Александр Громов - Простолюдин

- А мы точно должны быть именно тут? - усомнился я.

- Ты - должен. Пошли.

В торце ангара чернел выход. Никто нас не встречал.

- А этот барон, - спросил я, - он на нашей стороне?

- В определенном смысле, - туманно ответил Мика.

- В каком же?

- В таком, что он думает воспользоваться нами, а мы пользуемся им. На глаза нам он не покажется, даже не думай. Считается, что он вообще не в курсе. Зачем ему компрометировать себя? Виноват кто угодно, только не он. Самое большее - не проявил бдительности...

- А в чем его интерес?

- Копает под графа. Теперь ясно?

Не очень-то мне было ясно. Ну да ладно.

- Одеться не забудь. - Мика достал из багажника и бросил мне мою куртку, ту самую, с недоеденным молью воротником.

Так я и думал, что придется блуждать впотьмах, а потом выходить в метель. Мы непременно потеряли бы в ней друг друга, если бы Мика не держал меня за рукав. Он знал дорогу и оказался неплохим буксиром. Спустя пять минут, показавшихся мне часом, я был втащен в теплое помещение. Судя по дощатым стенам, исписанным похабщиной, скудному освещению и убогой меблировке, это был какой-то барак для дворян последнего разбора, каких за гроши нанимают на поденную работу. Собственно, вся меблировка состояла из одного грубо сколоченного топчана.

- Можешь отдыхать.

Отдых не затянулся: Мика тотчас ушел в метель и скоро вернулся с двумя спутниками. Один из них, худощавый, среднего роста, с точными и ловкими движениями, сразу же спросил:

- Это он и есть?

- Точно, - кивнул Мика.

Представиться или хотя бы поздороваться оба вошедших и не подумали. Худощавый коротко встряхнулся, сбрасывая снег, и окинул меня одним быстрым взглядом. Мой вид не вызвал у него никакого удовольствия.

- Придется повозиться, - сказал он.

- Кому же еще, как не тебе, - ухмыльнулся Мика. - У тебя три дня.

- Что можно сделать за три дня? - недовольно спросил худощавый.

- Что можно, то и надо сделать. Тебя же не просят натренировать боевую единицу. Он должен смотреться, и только.

Худощавый удостоил меня еще одного взгляда. Я ему, очевидно, не нравился. Он мне тоже.

- Ладно, - проворчал он, - будет смотреться.

Я медленно закипал. Нет, я понимаю: главный здесь Мика, а я простой подпольщик, мое дело ждать, когда понадоблюсь, и без рассуждений исполнять приказы, если наконец понадобился. Но, при всем понимании, - кому это понравится?

Второй тип тоже пялился на меня, но совершенно иначе. Переходил из одного угла комнаты в другой, щурился, зачем-то вставал на цыпочки, приседал и не сводил с меня глаз, будто увидел диковинную зверушку. Этот определенно не был боевиком, а скорее смахивал на человека, причастного к искусству. Черт знает что!

- Могу я задать один невинный вопрос? - очень сдержанно проговорил я. - Где я должен смотреться? И кто должен смотреть?

Мика хохотнул.

- Это два вопроса... А это, - указал он на худощавого, - твой инструктор по боевой подготовке. Через три дня ты должен выглядеть и двигаться как опытный боец.

- Зачем еще?

- В горных деревнях угроза голода. Люди уже недоедают. Надо помочь.

- Направив к ним боевиков?

- К ним - потом, - терпеливо объяснил Мика. - Сначала к продовольственному складу в графских владениях. У графа их три, и один из них определенно лишний...

После налета на склад я перешел на нелегальное положение. Оно было в достаточной степени условным, чтобы не сказать фиктивным. Но Инфосу было не до меня, а скрываться от императорских спецслужб в принципе можно. Какое-то время.

Зато мое имя, уже несколько подзабытое, вновь гремело через все средства нелегальной массовой информации. Вот я в белом камуфляже командую атакой по колено в снегу. Вот - сам бегаю и стреляю. Вот рядом со мной падает сраженный боец. А вот - я раздаю продуктовые наборы голодающим. Крупным планом - их счастливые лица. Вот и мое лицо, мужественное, обветренное и исполненное отеческой заботы. Тот парень, что при первой нашей встрече долго рассматривал меня со всех ракурсов, оказался телеоператором. Он знал свое дело.

Кое-что в репортажах было правдой. Налет действительно имел место, правда, нам противостоял всего один робот-охранник, загодя выведенный из строя, так что палили и бегали мы впустую. Состоялась и раздача продовольствия. Во всем остальном - постановка. Сценарий, грим, дубли и монтаж. За три дня инструктор по боевой подготовке сделал из меня существо, худо-бедно умеющее двигаться в кадре как боец. Итог выучки: "Неспециалист поверит". Мика возразил в том смысле, что и в глазах спеца моя чуть заметная неловкость будет логично объясняться лунным происхождением. Более того, всякий разбирающийся в предмете поймет, что на экране живой человек, а не дурилка-анимация. Инструктор проворчал, что Мика ничего не понимает в дурилках, однако не стал настаивать. И все сошло лучше не надо.

За первым налетом последовал второй, поскольку Мика рассудил, что двух оставшихся складов графу Магальянес все равно много. Тут не обошлось без реального боя: один охранник был убит, остальные, без толку постреляв в метель, разбежались. Меня опять снимали на видео. Нагрузив флаеры провизией, мы смылись до прибытия отряда императорской гвардии.

Мика тотчас перебросил меня в Тасманию, где во владениях местного герцога мы провернули такую же операцию. Затем мы вернулись в южные Анды, поскольку от нас вряд ли ждали такой наглости, и вновь сыграли в благородных разбойников. Местные крестьяне - пардон, дворяне - были рады, хотя некоторые побаивались принимать от нас подарки. И все же брали. Голод никому не тетка и вообще не родственник, он лишает людей страха, а то, что этих людей давно не кормили досыта, было видно невооруженным глазом. Без всякого шума на всей планете был введен режим экономии - и правильно, конечно. Очень логично. Лучше долго недоедать, чем в какой-то момент остаться вообще без продовольствия и перспектив добыть его. Но какое голодному дело до логики? Ему просто хочется есть. Что это за жизнь, когда обедаешь не каждый день, а если все-таки обедаешь, то сосать в животе начинает уже спустя час после приема пищи?

Мало кто обрадуется сокращению рациона наполовину. Посулы правительства насчет того, что пока надо перетерпеть, а дальше станет легче, воспринимались без энтузиазма. Сколько времени терпеть? Правительство опрометчиво сказало правду: примерно года два... Ну, сказали многие, тогда понятно, почему станет легче: часть едоков вымрет от голода, и в эту часть войдут, разумеется, исключительно простые дворяне! Титулованным-то ничего не грозит, они набили свои закрома, что им за дело до плача голодных детей? Хватай еду, ребята! Дают - бери. Да здравствует Сопротивление! Благослови вас бог, храбрецы!..