Марек Баранецкий - Воля дракона. Современная фантастика Польши [сборник litres]

Господа, я уже говорил, что являюсь мусорщиком. Прошу простить, был мусорщиком. Принцесса и я самым торжественным образом сообщаем о нашей помолвке. А упреждая ваши сомнения, заверяю, что вряд ли, как у бывшего мусорщика, у меня будут проблемы с управлением. В конце концов, помойка и королевство в чем-то схожи. Из одного и из другого можно получить много хороших вещей, если в это вложить некоторое количество труда и души. Да, господа, и это все. Спасибо за внимание. Теперь с удовольствием выслушаю ваши вопросы…

– Ну и как тебе, моя госпожа, это понравилось? – спросил я у принцессы.

Она лежала нагая, равномерно загорелая, красивая в белоснежной кровати под балдахином на золоченых колоннах. Улыбнулась мне очень нежно и радостно. Теперь, поразмыслив, я пришел к выводу, что пояс, стилетик, юбочка и пелеринка весьма перехваленные, на самом деле отнимали у нее половину красоты.

– Ты и в самом деле желаешь скормить им эту байку? – спросила она, с наслаждением потягиваясь. – О том, что был мусорщиком? Думаешь, они поверят? И кроме того, кому это нужно?

– Тут нечего скрывать. Они должны принять меня таким, какой я есть. Это мое условие. Иначе ты меня потеряешь. Либо выходишь за мусорщика, либо ищи другого короля.

Она вздохнула.

– Ты просто несносный бахвал. – Она фыркнула. – Еще одно слово таким тоном, и я тебя разлюблю.

– Тебе нравится это, – сообщил я. – Ты любишь все, сказанное мной или сделанное. Это тоже было указано звездами.

За окнами рупоры сообщали радостную весть о таинственном принце, который вывел на чистую воду Харсмана и спас принцессу. Я видел, как росла толпа приветствующих, как она подступала к ограде дворца.

– Сам слышишь, – вздохнула принцесса. – Просто все не получится. Ты должен дать мне немного времени для раздумий и подготовки всего необходимого. И прошу, не стой голышом у окна, иди сюда. Понимаешь, я тоже утром сверилась со своим гороскопом и знаю…

– Ты знаешь мою судьбу!

– Ох, ты несносен. И я тебе кое-что скажу. Послушай, это я тогда включила тревожную сирену. Только предупреждаю… одних слов мне недостаточно.

– Это ничего не изменя… Сейчас! Ты действительно это сделала?

– Да, – сказала принцесса. – Это сделала я. Будь ты таким ловким и быстрым, как рассказываешь, давно бы вспомнил, кто именно потихоньку-полегоньку передвигался, пока не встал ближе к рычагу… И я уже согласна на все, только перестань, к черту, ворковать и вернись ко мне. У меня странное ощущение, что ты забыл о подарке на день рождения.

Перевели Светлана Кудрявцева,

Леонид Кудрявцев

Маджуся Идисса вынула изящную ручку из жбана и показала всем присутствующим доставшийся ей шарик. При этом сама она, словно из страха перед судьбой, все еще не смела на него взглянуть. Ее брат Маджер Облитас рассмеялся первым, однако княжна даже после этого продолжала испытующе всматриваться в лица собравшихся. И лишь только после того, как ее отец Маджер Каседелия, полноправный властелин, усмехнулся в пышные усы, а мать, Маджуре Сино, хлопнув в ладоши, подняла их ко рту, девушка наконец взглянула на шарик и, увидев светло-желтый цвет, сделала глубокий вдох, а возможно, даже вздохнула и, шагнув в сторону, объявила:

– Пусть этот шар достанется Куатесабу!

Повернувшись, она кинула шар в огромный зев камина, одного из шести, обогревавших зал. Настоящие холода еще не наступили, но Маджер Каседелия приказал их разжечь, и его желание было исполнено.

Я сидел достаточно близко от огня, и было мне так жарко, что я вынужден был снять кафтан, иначе пот капал в миску, а еда была и без того достаточно соленой. Когда рука княжны дрогнула и брошенный шарик, неудачно попав в торчащий из камина конец полена, выкатился в зал, я оказался к нему ближе всех и, тотчас его схватив, метко послал в самую середину пылающего пекла. Все было кончено, прежде чем кто-либо успел подать голос. С невозмутимым видом усевшись на свое место, я отрезал кусок от сочного окорока.

Маджуре Сино встала и, подойдя к дочке, ласково, но в то же время и гордо прижала ее к груди, а потом усадила рядом с собой. Повинуясь жесту господина, слуги кинулись к жбану и быстро вынесли его из зала, наверняка на двор, где остальные девушки будут испытывать судьбу, которая кому-то из них все-таки подсунет пурпурный шарик.

Мастер Подевер, полюбивший нас, словно скорпион теленка, впился в меня своими черными буркалами. Я почувствовал его взгляд буквально кожей, поскольку – нет смысла скрывать – ожидал его. Вообще-то, кроме пылающего взгляда, у мастера за душой не было ничего, однако в подобном глухом краю для того, чтобы стать придворным магом, было достаточно и этого. Рядом с Подевером таращил бессмысленные глаза пьяный канцлер. Имени его я не запомнил.

Падир Брегон сделал глоток пряного, сильно разбавленного водой вина из Тохлассы, отер усы и, почти не шевеля губами, спросил:

– Ну и как?

– Теплый, – в тон ему ответил я. – Она просто не могла не вытянуть этот шарик.

– Угу, – буркнул падир Брегон.

– Подеверу пришлось постараться, – добавил я.

– Несомненно. Во время молитвы он выронил шарик из рукава, а перед этим приказал разжечь огонь, чтобы девушка могла избавиться от подогретого шарика. Маг! – презрительно фыркнул Брегон.

Я хлебнул вина, разбавленного водой, и буркнул:

– Он владеет магией, позволяющей ему держать собственную задницу в тепле.

– Однако при этом ему приходится пользоваться шерстью и услугами какой-то девицы, – добавил падир Брегон.

– Разве я спорю? – промолвив это, я впился зубами в отборный, сочный шмат мяса, оторвал внушительный кусок и с удовольствием стал обрабатывать его. – Хочешь еще вина?

– Нет. Утром предстоит работа.

Я знал об этом! Как можно было о ней забыть, если мы приехали сюда ради нее? Если Санса и Муел еще до сумерек уехали к горе с четырьмя вьючными лошадьми?

Отставив кубок с вином, я занялся едой. Менестрели прекратили верещать… прошу прощения – оборвали свою печальную песнь. Маджуре Сино зарыдала так громко, что я уронил кусок и посмотрел на нее. Похоже, она сильно перенервничала из-за жребия и теперь, воспользовавшись случаем, дала волю эмоциям. Сидевший рядом муж, Маджер Каседелия, наш наниматель, положил ей руку на плечо. Единственным, кто не обратил на это внимания, был канцлер Как-Его-Там, сидевший с закрытыми глазами. Он держал в левой руке здоровенную свиную кость, которую два пса осторожно освобождали от покрывавшего ее мяса. В конце концов рука его упала с колена и скрылась под столом. Тут к двум едокам прибавилось еще два, под столом поднялась какая-то кутерьма. Неожиданно канцлер открыл глаза и, удивленно вскрикнув, вскочил. Когда он вскинул руку с растопыренными пальцами, мы увидели, что ладонь его в крови, а пальцев – всего три. Несколько дам вскрикнуло, Маджуре Сино прекратила рыдать и трагичным жестом протянула руки к слугам – не знаю только, желала она помощи или хотела, чтобы толстяка убрали с ее глаз. Канцлер еще раз вскрикнул, потом захохотал и показал все пальцы – целые и невредимые.