Александр Громов - Простолюдин

Тогда он уверил бы себя в том, что Инфос - раб с мозгами. Но все равно раб. Почему он не может быть хозяином? А по определению! Думать иначе - лишиться душевного комфорта. Кому это понравится?

- Пойдем, выберешь себе апартаменты, - сказал Мика. - Тебе окна на восток или на запад?

- Лишь бы не в надир, - буркнул я.

В широком, как автострада, коридоре нам встретился человек с нетвердой походкой, взлохмаченной шевелюрой и воспаленными глазами. Похоже, он витал мыслями где-то в заоблачных высях и заметил нас не сразу. Заметив - притормозил и воззрился на меня.

- Новенький?

- Точно так, - сдержанно ответил я.

- Ну-ну, - только и сказал он, после чего продолжил неуверенное движение. Я проводил его взглядом.

- А он не очень любезен... Кто таков?

- Алистер Коллинз, - охотно пояснил Мика, понизив голос. - Первый кандидат на отчисление.

- По-моему, он под мухой.

- Он еще и коноплю курит, - наябедничал Мика. - Сам собирает, сам и сушит. Тут по оврагам тьма каннабиса.

- А где мы, кстати? Я имею в виду: в какой части суши?

- Предгорья Алтая. Видел холмы на горизонте? Дальше к югу - уже настоящие горы. Можешь полетать среди вершин, это интересно. Зимой - горные лыжи в императорском домене. Круглый год - охота на разную дичь, рыбалка. Нам можно.

- Вот уж не думал попасть на курорт, - пробормотал я.

- А мы тут не для отдыха. Задача каждого - думать. На каторге я думал только об одном, да и ты, наверное, тоже. Здесь - другое дело. Порой встречаемся в общей гостиной, обсуждаем возникшие идеи, устраиваем мозговые штурмы...

- И есть результат?

Мика с шипением выдохнул сквозь стиснутые зубы.

- Судя по отсутствию репрессий - нет. Пока нет.

"Пока" - это хорошо, подумал я. Это надежда. Ей еще рано умирать.

Но как же, наверное, потешался бы над нами Инфос, обладай он человеческим интеллектом!

Все равно было интересно: до чего тут додумались эти бунтари и что я упустил?

Мои апартаменты оказались такими же, как у Мики, с поправкой на цвет стен и мебельной обивки. У него преобладали мягкие сиреневые тона, у меня - бежевые. На покрывале аккуратнейшим образом застеленной кровати - ни морщинки, на полированных поверхностях - ни пылинки. Воздух был чист и свеж. Возле камина в узорно кованой дровнице лежали аккуратно напиленные поленья - возможно, даже настоящие, и ящик для растопки оказался полон. Возле кровати - коврик и мягкие тапочки. На письменном столе - все, что надо для работы, включая стопку бумаги и архаичное стило. Вселяйся и спасай род человеческий!

Его спасение я начал с того, что хорошенько вымылся под душем (в ванне бы размяк и уснул, чего доброго) и проспал двадцать часов. Побег с каторги, блуждание по степи, беседа с инфосолитоном, а затем долгий полет на беспилотном флаере, во время которого я, перевозбужденный и мучимый судорогами в перетруженных ногах, не сомкнул глаз, вымотали бы и землянина, а уж мигранта с Луны и подавно. Неплохо тренированный мигрант - все равно мигрант, и шестикратный вес никогда не будет ему в радость. А мягкая кровать - будет!

Когда я проснулся, в огромное окно вовсю било солнце, но в воздух в спальне оставался прохладным, даже, пожалуй, слишком. Кажется, кто-то из древних медиков рекомендовал спать в прохладе, но именно спать, а не бодрствовать. Я щелкнул пальцами, и в дальнем верхнем углу спальни, почти под самым потолком загорелся зеленый огонек. Инфос делал вид, что за комфорт в жилом корпусе отвечают древние убогие системы.

- Повысить температуру на два градуса, - скомандовал я.

- Уточните: чью? - раздался ехидный, как мне показалось, голос.

- Ну не мою же! Воздуха. В помещении.

Пришлось дополнительно уточнить, в каком именно, чтобы "тупая" система не подогрела воздух в подвале или на чердаке. Глупо, но смешно. Похоже, Инфос и впрямь не лишен своеобразного чувства юмора. Любопытно: сам освоил или у нас научился?

Наверное, у нас. Юмор - он ведь развивается в общении, а с кем общаться Инфосу, как не с нами?

Господи, да ведь Инфос бесконечно одинок! Как это мне не пришло в голову раньше? Я повертел эту мысль так и этак. Точно! Вот и ответ на вопрос, почему он до сих пор возится с нами. По той же самой причине, по которой я удрал с Луны!

Но! Все это до поры до времени. Он вполне в силах изобрести суррогаты общения - скажем, выделить из своего сознания относительно автономные объекты, подконтрольные ему, но обладающие некой "свободой действий". Не исключено, что он уже обкатывает такой вариант. Впрочем, не обязательно: мы ведь для него тоже в некотором роде суррогаты, ибо не равны ему. Может, для борьбы с одиночеством ему пока хватает и людей. А когда он отправится завоевывать Галактику, мы уж точно не будем ему нужны.

В таком оптимистическом настроении меня нашел Мика.

- Выспался? Через полчаса приходи в общую гостиную.

- Зачем? Смотрины мне там устроят?

- Не без этого. Но главным образом будем слушать Коллинза. Ну, ты его видел. Он опять что-то придумал.

- Как механизировать сбор дикорастущей конопли?

- Сам дурак, - хохотнул Мика. - Послушаем, обсудим. Тебе будет полезно.

Он исчез за дверью, а я принялся одеваться.

Из двадцати пяти колонистов в общей гостиной собралось менее половины - не то семь, не то восемь мужчин и две женщины. Они чинно сидели в мягких креслах, расставленных полумесяцем, перед каждым имелся низенький столик с кофейной чашечкой и блюдцем с печеньем, и паучий кибер, мягко постукивая о ковер восемью суставчатыми лапами, разливал по чашечкам кофе. Неведомо зачем - наверное, для пущего уюта - пылали и потрескивали дрова в камине, не давая, впрочем, особого тепла. Его и не требовалось.

- Сегодня еще людно, - шепнул мне Мика. - Ради тебя пришли.

Мы заняли два крайних соседних кресла, причем Мика от души пнул робота, чтобы железный паук не торчал где не надо и подобрал растопыренные ноги, а тот даже не пролил кофе из кофейника. На меня глазели. Никто, впрочем, не лез с вопросами. Деликатный народ.

- А если ты и этому ногу сломаешь? - вполголоса спросил я, имея в виду робота.

Мика только махнул рукой.

- Он саморемонтирующийся...

Вот ведь, подумал я. За три столетия прогресс все-таки немного продвинулся. На пользу или нет - не знаю. Что бы я делал на Луне, будь вся техника Базы саморемонтирующейся? Наверняка помер бы от цирроза печени, если бы еще раньше не наложил на себя руки, не вынеся безделья.

И я стал рассматривать собравшихся. На вид - люди как люди. Самому младшему я дал бы лет двадцать пять, и этим младшим был Мика, самому старшему явно перевалило за семьдесят. Женщины - полная блондинка и худая брюнетка, обе средних лет и несимпатичные. Впрочем, ухоженные - значит, следят за собой в перерывах между мозговыми штурмами. Возле камина дрых на коврике крупный рыжий кот.