Владимир Михайлов - Избранные произведения. Том 3

– Грозящая ему? Вряд ли. Если он настоящий эмиссар, то у него свобода передвижения с выходом из трех измерений. Уйдет из любой ловушки.

– Питек прав, – согласился Рыцарь. – Нет, не угроза лично ему. Но – опасность, которой подвергаются их планы. Что для него, для их команды сейчас опаснее всего?

– Потеря выхода на Властелина, – после паузы ответил капитан. – Потому что если мы рассуждаем правильно, то для них самое скверное – потерять контроль над Властелином непосредственно перед началом войны, и тем более – в ее ходе. Если они действительно хотят его поражения, они должны получать сведения обо всех его замыслах.

– Погодите минутку, – попросил Уве–Йорген. – Все время вертится какая–то мысль, скверное состояние – словно собираешься чихнуть и никак не можешь… Ага, вот! Понял! Знаете, господа, что кажется мне во всей этой неразберихе самым странным?

Он сделал паузу, но не получил ответа; все ждали продолжения.

– Такое ощущение, что они спешат. Почему–то очень спешат! Подумайте: ведь все эти покушения были организованы наспех, на живую нитку смётаны – иначе уже первое удалось бы… Можно подумать, что они бегут за минутной стрелкой.

– Ну, пожалуй, похоже на то… А какое значение это имеет для нас?

– По–моему, это определяет наши действия. Они спешат – значит, мы должны как можно более успешно тормозить…

– Слишком тяжелый автомобиль, дорогой Рыцарь.

– Конечно, если даже все мы уляжемся поперек взлетной полосы, это мало чему поможет. Замедлить все то, что происходит, под силу только самым высокопоставленным. Но мы ведь все–таки занимаем не такие уж далекие от них позиции! Гибкая Рука – личный телохранитель самого Властелина, Георгий – тоже, хотя он сейчас и в отлучке; капитан – первый человек у супруги Властелина, Питек – в ее охране…

– Я в охране, да, – подтвердил Питек. – Если надо ее похитить – я могу. Но если я стану давать ей советы – думаю, что и двух часов не продержусь в ее окружении. Охранник есть охранник – бей и беги… Если кто–то и может влиять на нее, то только капитан.

– Пока что она сторонится политики, – сказал Ульдемир. – Попробую, конечно, объяснить ей, что к чему. Правда, не уверен, что она будет так уж сочувствовать Изару.

– Пусть сочувствует Ассарту, – сказал Рыцарь. – Может быть, у нее есть какие–то личные связи с другими мирами? Нам очень нужно было бы знать – что сейчас происходит там. Ведь если войну организует Застава, то вряд ли их действия ограничиваются Ассартом; думаю, они наследили по всему скоплению Нагор.

– Это не только нас интересует, – откликнулся Питек. – Множество народа, в том числе наш Георгий, отправились во все концы.

– Отправились торговать, – сказал Ульдемир. – Ну и что?

– Тень всегда рядом, – неожиданно сказал Рука.

– Ты это к чему?

– Я – тень Властелина, его щит. Все говорилось при мне. Это купцы по легенде. Да, они будут заключать сделки. Но они разведчики.

– Это ты давно сказал. Ну и что?

– Пока не вернулось ни одного. А давно пора бы.

– Ты хочешь сказать, что ни один разведчик… Но ведь и до них там была, конечно, сеть, разведка не создается за день… Так что же: никаких сигналов, никакого…

– Ничего. Ни один не вернулся. Ни один не выходил на связь. Эфир молчит. Вот и Георгий тоже.

– Это плохо, – сказал Питек. – Игра втемную? Не люблю.

– Ошибаетесь, – проговорил Уве–Йорген. – Потому что тут, можно считать, они уже немножко раскрылись.

– Объясни.

– Очень просто. Может провалиться разведчик. Или половина всех разведчиков. Могут смотать одну сеть. Или половину всех сетей, или три четверти. Бывают разные случайности. Но когда молчат все до единого – это уже не теория вероятности. Это – операция. Задуманная, подготовленная и осуществленная операция прикрытия. А если так, то вывод один: есть, что прикрывать на каждой планете. Да, сдается мне, моя интуиция еще работает.

– Тень Властелина, давай–ка по порядку. Здесь ведь все разрабатывалось при тебе.

– Рука все помнит. Ассарт выпустит эскадры на исходные рубежи последовательно, чтобы все были готовы начать в одно время – ближе ли, дальше – все равно. Семнадцать одновременных ударов на семнадцать застигнутых врасплох миров с неотмобилизованными армиями и снаряженными по нормам мирного времени флотами. Для этого Ассарт вынужден слать десанты, сильно разбавленные резервистами. Это может сойти с рук при неожиданном и мгновенном ударе. Но если речь пойдет о войне в семнадцати очагах, то Ассарт проиграет ее в лучшем случае на третий день.

– Разве ассартские генералы не понимают этого?

– Понимают, отчего же нет. Они – генералы не хуже других. Но приказ дан, и они его выполняют.

– А как иначе? – сказал Уве–Йорген. – Они – солдаты.

– Ну, а сам Властелин – он же не дурак!

– Властелин решил, что История спасет мир. Хотя если мир вечно должны спасать – то экономика, то история, то армия – это неразумный мир. Разумный – инстинктивно не доходит до грани, за которой надо бросать все и вытаскивать себя из ямы.

– Ну ладно, – сказал Ульдемир. – Говорить об этом можно долго – и без толку. Все равно, наши консультации никому не нужны. И полно своих дел. Вернемся к связи. Итак, нужно поставить Эмиссара перед необходимостью поспешить с выходом на связь. Для этого – создать угрозу его влиянию на Властелина. Потому что если Властелин вдруг выйдет из–под контроля, то он сам, а если с ним что–то случится – то кто–то другой может немедленно переиграть. В конце концов, ни один корабль еще не вышел на исходные.

– Не исключено, – сказал Уве–Йорген.

– Как принудить Эмиссара?

После паузы Питек сказал:

– Ты знаешь как, Ульдемир.

Капитан медленно кивнул.

– Да.

– Нам придется пойти на это.

– Убрать девочку, – сказал Уве–Йорген. – На поле боя я бы себе такого не позволил. Но сейчас играется тайная война, в которой нет запрещенных приемов.

– Убрать?.. – повторил Ульдемир. – Я бы сказал иначе: вывести из игры. Изолировать…

– Ну, знаешь, – сказал Питек. – Ты преувеличиваешь наши возможности. Не станем бояться страшных слов. Убрать – значит убить. Это очень просто: одно движение. А изолировать – значит не только улучить момент, но и схватить, заставить молчать, транспортировать в надежное место, которое еще надо найти, стеречь днем и ночью, кормить и поить – и при этом постоянно рисковать, что ее найдут, потому что искать станут, и даже с двух сторон сразу – и все труды окажутся попусту. Нет, я за простоту. А ты?

Уве–Йорген пожал плечами.

– Я… Если есть серьезная возможность обойтись без крови, то я предпочел бы ее использовать. Но, откровенно говоря, такой возможности пока не вижу. Потому что можно ручаться, что девочка эта находится под охраной – и тоже, не исключено, сразу с двух сторон. Не знаю, какой образ жизни она ведет…