. Но мозги работают, выдавливая искорки спасительных мыслей.

— А ты можешь спрятать меня прямо на работе?

— На работе? — она задумывается, а я чувствую, как убегают копейки с карточного кредита.

— А что, Король Смеха (опять с массивной дозой иронии), это будет оригинально, у меня на работе… Ты место не забыл? Как подъедешь, набери меня, я выйду и проведу тебя. Фейс-контроль, думаю, тебе сегодня не пройти.

С облегчением ложу трубку.

Она на пятнадцать лет старше меня. Кому-то это всего на пятнадцать, кому-то на целых пятнадцать. Для меня это было просто констатация факта. Извините, я отвлекусь от темы, которую вам обещал, мне надо чуть-чуть рассказать об этой женщине.

Ее зовут Лина. Мы познакомились в довольно специфическом чате. Я тогда активно интересовался темой боли и унижения. Почему? Наверное, был слишком пресыщен всем, в том числе обычным сексом. Пресыщен не количеством, а качеством, а тут кстати открылось море информации, причем, довольно специфической. Извините, я ведь обещал быть откровенным. Ну вот я и искал себя… в этом искал, а что делать? Вот, кто-то ищет себя в собирательстве бабочек, а я искал себя в боли. Перед этим я прочитал большую книгу по биохимии боли, мне показалось, что я знаю об этом все. Но вот с людьми, которые получают от боли удовольствие, мне сталкиваться не приходилось. Это был довольно-таки закрытый сайт, со сложной системой паролей и идентификации личности входящего. Но люди, которые на нем собирались, могли говорить на самые разные темы более чем откровенно. Он не был в первых топ-десятках поисковиков, из-за своей специфичности он отзывался на довольно сложную комбинацию поисковых слов, не имел никакой рекламы в сети, но его знали. Мне рассказали о нем при общении в обычном чате. Благо, я тогда работал в институте, и времени, "торчать" по чатам, у меня было в избытке.

Вот, просмотрев кучу ничего не значащих материалов, я захожу на чат, где общаются исключительно извращенцы всех мастей и категорий. В интересующей меня комнате набралось людей под сотню, понимаете сами, в то время это был почти единственный ресурс, предоставляющий возможность спокойно и откровенно общаться на любые темы сексуального характера.

Ник "Трехдюймовочка" привлек меня сразу. Я поздоровался, что-то пошутил, уже не помню, что и как, но очень осторожно, чтобы не слишком привлекать к себе внимание модератора. Затем заглянул в приват, меня не отвергли. Так началось общение. Я почувствовал, что чем-то симпатичен этой "Трехдюймовочке". Посмотрел инфу — она искала властного господина. Вошел в образ. Правда, играл, скорее плохо, чем хорошо. Она тоже играла так себе, точнее, подыгрывала мне, но что-то в ее подыгрыше было неестественное, неправильное, чуть более наигранное, чем требовала обстановка. Иногда жизнь подсказывает самые необычные решения. Вот я и решил "углубить" наше знакомство. Прислал ей парочку своих фотографий, назвал настоящее имя, а не ник Король Смеха (я предпочитаю в любых чатах такие ники, чтобы без пошлости, но с определенной долей вызова). В ответ получил короткое сообщение "Лина". И штук десять фотографий на почтовый ящик. Я открыл фотографии и обомлел… Я увидел самую красивую женщину в мире. Наверное, всему виной самая первая ее фотография. На ней она была в роскошном белом брючном костюме, сфотографированная в полный рост. У нее была идеальная фигура — стройная, изящная, тонкие черты лица, правильные, чуть хрупкие, но такие завораживающе прекрасные, что я взгляда не мог от них оторвать. Я не могу рассказать точно, что произвело на меня такой сногсшибательный эффект — не зеленая прорва ее глаз (я тут же увеличил лицо и смог наслаждаться выражением ее зеленовато-серых очей), даже не ее густые, темно-коричневые, кудрявые волосы, уложенные в аккуратную прическу, нет, знаете, что меня поразило больше всего? Она была сфотографирована в огромной ослепительно-белой шляпе, точнее, в шляпе с огромными полями, такие носили в самом начале уже прошлого двадцатого века. И весь ее брючный костюм, та классическая строгость линий, постановка тела, изящность, тонкие длинные кисти рук, треугольником спускающиеся к миниатюрной белой же сумочке, все это создавало поразительный эффект вневременья. Казалось, что она пришла из совершенно другого времени. Помните, Елену Соловей в фильме про звезду немого кино Веру Холодную? Ну как же этот фильм называется. Забыл… вот глупость, взял и забыл… Ничего, потом обязательно вспомню — само всплывет в памяти, я себя знаю. Так вот, она была в точности как та дива немого кино, только в сто раз прекраснее. И я понял, что влюбился. Нет, не ВЛЮБИЛСЯ, а так, мелкими буквами влюбился… можно еще более мелко: влюбился, мол, влюбился …

Да… этот фильм назывался "Раба любви", странное название, в тему, тем более, что я оказался в этой ситуации в положении настоящего раба любви. Такой вот юмор со стороны старушки-Фатума.

Мне почему-то захотелось провести ладонью по нежному овалу ее лица, с подбородком, который мог показаться чуть тяжеловатым, но на ее лице, несколько удлиненном, он только придавал овалу ту самую законченность, после которой и скульптор любой, и художник, воскликнули бы в один голос: идеально!

Мне удалось выпросить у нее номер мобильного телефона. Разговоры на Россию в то время стоили достаточно прилично. Не было еще придумано тарифов, которые позволяли бы говорить более-менее экономно. Но я тогда и не подумал о том, что мне не мешало бы экономить. На чем? Мне так захотелось услышать ее голос. И я сразу же ее набрал, она тогда сразу же подняла трубку.