Кейт Лаумер - Запредельный человек [сборник]

— Ты сам момента взрыва помнишь? — спросил на сканском Чувак.

— Нет, спасибо, не как жертва, если ты об этом. Я только слышал, как грохнуло за углом.

— Дэмми, произошло нечто очень странное... и хорошее. Судя по всему, в момент взрыва твой эго — гештальт перенесся в свою альтернативную нервную систему, — на этрусском объяснил Чувак.

— Так говорил и Ксориалль. И что это дает?

— Собственно, это и есть причина, по которой я примчался сюда. — Чувак перешел на гула. — Дэмми, — осторожно продолжил он, — я обязан попросить тебя попытаться сделать то, что точно покажется тебе неприятным и может закончиться летальным исходом.

— Шикарно! Этого мне и не хватало. Только сперва пару моментов проясни.

— Да запросто. — По-французски Чувак говорил, как житель Латинского квартала года этак 1920-го. — Около миллиарда семисот миллионов лет назад исследовательская команда Консенсуса в ходе рутинного облета сектора Ванг наткнулась на Солнечную систему с ее одиннадцатью планетами и выбрала для сбора образцов двойную планету на третьей орбите от звезды. В результате меня отловили и перевезли в тогдашнюю столицу их государства, а там рутинный анализ моего потенциала выявил кое-какие аномалии. Меня, соответственно, поместили в категорию иунт и на протяжении следующих сотен тысяч лет подвергали исследованиям. По истечению этого срока меня необдуманно классифицировали как бутина второго класса и даровали статус биста (с прерогативами). Это дало мне возможность учиться, читать и познавать экзокосм.

Чувак вздохнул.

Дэмми услышал тихий звук и обернулся: Ксориалль к этому моменту уже преодолел расстояние, отделявшее его от шахты лифта, и шмыгнул в проем. Дэмми подбежал к порогу шахты и глянул вниз: колодец оканчивался в трех метрах застеленным ковром. Дэмми узнал кабинет, где Флосс-Клэйс проводил с ним беседу.

Ксориалль открыл дверцу шкафа и достал из него вешалку с костюмом, в котором явился Дэмми в первый раз. Проворно надев его, инопланетянин помахал Дэмми рукой.

— Прощай, мой мальчик, — сказал он. — Возможно, еще встретимся. — И быстро вышел.

— Это даже к лучшему, — сказал Чувак. — Он ведь не такой уж и плохой.

— Ладно, мы остановились на том, что ты принялся познавать экзокосм.

— Да. Лишь спустя миллион лет власти Консенсуса поняли, что где-то промахнулись, но еще больше времени понадобилось, чтобы они догадались, что корень бед во мне, примитивном экспонате из зоопарка. Я, заметив определенную несправедливость и некоторые нелепости Консенсуса, стал довольно бесхитростно предпринимать очевидные действия и влиять на положение дел посредством непрямого вмешательства. И только двести тысяч лет назад власти осознали весь масштаб проблемы.

— Что-то до меня не доходит. Может, пропустим геологическую эпоху-другую и сразу перейдем к главному?

— Человеческое существо, прожившее более полутора миллионов лет, естественным образом раскрывает свой полный потенциал. Пока что подобное удалось только мне.

— Когда-то старик док Ксориалль назвал меня запредельным человеком, — задумчиво произнес Дэмми. — Он ошибался: запредельный человек — это ты.

— Бедняга Ксориалль — высокопоставленный чиновник. Он думал, что нашел выход. Столкнувшись с ситуацией, когда великим и могущественным Галактическим консенсусом единолично правит заключенное сверхсущество, он решил взрастить соперника в противовес мне. Однако ему не сразу открылась вся несуразность этой вопиюще нелегальной махинации по созданию единственного совершенного существа. Теперь нас таких двое, а есть еще целый мир, населенный людьми, каждый из которых потенциально способен править галактикой.

— Ох ты ж... — тихо выдохнул Дэмми. — А теперь — болезненная тема, которую ты затронул...

— Первый и единственный раз с тех пор, как обезьяна возвысилась, — продолжал Чувак, — человеческому интеллекту была дарована возможность прожить дольше отведенной ему тысячи лет и достичь полной зрелости. Это не вопрос образования, но созревания — нужно обратиться, словно бабочка внутри кокона. Онтогенез повторяет филогенез: с момента зачатия и до трех лет человеческий плод минует семь миллионов лет органической эволюции — от единственной клетки до говорящего существа. Проходит сорок пять месяцев, и он начинает исследовать огромный потенциал человеческой нервной системы, но его прерывают прежде, чем процесс наберет нужный темп. В моем случае было так: в возрасте трех лет меня забрали из враждебной среды и поместили в тепличные условия, где я, сохраняя взятый фантастический темп, не прерывался в своих исследованиях целых 1,7 миллиона лет и достиг полного развития. Ксориалль, принуждая тебя к росту, сумел раскрыть в тебе большую часть того же потенциала. Однако для оживления симулякра, которого тебя, к несчастью, заставили создать, потребовалось выделить важный сегмент твоего эго — гештальта. И потому ты, стоящий передо мной, не закончен, лишен огромной доли своих возможностей.

— Бред, — сухо заключил Дэмми. — Я все еще могу...

Он умолк, сосредоточившись.

— Теперь понятно, — сказал он наконец. — Я уже не тот, что в начале, но по сравнению с обычным человеком еще ого-го.

— Выход есть, Дэмми. Твое альтер эго не совсем погибло, оно лишь перешло в режим сохранения жизненно важных ресурсов. Ты все еще можешь...

На него обрушилось давление — тонкое, как скол алмаза, и широкое, как сама галактика. Дэмми поддел краешек пальцем, приподнял, затем ударами сжал в диск, а тот смял в жесткую сферу сантиметрового диаметра. По интенсивности боль намного превзошла то, что зовется агонией, но Дэмми собрал все силы и ударил по ней — выстрелил в пустоту. Сфера расширилась, раздулась, охватив далекие радиогалактики.

«Может, это и был Большой взрыв», — сказал он, или подумал в исполинских буквах из кованого железа. Сконцентрировался, отыскал Средоточие Вещей и взглянул на него в ужасе. Сделал шаг — получилось. Не обращая внимания на хруст крошащейся испепеленной ткани, он шел вперед. Шел через галактику. Должен был идти, попытаться. Вонь отвлекала. Тогда он просто сорвал обугленные куски плоти с обнаженных костей и продолжил...

— Дэмми! — умоляюще позвал Чувак. Дэмми открыл глаза и взглянул в нависшее над ним, подобно гротескной луне, лицо. — Не надо больше, Дэмми, отдохни...

— Да, но... — выдавил из себя Дэмми.

За спиной Чувака открылась дверь лифта. В кабине стояло почерневшее огородное пугало. Покачнувшись, оно шагнуло вперед, выпростало крошащиеся руки.

— Удалось, — падая, прокаркало чудовище.

Пол вздрогнул, когда труп с глухим стуком рухнул на пол. Мгновение в голове у Дэмми бушевал шторм из осколков впечатлений. Затем он успокоился и протянул руку к кипящей, похожей на солнце поверхности того, что было разумом Чувака.