Кейт Лаумер - Запредельный человек [сборник]

Я буквально слышал, как у него скрипят мозги: если в комнате было два человека, и один из них на виду, то сколько спряталось под ковер?

Я уже думал выйти и попробовать сыграть в сознательного гражданина, но пушки копов внушали трепет и черным явно не терпелось пустить их в ход. Сначала я не до конца поверил Джессу, однако вид легавых заставил меня передумать.

— Не нравится мне это, старшой, — сказал второй коп. — Приоритет Y — это не хрен собачий.

— Да только за поимку его одного наградят фишками лет на двадцать жизни...

Копы продолжали переговариваться на своем жаргоне, постепенно приближаясь ко мне. Я сморгнул капли пота и продолжал ждать. Хорошо бы, их отвлекли, но для малыша Джесса это, похоже, не по силам. Ему уже отвесили тумаков больше, чем проигравшему претенденту на титул чемпиона по боксу. Однако что-то в нашем недолгом с ним знакомстве говорило, что он не так прост...

И вот он проблеял, как овечка на бойне:

— Я все скажу! С чего мне терять визу ради этого жмуркина кота?

Копы стопорнули, не дойдя до террасы, и развернулись обратно. Выждав пару секунд, я выглянул из-за двери.

Джесс уже был на ногах — впрочем, в такой позиции его удерживал старший коп. Коп стоял спиной ко мне, широко расставив ноги и одной рукой вцепившись в ворот миленькой зеленой рубашки Джесса. Сам Джесс едва не лежал на столе. Лицо коротышки было в крови. Один глаз заплыл и почти не открывался. Второй коп стоял, привалившись плечом к стене, справа от них. Случись ему слегка повернуть голову, и он увидит меня. Я оставался на месте и ждал.

— У нас вся ночь впереди, — сказал коп. — Расколешься сейчас или позже, без разницы. Работа нам только в радость.

Джесс пробубнил что-то в ответ, но я перестал их слушать. Я следил за правой рукой Джесса: пальцы ощупью ползли по кромке стола, так чтобы не видели копы, осторожно и очень медленно. Так же медленно открыли ящик стола и вынули ножик с тонким лезвием. Затем Джесс медленно поднес игольно-тонкое острие к ребрам копа, державшего его за ворот; момент — и нож вошел в плоть.

Черный дернулся, будто обжегся обо что-то. Все еще удерживая Джесса, медленно повернулся.

— Ты что делаешь? — спросил его напарник и сделал шаг к столу.

Рука старшего копа коснулась рукоятки ножа, из-под которой даже не выглядывал клинок — так глубоко он вошел между ребер. И тут у него подогнулись колени; коп тяжело рухнул на пол. Напарник сделал еще шаг к нему, рванул пистолет из кобуры, но тут уже я оказался в комнате, у него за спиной. Не успел он обернуться, как я дважды ударил его по шее. Выронив оружие, коп сложился и упал — как всякий, кому перешибли шею.

Ногой я послал пушку в другой конец комнаты. Джесс в это время на неверных ногах отходил от стола. Он тяжело и шумно дышал. Я взглянул на дверь.

— Они пришли одни, — задыхаясь, проговорил Джесс и утер кровь с губ. — Хотели все сами провернуть. Нам же лучше, Стив. Никто не знает, что они приходили. — Он скорчил мерзкую рожу, и я понял, что он улыбается.

— Ты отменный актер, — заметил я. — Что ты делаешь, чтобы тебя на бис вызвали?

— Мы с тобой хорошая команда. Жаль будет расставаться.

Я отошел к бару и налил себе выпить. Залпом осушил стакан.

— Давай-ка уберем эту парочку в шкаф, — предложил я затем. — А потом ты достанешь мне карту Нью-Йорка годов так тысяча девятьсот семидесятых. У меня есть план.

Карта на экране-столешнице охватывала восточную половину штата плюс кусочек Пенсильвании и Джерси. Сеть шоссе выглядела плотнее должного, однако в целом карта была вполне ничего.

— Приблизь-ка, — попросил я, и Джесс увеличил картинку настолько, что город заполнил экран. Тогда я попросил вывести центр Лонг-Айленд, район Джамейка. Джесс отрегулировал изображение так, что стали видны каждая улица и каждое здание. Я указал на точку: — Вот здесь мой старый завод.

— Думаешь, он еще работает? Самого здания уже поди нет...

— Оно мне и не нужно. Я ищу то, что под ним. Это место строилось на века. Я в него вложился.

— Думаешь, там найдутся зацепки?

— Стоит проверить.

Джесс нажал кнопку, и вверху экрана зажегся красный огонек. Им-то Джесс, крутя ручки, и отметил завод. Затем погасил экран, на котором затем высветилась новая карта. Походила она на сплетенную пьяным пауком сеть и была вся покрыта загадочными символами, вроде китайской грамоты. Джесс как-то странно взглянул на меня.

— Интересное местечко ты выбрал, — произнес он. — Это картограмма Граньяука, наложенная поверх старого района города. Как видишь, острова присоединили к материку, при помощи различных гидравлических сооружений. Район, который ты назваешь Лонг-Айлендом, — он указал на зеленую кляксу, занимавшую часть экрана, — особая зона «ВЕЧИНКОРПа». Так вышло, что интересующий тебя пункт точно совпадает с самым охраняемым объектом во всем Североамериканском секторе.

— И что это за объект?

— Центр криостезии, — сказал Джесс. — В просторечье Ледяной дворец. — Он улыбнулся. — Думаю, первая зацепка.

Джесс ходил из угла в угол.

— Перед нами любопытная задачка, Стив. Не скажу, что невыполнимая — я вообще горжусь своим талантом проникать на закрытые объекты. Но вопрос, стоит ли рисковать?

— Хочешь отступиться? Тогда я пойду один.

— Мне, может, и хотелось бы отступиться, — чуть побледнев, он смотрел на меня, — но, как ты сказал, других зацепок нет. А следовательно, вопрос стоит так: как лучше потрепать «ВЕЧИНКОРП» в его же крепости?

Он вернулся к своему необычному столу и нажал несколько кнопок. Следующий час он провел, бормоча что-то над техническими схемами, которые оставались выше моего понимания, как тот же дирижабль «Гудиер».

— Наилучшая точка, по-моему, это выпускной канал, — наконец сказал Джесс. — Придется замараться, но ничего не поделаешь.

— Когда начнем?

— Как только твоя рана заживет. К тому же тебе лучше не выходить ближайшие несколько дней. Однако тебе не привыкать, после века-то заточения.

Это он верно подметил.

Мы поели и после сидели на террасе. Слушали музыку. Некоторые мотивы оказались достаточно стары и звучали знакомо. Затем Джесс проводил меня в комнату, обклеенную обоями в черных розах, и я растянулся на кровати. Довольно скоро заснул, и мне приснился сон: бледное лицо за окошком из матового стекла и смутные тени забытых обид, таких давних, как последнее желание фараона.

Мы выждали три дня, прежде чем пуститься в путь. Бок все еще побаливал, но лечение не оставило от раны и следа, только тонкий рубчик.

Джесс выдал мне лоснящийся черный полукомбинезон, который оказался облегченным гидрокостюмом, и провел обходными путями в недра города, до высокой голой стены, над которой горели огни. Она навевала мысли о тюряге или военных казармах.