Роберт Хайнлайн - Нам, живущим. Реквием

Мистер Вон посчитал Венеру местом удовлетворительным. Его работа для «Синтетикс оф Венус, лимитед» была похожа на ту, что он выполнял на Земле, с той разницей, что теперь у него была выше зарплата и больше ответственности. Жилье, предоставленное компанией, было столь же комфортно, как дом, который он оставил на Земле, и он больше не беспокоился о будущем семьи – впервые за долгие годы.

Миссис Вон посчитала Венеру терпимой, но она скучала по дому большую часть времени.

Чарли, как только закончились сперва беспокойство за Никси, а затем радость от его пробуждения, посчитал Венеру интересной, хотя и менее странной, чем он ожидал. Поначалу он скучал по дому, но вскоре это прошло: его домом сделалась Венера. Теперь он знал, кем он станет, когда вырастет: он будет пионером. И он отправится на юг, в самое сердце не нанесенных на карту джунглей, и расчистит там место для собственной плантации.

Джунгли были главнейшей особенностью Венеры. Колония жила за счет обильной продукции, которую они поставляли. Землю, на которой вырос Бориэлис, его здания и космодром, отвоевали у алчной растительности, сначала выжигая ее дотла, а потом связав перегной химикатами, тем самым отравив почву… А затем приходилось снова и снова выжигать, вырубать или травить все, что ухитрилось выжить, все, что пыталось сунуть свой зеленый нос на захваченную территорию.

Семья Вон жила в большом жилом доме, построенном на земле, недавно отвоеванной у джунглей. Прямо за входной дверью, в какой-то сотне футов, за полосой выжженной и отравленной почвы, вырисовывалась огромная ворсистая темно-зеленая стена. И она поднималась намного выше, чем ширина отделявшей ее буферной полосы. Джунгли никогда не сдавались. Виноградная лоза, привлеченная светом, – ее жизнь проходила в конкурентной борьбе за энергию света – искала доступа на открытое пространство, пыталась заполнить его. Она росла с невероятной скоростью. Однажды после завтрака мистер Вон попытался выйти через переднюю дверь и не смог этого сделать. Пока все спали, лоза пробросила росток через сотни футов защитной полосы, отталкиваясь усиками от бесплодной почвы, и оплела фасад здания.

Полицейские патрули в городе были вооружены огнеметами и тратили большую часть своего времени в борьбе против подобных злоумышленников. Хотя они и стояли на страже закона, но редко совершали аресты. Бориэлис был городом, почти свободным от преступности: люди были слишком заняты борьбой с дикой природой, чтобы им требовалось много внимания от полиции.

Но джунгли были не только врагом, но и другом. Их обильная жизнь обеспечила еду для миллионов и миллиардов людей взамен на труд нескольких тысяч, живущих на Венере. Под джунглями лежали пласты торфа, еще ниже шли толстые угольные пласты, воплотившие миллионы лет пышного роста джунглей, а нефтяные бассейны дожидались, когда их откроют. Аэрофотосъемка, проведенная реактивным вертолетом в вулканических областях, обещала уран и торий, когда люди сумеют проложить к ним путь. Планета предлагала несметные богатства. Но она не предлагала их слабакам.

Довольно скоро Чарли пришлось усвоить, что Венера не для слабаков – по крайней мере в одном отношении. Отец устроил его в школу, там его определили в класс, где преподавал мистер де Сото. Школьная комната не радовала глаз («Мрак!» – вот какое слово предпочитал Чарли), но он не был удивлен, поскольку большинство зданий в Бориэлисе выглядели непривлекательно, будучи построенными из губчатых бревен или лигниновых панелей, изготовленных из молодой растительности.

Но и сама школа была «мрак». Сначала Чарли был оскорблен тем, что его поместили в класс на год младше, чем он ожидал, а потом он обнаружил, что уроки были очень трудными и скучными и что мистер де Сото не имел таланта или, возможно, желания сделать их веселей. Чарли обиделся и начал бездельничать.

По истечении трех недель мистер де Сото задержал его после занятий:

– Чарли, что с тобой не так?

– Ха? То есть я хотел сказать: «Да, сэр?»

– Ты знаешь, что я имею в виду. Ты провел в моем классе почти месяц. Ты ничему не научился. Разве ты не хочешь?

– Что? Ну, наверное, я хочу.

– В таких предложениях надо говорить «конечно», а не «наверное». Очень хорошо; значит, ты хочешь учиться. Почему же ты не делаешь этого?

Чарли стоял молча. Он мог бы рассказать мистеру де Сото, каким классным местом была неполная средняя школа Горация Манна, с ее спортивными командами, собственным оркестром, любительскими спектаклями, и советом учеников (в этой дурацкой школе нет даже совета учеников!), и исследовательскими проектами, которые дети выполняют самостоятельно, и Днем прихода весны, и Днем прогульщика, и… да и вообще – ну что за фигня?!

Но мистер де Сото еще не закончил задавать свои вопросы:

– Где ты раньше ходил в школу, Чарли?

Чарли изумленно уставился на учителя. Он что, даже не потрудился прочитать его выписку из школы? Тем не менее он ответил. И добавил:

– Там я учился старше на класс. Я думаю, мне просто скучно проходить все по новой.

– С этим я бы согласился, но я не соглашусь, что ты повторяешь уже пройденное. Там у вас действует «Закон о восемнадцатилетних»?

– Сэр?

– Ты был обязан посещать школу, пока тебе не исполнится восемнадцать астрономических лет?

– Ах, это! Наверное. То есть я хотел сказать «конечно». Все ходят в школу, пока не настанет восемнадцать. Да. Это должно «препятствовать преступности среди несовершеннолетних», – процитировал он.

– Любопытно. И полагаю, никого не заваливали на экзаменах…

– Сэр?

– Неудачников. Никого не выгоняли из школы или оставляли на второй год из-за неспособности учиться?

– Ну конечно нет, мистер де Сото. Возрастные группы нужно держать вместе, иначе они социально не развиваются. Должным образом.

– Кто тебе это сказал?

– Ну, это все знают. Я слышу это еще с детского сада. То, что образование дает для социального развития.

Мистер де Сото откинулся назад, протер свой нос. Потом он сказал медленно:

– Чарли, у нас здесь совсем не такая школа, вообще.

Чарли ждал. Ему было досадно, что его не пригласили присесть, и он думал о том, что случится, если он все же сядет.

– Во-первых, у нас нет «Закона о восемнадцатилетних». Ты можешь бросить школу прямо сейчас. Ты умеешь читать. Твой почерк неаккуратен, но это сойдет. Ты быстр в арифметике. У тебя пять ошибок в слове «йод» [50], но это уже твои личные проблемы. Отцов города не заботит твоя орфография. У тебя есть то образование, которое город Бориэлис считает себя обязанным тебе дать. Если ты хочешь взять огнемет и начать расчищать свой участок в джунглях, никто не встанет на твоем пути. Я могу прямо сейчас написать записку в Совет по образованию, в которой сообщу, что Чарльз Вон-младший изучил все, что был в состоянии изучить. И завтра ты уже можешь сюда не приходить.