Терри Пратчетт - Мерцание экрана

– Пятнадцать… кажется. Слушай, до конца отлива еще час, но я не думаю, что гинниратор столько протянет. Он уже весело трясется.

Она задумчиво смотрит на собравшихся аристократов.

– Пресвятая Дева, что за сборище катлетов!

– Атлетов, – поправляю я.

– Да. Атлетов.

Я пожимаю плечами.

– Один из них однажды станет твоим королем.

– Не моим, Мервин. У меня никогда не будет короля, – заявляет она с ухмылкой.

Судя по всему, она многому научилась за год. Да, я нарушил правила и рассказал ей правду. Почему бы нет? Я нарушил все возможные правила, чтобы спасти эту проклятую страну, и что-то не похоже, чтобы Вселенная превратилась в крошечный шарик размером в 0,005 ангстрем. Я вообще не уверен, что это наша история. Здесь все неправильно, как я уже говорил. Думаю, меня отбросило в сторону – на какую-то другую временную шкалу. Может, это история, которая не будет существовать нигде, кроме как в людских головах, поскольку путешествия во времени – и без того сплошная фантазия. Вы слыхали от математиков про мнимые числа, которые на самом деле действительные? Так вот, я думаю, что попал в мнимое место, состоящее из действительных вещей. Или вроде того. Откуда мне знать? Возможно, вера многих людей делает это место реальным.

Я оказался в Альбионе, хотя узнал об этом не сразу. Не в Британии, не в Англии, а в стране, которая очень на них похожа и с которой у них много общего. Возможно, они настолько близки друг к другу, что идеи и легенды просачиваются в обе стороны, но все же эта страна является совершенно другим местом.

Только где-то что-то пошло не так. Кого-то не хватало. Здесь должен был появиться великий король. Сами впишите его имя. Он где-то там, в толпе. Повезло ему, что я прибыл вовремя.

Наверняка вы ждете, что я начну описывать этот мир. Хотите услышать о рыцарских турнирах, вымпелах и замках. Все верно. Здесь это имеется. Но все остальное покрыто тонким слоем грязи. Разница между жилищем обычного крестьянина и свинарником состоит только в том, что хороший хозяин иногда меняет солому свиньям. Так вот, поймите меня правильно: насколько я могу судить, здесь никто никого особо не угнетает. Рабов здесь как таковых нет, но все пребывают в рабстве у традиции – и она для них как тяжелая плеть. Я в том смысле, что демократия, может, и несовершенна, но, по крайней мере, мы не позволяем мертвым голосовать вместо нас.

Ну и поскольку нет сильного правителя, то в каждой долине заводится свой маленький недокороль, который большую часть времени сражается с другими недокоролями, так что вся страна находится в состоянии непрерывной недовойны. И каждый гордо несет себя по жизни, делая все спустя рукава лишь потому, что так заповедано предками, и никто ничему по-настоящему не радуется, и добрые поля зарастают бурьяном…

Я признался Нимуэ, что прибыл из другой страны, и это было в общем-то правдой.

Я вел с ней долгие разговоры, поскольку только она обладала здесь хоть каким-то разумом. Она была маленькой, худенькой и настороженной, словно птичка. Я сказал, что нарушил правила, чтобы спасти эту страну, но если честно, я поступил так ради нее. Она была единственным ярким пятном в этом грязном мире. С ней легко и приятно общаться, она быстро учится, да и… в общем, я видел, во что превращаются местные женщины к тридцати годам. Никто не заслуживает такой участи.

Она говорила и слушала меня, одновременно прибираясь в доме – если можно так назвать перемещение грязи туда-сюда метлой, пока она не рассеется.

Я рассказал ей о будущем. Почему нет? Какая в этом опасность? Но на нее это не произвело особого впечатления. Думаю, из-за того, что она мало чего знала. Человек на Луне – почти то же самое, что феи и святые, это неинтересно. То ли дело водопровод! Рассказ о нем она выслушала очень внимательно, поскольку каждый день ей приходилось ходить к ручью с парой деревянных ведер на коромысле.

– Такое есть в каждой хижине? – спросила она, с сомнением посмотрев на меня поверх метлы.

– Конечно.

– Не только у богатых?

– У богатых больше ванных комнат, – ответил я, после чего мне пришлось объяснять ей, что такое «ванная комната».

– Вы могли бы устроить здесь точно так же, – сказал я ей. – Всего лишь запрудить ручей в горах и найти… кузнеца, например, или кого-нибудь другого, кто сможет выковать медные трубы. А может, свинцовые или железные, на крайний случай.

Она крепко задумалась.

– Мой отец такое не одобрит.

– Наверняка он оценит преимущество водопровода в своем доме, – возразил я.

Нимуэ пожала плечами.

– С чего бы? Ему ведь не приходится таскать воду на себе.

– О.

С тех пор она стала ходить за мной повсюду – если не была занята домашними делами. Я всегда говорил: женщины куда более заинтересованы в технологиях, чем мужчины. В противном случае мы бы до сих пор жили на деревьях. Водопроводная вода, электрическое освещение, печи, в которые можно запихивать дрова – думаю, за спиной половины изобретателей стояли их ворчащие жены, заставлявшие придумать что-нибудь полезное для дома.

Нимуэ следовала за мной неотступно, как спаниель, пока я ковылял вокруг их деревни – если можно так сказать о кучке хижин, похожих на отложения последнего ледникового периода, или на нечто такое, что могло остаться от динозавра с поистине серьезным расстройством кишечника. Она даже сводила меня в лес, где я наконец нашел машину в зарослях терновника. Совершенно разрушенную. Оставалось только надеяться, что меня заберут – если, конечно, вычислят, где я нахожусь. Знаю, что шансов на это немного – потому что если бы они вычислили, то были бы уже здесь. Даже если бы им потребовалось на это десять лет, они все равно могли бы оказаться Здесь и Сейчас. В этом и заключается прелесть путешествий во времени – у тебя его сколько угодно.

В общем, меня бросили.

Однако мы, опытные путешественники, всегда возим с собой то, что поможет пережить тяжелые времена. Под сиденьем я спрятал целую коробку всякой всячины: несколько маленьких золотых слитков (принимаемых к оплате повсюду, как самые лучшие кредитки), перец (на протяжении сотен лет стоил дороже золота), кусок алюминия (редкий и дорогой металл во времена, предшествовавшие появлению дешевого и обильного электричества), семена, карандаши и медикаменты (в количестве, достаточном, чтобы открыть аптеку). И не надо мне рассказывать о чудодейственных травяных отварах – люди орали от боли многие столетия, пытаясь справиться с гнойными нарывами на деснах при помощи любой зеленой дряни, вылупившейся из грязи.

Она смотрела на меня по-совиному, пока я разбирал свои припасы и объяснял, что для чего нужно.

А на следующий день ее папаша воткнул себе в ногу топор. Сыновья принесли его домой на руках. Я наложил ему швы и под ее пристальным взглядом обработал рану. Через неделю он уже ходил на своих двоих – вместо того, чтобы в лучшем случае превратиться в калеку, а вероятнее всего, в гангренозный труп. Так я стал героем. Точнее, не героем, поскольку для этого нужны героические мускулы, а скорее волшебником.