Александр Громов - Простолюдин

- Лучше его не трогать, - предостерег Мика.

- Я уже тронул.

- И как?

- Не знаю, что это такое, - сказал я, вытирая палец о штаны. - Похоже на какую-то плоть... вроде мяса... да, пожалуй, мясо, но только какое-то странное. Или там не только мясо.

- Теплое?

- Холодное. Но не промерзшее. Рукавицы найдутся?

Мика пошарил в багажном отделении и в самом деле нашел две пары перчаток из пористого пластика.

- Хочешь отвезти в лабораторию? - догадливо спросил он.

- Ага.

- Риск, - осудил Мика. - Причем глупый риск. Вдруг эта штуковина начнет бесчинствовать во флаере.

Я не удостоил его ответом. Как будто то, чем мы занимаемся ежедневно, вполне безопасное времяпрепровождение!

Шар был тяжел - мне удалось лишь качнуть его, но не сдвинуть с места. Мика помедлил и, решительно натянув рукавицы, принялся помогать мне. Через минуту обоим стало ясно: нам не справиться и вдвоем.

- Придется взять грузовой флаер, - констатировал я. - И Ромео в помощь, чтоб его... Уши завянут. Еще Сэма, пожалуй.

- Сэм хлипкий.

- Тогда Игнасио, он жилистый. И все равно нужен Сэм. Мы технари, а он почти биолог.

- Именно что почти. Саркисян тоже кое-что смыслит. Хотя...

- Короче, берем всех троих?

Так мы и сделали. Шар поддался соединенным усилиям, был погружен во флаер и доставлен в колонию. В лаборатории имелся стерильный отсек, ни разу еще не использованный. На всякий случай все мы прошли экспресс-тесты на предмет заразы. Чисто.

- А вы все-таки... м-м... не расслабляйтесь, - посоветовал Сэм Говоров и выгнал нас вон, чтобы приступить к анализу.

Ждать пришлось часа два. Минуте примерно на восьмой Саркисян громко выругался, плюнул и ушел возиться со своей электроникой. За ним последовал мрачный Игнасио. Мика все порывался взять флаер и еще разок полетать над горами и лесами: вдруг удастся обнаружить еще один феномен природы? В конце концов к нам вышел Сэм.

- Олень, - сказал он. - Марал. Одна особь. Крупный самец. Кто-то слепил из него... м-м... шар и закатил на вершину.

Мы очень хорошо знали, кто.

- Точно марал?

Сэм обиделся.

- Если секвенирование тебя не убеждает, то я и подавно не стану. - Он посопел. - Интересно другое: предварительно животное как будто пропустили через мясорубку... м-м... правда, не бывает таких мясорубок. Кости, рога и копыта измельчены... м-м... прямо-таки в мельчайшую пыль и равномерно перемешаны с мясом, кровью, жиром и... м-м... всем прочим, что бывает в олене... Не знаю, как такое возможно м-м... технологически. Изотропный такой олень... А главное, почему он, не будучи замороженным, столько времени сохранял форму шара?

- Теперь, значит, уже нет? - спросил догадливый Мика.

- А иди посмотри. Скоро... м-м... вонять начнет. Ну вот что, дорогие мои следопыты-натуралисты: вы эту кашу заварили, вам и прибираться...

Прибраться мы, положим, заставили роботов. После того как Сэм взял и запер в холодильник образцы, расползшееся неаппетитное месиво было удалено из лаборатории и на всякий случай сожжено в яме на лесной опушке. Рыжий кот по извечной кошачьей привычке отираться там, где в котах нет никакой потребности, очень заинтересовался необычным кошачьим кормом, получил пинка и удалился обиженный. Отсек продезинфицировали.

- Ты думаешь о том же, о чем и я? - спросил меня Мика, щурясь на красный закат.

Я хмыкнул:

- Хочешь узнать, о чем я думаю, - можем пообщаться через приборчик.

- Незачем, - сказал Мика, немного поразмыслив. - Он все равно догадается, что мы поняли. А поняли мы с тобой следующее: он не просто испытывает дефицит ресурсов. У него пошли сбои. Это симптом, и серьезный. Плохо дело.

В первую минуту я подумал о том же. Любой из нас, колонистов, как и вообще любой человек на планете, в любую минуту и без всякой причины может быть точно так же схвачен, скатан в шар и покатиться в гору. Впрочем, если и с горы, радости все равно никакой.

Но Мика имел в виду иное:

- Рано. Никто этого не предвидел. Слишком рано. Мы еще не готовы.

Готовы - не готовы... Да разве я не понимал, что мы никогда не будем полностью готовы? Разве бывает на свете абсолютная готовность? Нет ее нигде, исключая мозги самонадеянных тупиц. Если нам выпадет шанс, мы должны его использовать, вот и все. Второго шанса не будет. Мы должны действовать как игрок, ставящий на кон последний медяк и свою жизнь в придачу при ничтожных шансах на выигрыш. И вообще я что-то не мог припомнить ни одного удавшегося переворота или восстания, подготовленного загодя так, чтобы уже нечего было добавить к первоначальному плану. А я немало прочел о переворотах и революциях! Руководителям восставших всегда приходилось импровизировать. О неудавшихся восстаниях, бунтах и путчах лучше вообще не вспоминать.

Что делать прямо сейчас - вот вопрос.

Мика ответил с похвальной прямотой и взбесил меня: лично мне - ждать и быть готовым ко всему. Сколько времени ждать? Сколько понадобится. Вожди собирались двинуть меня в нужный момент, как пешку на шахматной доске.

В заслугу себе запишу: я не наорал на Мику. Поскрипел зубами и смолчал.

Находку на вершине горы не удалось скрыть: Бермудский проболтался. В ответ на наши упреки он искренне недоумевал: разве не он первым обнаружил феномен природы? Разве у первооткрывателя уже нет никаких прав? В итоге мы нарвались на грандиозный скандал. Перепуганные колонисты орали на нас так, что рыжий кот удалился из гостиной с аристократическим достоинством. Громче всех кричала Анжела. Да что мы себе позволяем?! Да кто мы вообще такие? Без году неделя в колонии, а туда же... своевольничаем... подвергаем колонию опасности... гнать отсюда экстремистов!..

- Одной вещи тут все же не хватает, - задумчиво произнес Мика, когда шум кончился и мы остались одни.

- Какой, интересно?

- Пулемета хорошего... А, не бери в голову, ерунда. Это я так... Ясно как день: колония изжила себя.

- Ты давно это понял? - усмехнулся я.

- Через неделю после прибытия сюда.

- Врешь.

- Ладно, вру. После дров и моли. На нас откровенно кладут болт. Колония больше не нужна даже как отвлекающий фактор. Хотя и с этой функцией она справлялась только в воображении некоторых простаков...

В тот же день я связался с Джоанной и предупредил, чтобы она пока воздержалась от посещений колонии. Почему? Потому что меня в ней не будет. А где я буду? Еще не знаю. Когда буду знать, постараюсь сообщить.

- И не пытайся, пожалуйста, связаться со мной. При случае я сам свяжусь.

- Что случилось? - Возникшее в воздухе изображение Джоанны было черно-белым и мигало, как будто сигнал продирался сквозь жуткие помехи, но голос доходил нормально. Напряженный голос...

- Пока ничего. Просто предчувствие. Ты веришь в предчувствия?

- Не особенно. С тобой правда все в порядке?